Синдром самозванки, или Единственная для Палача (СИ) - Рокко Джулия

— Он сильный воздушник, и в основном его стараниями отражались атаки харишей, — поспешил пояснить Ланзо.

— Истощение? — с ужасом догадалась я.

— Да, но ничего непоправимого, — успокоил Виктор, удаляясь.

Я с облегчением перевела дыхание.

— Устройте беглецов со всеми удобствами, — велел Ланзо кому-то из команды, указав на Мирике и великана.

— Замерзла? — снова подхватив меня на руки, скорее риторически спросил Рэт.

— Ужасно, — кивнула я, наблюдая, как Мири с Зэмбой куда-то уводит молодой парень, по виду юнга.

Мы же с Рэтом весьма быстро добрались до просторной, роскошно обставленной каюты. С первого взгляда даже не скажешь, что это комната на корабле. Точь-в-точь спальня богача аристократа. Разве что вся мебель была надежно прикручена к полу.

— Прикажу, чтобы тебе приготовили горячую ванну. — Лорд поставил меня на ноги возле кровати.

Она выглядела такой пышной, уютной и манящей, что я как-то враз выдохлась, почувствовав ужасную усталость. И физическую, и душевную. В голову снова закрались опасения, что данные под воздействием адреналина обещания не так уж много и стоят.

— Ты хочешь гарантий? — словно почувствовав произошедшую во мне перемену, весьма проницательно спросил Рэтборн.

— Нет. Я не хочу ни каких гарантий, — тут же возразила я, стараясь как можно более верно подобрать слова. — Я просто хочу тебе верить…

Словно мгновенно взвесив все за и против, Рэт напряженно кивнул.

— Хорошо. И как же?

— Что «и как же»? — Он, как всегда, скупо расходовал слова, а я, как всегда, запаздывала с пониманием.

— Как же мне получить твое доверие? — стараясь быть терпеливым, пояснил он.

— Потребуется время. — Вздох глубочайшей усталость и еще, быть может, надежды метущимся призраком вырвался из моей груди. — Я хочу, я и в самом деле хочу дать нам шанс. Но то, что есть между нами… Всё то странное и фатальное, болезненное и не поддающееся контролю. Всё это не разрешить в одно мгновение. Тебе придется запастись терпением.

Лорд сжал мои озябшие плечи. Он долго вглядывался в мое лицо, словно выискивая на нем следы лжи или страха перед ним. Затаив дыхание, я ждала его вердикта.

— Ты страшная женщина. — Прикрыв на мгновение глаза и враз сбросив привычную маску непримиримой жестокости, хрипло прошептал он.

Я засмеялась. Легким, негромким смехом с оттенком облегчения и щемящей нежности.

— Творение твоих рук и амбиций.

— Нет, — прижав меня к себе и касаясь горячими губами макушки, возразил Рэт.

— Уже тогда, в кабинете, когда ты так внимательно и цепко рассматривала портрет, я знал, что столкнулся с какой-то неизведанной, сметающей все на своем пути стихией.

Пряча лицо на мужской груди, я не сдержала улыбки.

— Значит, я тебе напугала?

— Скажем так. Мне сделалось неуютно.

Я хихикнула, а затем мы вместе рассмеялись. На душе сделалось легко, и я сама потянулась навстречу его губам, успев про себя подумать, что все самые лучшие сказки обязательно кончаются поцелуем.

Эпилог. Семейный портрет

Эпилог

СЕМЕЙНЫЙ ПОРТРЕТ

Главное — это найти своих и успокоиться…

Алексей Балабанов к/ф "Мне не больно"

Я вкатилась в обновленную столовую.

Более метко описать мой способ передвижения было просто невозможно. Подходила к концу тридцать восьмая неделя моей беременности, и живот, по общему мнению, достиг просто необъятных размеров. Я чувствовала себя переполненной медицинской грелкой. Той самой, которую так эффектно надувают качки. Уже несколько месяцев моей главной задачей было банально не лопнуть.

И хотя эта беременность, учитывая мой прежний диагноз, стала полной неожиданностью, а вернее сказать, чудом, сейчас, если бы не одно существенное «но», я бы наверняка пребывала в полнейшем ужасе. Еще бы! Ведь даже на Земле, при весьма высоком уровне современной медицины, успешно выносить и родить тройню было бы ещё тем испытанием. Что уж говорить о другом мире, где гинекология и родовспоможение находились чуть ли не в зачаточном состояние.

