Синдром самозванки, или Единственная для Палача (СИ) - Рокко Джулия

— Значит, ты наполовину хариша?

— Нет, — мотнула она головой. — Матушка попала к кочевникам, когда уже была в положении. Она сама из Тарквинии.

— В таком случае, получается, ты тоже тарквинийка?

— Не знаю. — Миреке выглядела очень растерянно. — Ничего, кроме гарема на ходже и этого судна, я не видела. Можно ли считать меня тарквинийкой?

— Конечно, можно, — уверила я её, видя, как страстно она этого желает.

От хрупкой, затянутой в простое черное одеяние, фигурки веяло такой потерянностью, что я не удержалась и ободряюще накрыла её руку своей. На вид Мире было от силы лет двадцать. Не удивлюсь, если на самом деле окажется гораздо меньше. Мне очень хотелось как-то утешить девушку, сказать, что всё будет хорошо, однако пришлось воздержаться от обещаний, которые я не факт, что смогу сдержать.

— Скажи, ты знаешь, куда мы плывем?

— В Туманный залив. Там нас ожидает ходж — корабль-дворец. После того, как тебя поднимут на борт, лойхар запоёт песню моря и ходж исчезнет для всех, кто хочет его найти. Ты больше никогда не ступишь на сушу. Мы тоже вряд ли увидимся вновь.

У меня волосы встали дыбом. Обычно при столь сильных эмоциональных реакциях та могучая темная сила, что стала моей частью, мгновенно пробуждалась и стремилась вырваться на свободу. Однако сейчас я ощущала лишь её слабые отголоски. Словно она была где-то очень далеко, следами призрачного эха напоминая о себе.

А в следующую секунду меня накрыло уже другое опасение. Что если неизвестный яд навсегда заблокировал темного феникса? Теперь казалось жизненно важным узнать о всех возможных побочных действиях проклятой синеголовки. Но единственным источником информации по-прежнему была только Миреке. Она смотрела на меня широко распахнутыми темными, как безлунная ночь, глазами, видимо, всё же ожидая упомянутую истерику. Честно говоря, поплакать от ужаса очень даже хотелось. Но, как говорится, слезами делу не поможешь. Поэтому я вернулась к своим расспросам.

— Не подскажешь, когда действие яда полностью подойдет к концу? А то мне уже надоело это ужасное онемение. И что такое болтали мои похитители, когда говорили, будто на женщин и мужчин-магов синеголовка действует по-разному?

— Так и есть, — с умным видом кивнула Мира. — Обычно девушки от неё очень крепко засыпают. На несколько суток. Лежат совсем бледные и еле дышат. После просыпаются практически парализованные и ещё часов двенадцать постепенно приходят в себя. У магов действие менее выраженное и заканчивается гораздо быстрее. Считается, что магия сжигает яд изнутри. Зато пока она это делает, маг лишается возможности пользоваться своими силами.

— То есть, магия блокируется лишь на время? — на всякий случай уточнила я ещё раз.

— Да.

Я не слишком умело скрыла вздох облегчения, сейчас предпочитая верить в лучшее.

— Хорошо, с этим разобрались. Теперь скажи, сколько нам предполагается плыть до Туманного залива?

— При попутном ветре и без штормов — дней пять.

— И чем, предполагается, мы с тобой должны будем заниматься всё это время?

— Пока все думают, что ты спишь, ничем, — с готовностью пояснила Миреке. — А затем мне прикажут тебя искупать и переодеть в традиционный для невольниц хоп* Хаджу наряд. Многие, как только понимают, куда попали, принимаются кричать и никого не желают слушать. В таком случае, если девушка противится и пытается навредить себе или кому-то из нас, её пару дней пытают калмой и не дают пить.

— Калмой? — переспросила я.

— Это серьга подчинения, — Миреке показала на скромное золотое колечко в хрящике левого уха. — На тебя её тоже наденут.

— Когда? — В моей голове с бешеной скоростью вращались шестерёнки мыслей.

Если серьгу, по которой наверняка будут запускать какой-нибудь магический аналог электрошока, наденут на меня раньше, чем я смогу воспользоваться силой черного феникса, то шансов выбраться из этой мерзкой истории станет ещё меньше.

— Уже завтра.

