Пугачёвочка. Концерт в четырёх частях - Александр Стефанович

Но местный ансамбль исполнял весь ее репертуар. Не попавшая в ресторан и мерзнущая на морозе публика слышала доносившиеся изнутри звуки и домысливала разгул, устроенный там Пугачевой. А если счастливчики, прорвавшиеся внутрь, спрашивали «Где же Она?», им отвечали: «Только что уехала. Приезжайте в следующий раз пораньше, обязательно будет»…

Впоследствии Торнике открыл еще несколько замечательных ресторанов. Один из них был устроен в основании трамплина на Ленинских (ныне Воробьевых) горах. Второй располагался в Центральном доме художника и очень быстро превратился в творческий клуб московской интеллигенции, где собирались известные живописцы, писатели и режиссеры.

Третий ресторан — «У Пиросмани», неподалеку от Новодевичьего монастыря — существует до сих пор. Почему-то его всегда любили американские послы, они водили к Торнике даже своих президентов, приезжавших в Москву с официальными визитами. У него ужинали и Билл Клинтон, и Джордж Буш-старший. Высокие гости были в восторге от оказанного им приема…

А Славу Цеденбала, с которого я начал свой рассказ, в «Арлекино» так и не пустили. «Вы иностранец, монгол, и за пределы Кольцевой дороги можете выезжать только по определенным трассам. В Одинцово вам нельзя», — с этими словами гаишники отправили его обратно в Москву. А в отчете написали, что иностранец на «мерседесе» пытался прорваться в ресторан «Арлекино», где поет и танцует Пугачева. Из пятого управления КГБ, занимавшегося культурой, сообщили в Минкульт. Пугачеву вызвали «на ковер»:

— Алла Борисовна, есть сигнал, что вы поете в ресторане и танцуете там на столе. Такое поведение недостойно звания советской артистки.

— Да с чего вы взяли, что я там пою?

— Несколько дней назад был задержан иностранец, который ехал в ресторан на ваше выступление. У нас точные сведения.

Алла пустилась в долгие объяснения. Ее пожурили и отпустили. Она ведь собирала полные залы и приносила государству немалые доходы. А мы в любимый ресторан, несмотря на выволочку, ездить не перестали.

В ресторане «Арлекино» мы встречали и Новый 1977-й год. Выпили со всеми шампанского под бой курантов, а потом ушли в кухню. Только там можно было посмотреть телевизор. Алла тогда снялась для «Голубого огонька» с песней «Все могут короли». Мы хотели убедиться, что эта озорная песня прошла в эфир, боялись, что ее вырежут. Песнято была с намеком на власть имущих. Текст сочинил Леня Дербенев, а у него всегда была «фига в кармане». Пока народ пил, ел и танцевал, мы три часа сидели на табуретках между плитой и огромной металлической раковиной для мойки посуды и не отрывали взгляда от маленького черно-белого экранчика. Вокруг сновали повара и официанты, готовили еду, носили грязные тарелки. Но какое же это было счастье, когда с экрана наконец зазвучало: «Жил да был, жил да был, жил да был один король…» От радости мы обнялись и чуть не прослезились.

Вышли в зал, и Алла объявила: «Друзья, сейчас я вам спою песню, которая завтра станет самой популярной в нашей стране». Под овации она сошла со сцены, мы покинули ресторан и поехали продолжать веселье в Переделкино, на дачу к моему другу детства Валерию Плотникову.

Вот так мы и жили. Легко, весело, с озорством и куражом. Когда пару лет назад я прочитал мемуары ее следующего мужа, Жени Болдина, то пришел в большое недоумение. Оказывается, их жизнь состояла из постоянных скандалов, пьянок и загулов Пугачевой с другими мужиками на глазах у изумленного супруга. У меня возникло впечатление, что он пишет не об Алле, которую я знал, а о каком-то другом человеке.

Или, может быть, это вообще особенность женской натуры, неплохо показанная в картине «Красотка» Джулией Роберте? Там проститутка становится светской дамой, когда встречается с героем Ричарда Гира. Речь в этом фильме идет о том, что женщина такова, каковы окружающие ее мужчины. Впрочем, загадки женской психики — это тема для другого разговора, а возможно, и для серьезного философского трактата. А мы вернемся к нашим баранам и овцам…

Часть вторая

Adagio

Глава одиннадцатая

Изя, учись на скрипочке

Своей «фазенды» у нас не было, иногда мы ездили в гости к друзьям. Или просто выезжали на машине за город и гуляли по лесу — вдвоем с Аллой или втроем с Кристиной. И очень обрадовались, когда однажды композитор Леня Гарин и поэт Наум Олев предложили: «Ребята, по Черному морю ходит круизный пароход „Иван Франко“. Можно туда устроиться — выступить и заодно отдохнуть в комфортабельной отдельной каюте. Ты, Саш, возьмешь пленку со своим фильмом и покажешь пассажирам кино, Алла даст два-три концерта. Так вы отдых и отработаете».