Но по счастью, теперь у меня была моя драгоценная Кая. Точнее, она была у всех нас. Одна из первых ласточек обновленной Притэи — мира, где уже не одно тысячелетие магами рождались исключительно лица мужского пола. История умалчивала, было ли когда-то иначе. И стоит ли удивляться, что в конце концов в обиход вошла твердая убежденность о женской ущербности. Однако мой сон-видение на корабле кочевников ясно утверждал, что изначально магия была доступна и мужчинам, и женщинам, невзирая на статус и прочие различия. Я поняла это значительно позже, неожиданно для самой себя вспомнив увиденное в один из дней после своего счастливого возращения. Символы сна реальными картинами всплыли перед моим внутренним взором внезапно, когда я делала глоток чайного напитка, и едва не заставили меня поперхнуться. Мне долго не удавалось избавиться от них, что-то внутри настоятельно требовало разобраться в произошедшем.

Сначала я решила, будто магия скрижалей просто открывала доступ к источнику силы, позволяя магу зачерпнуть из него столько, сколько он мог бы унести. Это было во многом не только возможность, но и проверка на крепость воли. Ведь тех, кто пытался забрать слишком много, магия просто крушила, навсегда калеча дух и разум. Именно поэтому существовало мнение, что впитать мудрость скрижалей могут лишь самые одаренные и стойкие.

В сущности, как я узнала позже, мои первые выводы были верны. Вот только полная картина оказалась гораздо более удивительной. Она открылась мне вместе с новостью, что прежние не утерянные свитки опустели, а затем и вовсе исчезли, словно впитанные пространством. Магистериум развалился, так как хранящим скрижали магам-протекторам стало нечего сторожить. Поднялась ужасная паника, но никаких виновных отыскать не удалось, а после и вовсе случилось то, что обратило прежние святыни не более в чем песок событий в бесконечном потоке времени.

Вдруг я поразительно ясно осознала всё то, что со мной приключилось. Возможно, это прозвучит слишком пафосно и бредово, но похоже, я стала тем самым Знающим, которого в древних легендах приравнивали к мессии, чей приход должен был положить начало новой эре процветания. О процветании, конечно, пока ещё говорить рано, однако случившиеся перемены и в самом деле поразили всех.

Магия пробудилась у тех, кто, казалось бы, никогда не имел на это никаких шансов!

Девочки, девушки, женщины… Да что там, даже девяностолетние старухи стали обретать способности к колдовству. Конечно, последние являлись скорее исключением, и гораздо больше одаренных было среди девочек лет пяти-десяти, однако временами магия оставляла свою зримую печать даже на едва окрепших младенцах.

Что и говорить, на Притэе в самом деле наступила новая эпоха.

Я в шутку называла её Эрой Магического Феминизма. И очень веселилась, растолковывая всем вокруг, что из себя представляет это земное понятие.

Братья Уркайские, а больше всего Рэт, весьма переживали по поводу моей болтливости на данную тему, опасаясь преследований со стороны ортодоксальной части Церкви и закостенелых правящих элит. Но я лишь улыбалась на это, твердо зная, что перемены не остановить.

Андалорцам придется пересмотреть свою политику в отношении слабого пола. Так как теперь вряд ли его можно было считать таковым на самом деле. Вот и получилось, что моя наивная мечта о свободе и равенстве, похоже, начинала потихоньку сбываться. Конечно, всем ещё только предстояло преодолеть немалый путь. Возможно, уже даже не нам самим, а нашим с Рэтом детям.

Я любовно погладила живот и медленно опустилась на удобный стул, поджидая, когда в столовую пожалуют все остальные.

Первым знакомой пошаркивающей походкой в распахнутые настежь двустворчатые двери вошел дядюшка Цвейг. Его под руку вела Кая, та самая, которая и вернула ундера в мир живых, не дав переступить порог вечного забвения.

Кая оказалась той самой девушкой, с белыми, точно туман, волосами и светлыми глазами русалки, которая явилась мне в моем видении на Корифене. Прежде она была умелой травницей, а после того как магия хлынула в мир полноводной рекой, обрела редчайший дар целителя.