Получалось, что в запасе у меня оставалась совсем небольшая фора. Я принялась взволнованно шарить под собственной юбкой. В какой-то момент мне даже показалось, будто потайной карман пуст. От шока закружилась голова и сделалось дурно точно при сильной качке. Видимо, я и в самом деле изрядно побледнела, раз Мира, засуетившись, принялась на меня махать небольшим опахалом, больше похожим на веер. Но затем, к моему великому облегчению, ладонь таки нащупала главное наследие дядюшки Цвейга.

— Что это? — заволновалась девушка, увидев, как я извлекаю скрижали из тайника.

— Ничего страшного, — откровенно покривила я душой. — Простые свитки. Сейчас самое время их почитать.

Ничего не подозревающая Мира с нескрываемым интересом следила за тем, как я медленно разворачиваю одну из самых великих магических святынь древности. Она даже не могла себе вообразить, сколь многое сейчас стоит на кону. По крайней мере, для меня и одного маленького мальчика.

Боялась ли я? Ужасно. Вот только время для страхов и сомнений вышло. Если я не решусь сейчас, то, возможно, упущу единственный шанс на спасение. Не говоря уже о том, что нарушу слово, данное умирающему.

Руки мои тряслись, но я упрямо разматывала скрижаль, сначала одну, затем и вторую.

— Ах, — воскликнула Мара, когда твердые основы, на которые был намотан пожелтевший пергамент, буквально растворились в воздухе. — Волшебство?

Но я уже не могла ничего ей ответить. Мой взгляд, словно намертво примагниченный, застыл на проявившихся письменах. Я не понимала ни слова, ни одной схемы, причудливого знака, символа, но зато прекрасно ощущала, как что-то тяжелое и тягучее вливается в меня где-то в районе солнечного сплетения.

Всё тело будто кололо миллионами крошечных иголок, кончики пальцев на руках болезненно жгло. Их словно опустили в кипяток, который проник под кожу, поднимаясь все выше и выше. В голове сделалось пусто. Всё затопил нестерпимый жар.

Я стиснула зубы так сильно, что они лишь чудом не стали крошиться. Жилы на шее напряглись до треска, и громкий пронзительный звук острым копьем прошил всё моё тело от макушки до самых пят. Мне показалось, что я умерла. Боль и невесомость захватили, закружили и куда-то понесли, попутно разрывая на маленькие светящиеся клочки саму мою суть, саму душу. Это было странно и больно. И так страшно, что я практически уверовала, что мой разум подобного не вынесет.

Только одна мысль, словно слабый, но упрямый пульс стучала точно набат: «Не ради себя…»

Я даже не понимала, о ком так тревожусь, но отчаянно цеплялась за этот единственный якорь.

— Ай! — вскрикнула, когда весьма ощутимая пощечина алым отпечатком тонкой ладошки расцвела на моей щеке.

— Я жива? — прижав руку к пылающему месту, хрипло спросила.

— Жива, — обиженно буркнула Мира. — Но я, наверное, сейчас тебя убью.

Она надула губы и отвернулась.

— Испугала меня. Не зря говорят, что для женщин чтение — один только вред, — бурчала она, вертя в руках совершенно пустые скрижали.

— Что это за гадость такая? — свалив их мне на грудь с видом, будто подержала бомбу, потребовала Миреке объяснений. — Ты тут так извивалась, что я чуть было не бросилась звать на помощь. Даже не знаю, что меня остановило.

— Ты всё сделала правильно.

Во рту ужасно пересохло и я потянулась к кувшину с водой, который стоял на низком столике неподалеку.

Мира великодушно подала мне наполненный до краев стакан. Напившись, я откинулась на подушки. Прислушалась к себе, но не почувствовала никаких изменений. Даже доступ к собственной магии всё так же оставался заблокирован. Неужели всё зря? Неужели мне грозит повторить судьбу ундера?

По понятным причинам, никто не рассказывал, как скрижали проявляют себя, если слияние происходит успешно. Я почему-то ждала каких-то захватывающих дух спецэффектов или хотя бы возросшего ощущения собственного могущества. Но ни первого, ни второго не случилось. Всё ограничилось странным приступом, по вине которого я на краткий миг прошла по тонкой грани между жизнью и смертью.