Тут надо сказать, что работа в таком круизе была выгодным и престижным для артистов занятием. В круизах участвовали практически все звезды того времени — и Иосиф Кобзон, и Эдита Пьеха, и Людмила Сенчина и другие. Ну, разве что София Ротару оставалась в стороне, потому что и так жила на Черноморском побережье, в Ялте. Конечно, артисты в круизах отрабатывали свое пребывание, но определенное уважение им все-таки оказывали. Они находились среди гостей и посещали те же рестораны, бары и бассейны. На кораблях, ходивших за рубеж, были и редкие тогда у нас оазисы комфорта — массажные салоны, сауны, турецкие бани и т. д., и т. п.

Короче, мы согласились. Сели в поезд и двинулись в Одессу — именно там начинался круиз. На перрон вышли утром, а корабль отчаливал вечером. Было время, чтобы прогуляться по городу. Оставили вещи в камере хранения Морского вокзала, пришли на Приморский бульвар, сели на скамейку. А сами сонные, уставшие после дороги. Пугачева улеглась на лавку, положив голову мне на колени, и заснула. Я сижу и тоже дремлю.

Мимо идет экскурсия, и местный гид, ушлая такая одесситка, поясняет: «Посмотрите направо — знаменитая Потемкинская лестница. Посмотрите налево — гостиница „Лондонская“. Посмотрите еще направо: видите скамейку? На ней, таки, Пугачева спит». Аллу было легко опознать, потому что на джинсах у нее красовался автограф, написанный фломастером. Экскурсанты закивали, но ничуть не удивились. И правда, что тут необычного — Пугачева, как бомжиха, спит на скамейке! Видимо, она тут постоянно спит. В Одессе и не такое возможно!

Отдохнули мы немножко, проголодались, попели в ресторан. Как только позавтракали, подходит к нам озабоченный метрдотель:

— Здравствуйте, здравствуйте! Вам у нас здесь понравилось? Хорошо покормили?

— Да, спасибо.

— Ой, вы знаете, а у меня сплошные проблемы! Такая семейная драма, шо прямо не знаю как сказать… Только вы можете спасти нашу семью от позора. Изя, мой младшенький сыночек, такой безобразник, я вам скажу. Бездельничает, толком не учится, не играет на скрипочке. Все нормальные еврейские дети играют на скрипочке, а он хочет играть в футбол, как какой-нибудь последний гой. Вы не можете на него повлиять, Алла? Я таки млею от ваших песенок…

— А я тут, с какого боку? — опешила Пугачева.

— Шо вы сказали? Ой! Какой голос! Даже краше, чем на пластинке! Чтоб я так жил! Видите эту улицу? Пойдете прямо, потом повернете налево, дальше направо и там — большой дом. Таки, вы в него не рвитесь, а поверните во двор. Подниметесь по железной лестнице на второй этаж, квартира восемь, но три звонка. И построже с ним! Построже! Этот бездельник все ваши песни слушает. Таки, может, послушает вас и в натуральном виде.

— Ладно, зайду, — соглашается Алла. — Все равно делать нам нечего. Пойдем, Сашечка, вразумлять неразумное еврейское дитя.

Находим дом, квартиру. Дверь открывает мальчик:

— Здравствуйте, тетя.

— Здравствуй, Изя. Ты узнал меня?

— Вы шо, Пугачева живая?

— Да, я Пугачева. Изя, слушай сюда. Я тебе так скажу — учись на скрипочке. Ты все понял, маленький негодяй?

— Понял, понял…

— Что-то я в этом сомневаюсь… Или ты думаешь, я тут с тобой шучу? А ну, поклянись!

— Честное пионерское.

— Смотри, через год приеду, проверю.

Мы вышли на улицу и расхохотались. С нормальными людьми Алла вела себя нормально. К сожалению, нормальных было мало.

На корабле нас ждали Гарин и Олев. Повели к директору круиза. Этот тип сразу начал хамить. Есть такой сорт людей, получающих несказанное удовольствие от демонстрации своего превосходства. Он нас встретил словами: «А, явились? Ждите». И ушел. Мы стоим посреди палубы с чемоданами. Мимо люди ходят. Шушукаются, пальцами показывают. Дурацкая ситуация. Наконец появляется: «Идемте». И ведет нас куда-то вниз, в трюм, показывает настоящую берлогу без иллюминаторов. Интересуемся у него:

— А приличнее ничего нет?

— У нас все артисты так живут.

— Но когда нас приглашали, обещали совсем другие условия…

— Да кто вас приглашал? Сами напросились. Еще есть, наверное, будете просить? Ладно, можете сходить в столовую. Там кое-что осталось от ужина. За столы для публики не садиться! Только за стол для артистов…