В плену у орбиты - Мартин Кейдин

«Значит, снова подходит. Похоже, теперь будет полный порядок. Давай, Иван, или как там тебя зовут, подходи поближе. Мне не терпится пожать тебе лапу…»

— … сильные помехи, Кантон. Повторите последнее сообщение.

— Седьмой, внимание. Повторяем — это сообщение только что получено с Мыса. Заканчивается предстартовый отсчет. «Джемини» хотят запустить на этом витке. Как понял?

«Просто не верится! Идут на выручку со всех сторон…»

— Понял вас, Кэнтон.

— Мыс приказывает ожидать очередного сообщения через станцию Гуаймас. Повторяю, сообщение будет передано вам станцией Гуаймас.

— Хорошо, Кэнтон. Слышимость ухудшается, но все же передаю. Надеюсь, вы меня примете. Русский заметно приближается. Расстояние — метров триста — триста пятьдесят. Он… погодите. Русский снова сигналит. Седьмой передачу закончил.

— О'кей, Гуаймас. Как дела?

— Седьмой. Заканчивается отсчет перед запуском ракеты «Титан» и капсулы «Джемини». Повторяю, все готово к запуску «Джемини». Мыс сообщает, что в момент старта «Джемини» вы будете над Южным Техасом. Как поняли?

— Слышу вас громко и ясно, Гуаймас. Это хорошие новости, очень хорошие.

— Мы так и надеялись, что ты не очень огорчишься, Седьмой. Для тебя дополнительное указание Мыса. Настрой резервную рацию УКВ для прямой связи с «Джемини». Повторяю: рация УКВ, стандартный канал, прямая связь с «Джемини».

— Понял, Гуаймас, продолжайте.

— Седьмой, радар показывает, что расстояние между тобой и твоим другом меньше двухсот метров, и сближение продолжается. Повторяю, расстояние меньше двухсот метров, сближение продолжается.

— Понял, Гуаймас. Русский передал кодом Морзе, что намерен пойти на сближение после прохождения Бермудских островов.

— Седьмой, для тебя указание с Мыса. Просят приготовиться содействовать пилоту «Джемини» в визуальном определении местоположения твоей капсулы и наблюдении за ней при попытке непосредственного рандеву. На Мысе считают, что пилоту «Джемини» будет трудно обнаружить тебя визуально. Бортовой радар «Джемини» тебя засечет по сигналу ответчика твоей капсулы. А вот зрительная связь их тревожит. Они хотят знать, насколько эффективен был твой фонарь при связи с советским кораблем.

— Я не спрашивал у Ивана, Гуаймас. Но между нами было метров триста, если верить радару. Он разобрал мою морзянку без труда.

— Седьмой. Мы передадим ваш доклад на Мыс.

— Кажется, там совершенно уверены, что «Титан» стартует вовремя, верно?

— Да, уверены. Мы здесь сами слышим отсчет. Все идет как по маслу.

— Гуаймас, говорит Седьмой. Слышимость ухудшилась. Я — «Меркурий-7», переключаюсь на Мыс. Связь закончил.

«Ага! Вот и западный берег Америки! И скорость сближения отличная! Хорошо, что Москва вовремя передала координаты для переходного маневра. Без помощи Земли я ни за что не мог бы изменить орбиту. Итак, мы сблизимся после прохождения Бермудских островов. Превосходно!

Ох, не завидую американцу. Если что-нибудь не заладится… У него так мало кислорода… Но я надеюсь, все обойдется… Хотелось бы познакомиться с этим человеком. Какая у него выдержка перед лицом неминуемой гибели! Или почти неминуемой… не приди моя машина к нему на выручку.

Интересно было бы попробовать — каково это на орбите в таком тесном кораблике. Молодцы ребята! Это все равно, что пуститься через океан на плотике.

Что там на локаторе… полный порядок! Расстояние всего сто тридцать шесть метров. Мы отлично сближаемся, прямо как два поезда, сходящиеся на один путь. Посмотрим теперь график маневра…

Потерпи, дружище… Скоро встретимся!»

Под воздействием центробежной силы и силы притяжения два корабля все быстрее неслись над поверхностью Земли. В самом конце первого совместного витка они проскользнули над планетой в ста пятидесяти километрах южнее Сан-Диего. Багровое солнце уходило за горизонт на западе, на Землю надвигалась темнота.

Люди в Сан-Диего и в его окрестностях, щурясь, смотрели на небо. У некоторых в руках были бинокли. Многие показывали пальцем вверх. Они сознавали, что сейчас произойдет нечто необычайное — либо чудо, либо трагедия. Они видели в небе тусклую-тусклую звездочку.

Это бедняга Пруэтт. А вот и другой светлячок, такой яркий! Это, наверное, русский…

— … и он был настолько любезен, что согласился дать нам сегодня специальное интервью по поводу величайшей драмы, которая разыгрывается сейчас в космосе. Конгрессмен Гаррисон У. Блэт, республиканец, в течение ряда лет проявляет большой интерес к нашей национальной космической программе. Свою позицию конгрессмен сформулировал с исчерпывающей ясностью. Он выступает против значительной части наших мероприятии в деле освоения космоса.

— Совершенно верно! — рявкнул плотный человек, сидевший за столом напротив интервьюера.

Билл Джексон, известный комментатор ведущей вашингтонской телевизионной программы, не обращая внимания на попытку перебить его, продолжал говорить гладко и уверенно:

— Учитывая активную закулисную деятельность конгрессмена Блэта, наша станция считает, что он поможет нам разобраться в причинах неудачи, приковавшей космонавта Ричарда Пруэтта к орбите. В последнем сообщении, полученном перед самым началом интервью, говорится, что…

Оператор у контрольного пульта толкнул в бок сидевшего рядом инженера.

— У этого старого ублюдка язык как бритва, — сказал он. — Он просто слюной истекает — так ему хочется потрепаться. Мы с тобой, кажется, сегодня получим удовольствие.

— А он хоть понимает толк в этих делах?

— Ни черта! Он не сообразит что к чему, даже если «Титан» свалится ему на голову.

— Не понимаю… тогда какой смысл брать у него интервью?

— Э-э, этот мистер Горлопан — большая шишка. Он пользуется влиянием в конгрессе, не раз срывал ассигнования на космическую программу. Всякое дело, в котором мы не взяли верх над красными, выводит его из себя. Поэтому он любимчик правых. Видимо, он член общества Бэрча, но никто его еще не уличил — уж больно он ловко увиливает. Сигнал! Включаем…

— Конгрессмен Блэт, можете ли вы нам что-нибудь сказать о положении космонавта Пруэтта, прокомментировать то известие, которое мы только что услышали?

Голос конгрессмена был одновременно и скрипучим и медоточивым; Блэт с первых дней своей деятельности был мастер заигрывать с толпой, и объектив телевизионной камеры разогревал его не меньше, чем море человеческих лиц на митинге.

— Да, могу. Безусловно могу. Положение его, мистер Джексон, характеризуется тем, что он глупейшим образом обречен на гибель. Повторяю, глупейшим образом. То отчаянное положение, в которое он попал, является следствием общего порочного подхода к нашей космической программе и…