Пугачёвочка. Концерт в четырёх частях - Александр Стефанович

Чем занимался Бабек — оставалось тайной. С одной стороны, он вроде бы работал на «наших», не зря же его как-то задержали в Западной Германии за попытку вывоза в СССР запрещенного электронного оборудования. А с другой стороны, Серуш дружил с Володей Высоцким и записывал у себя в студии на даче его пластинки, выходившие на Западе.

Бабек был нашим приятелем и постоянным посетителем Дома кино, где часто сиживал за одним столом с тем же Володей Высоцким, Борисом Хмельницким, Зурабом Церетели, кинорежиссером Владимиром Краснопольским и Алимжаном Тохтахуновым, более известным как Тайванчик. А еще он был первым реальным миллионером, с которым мы познакомились.

Его офис располагался в гостинице «Пекин». Там можно было встретить и государственных чиновников, и церковных иерархов. Спектр бизнес-интересов Бабека был достаточно широким. А его городскую квартиру довольно аскетичную по дизайну украшал золотой Будда высотой примерно полметра. Глаза у него были из двух огромных изумрудов. «Знаешь, Саша, — как-то признался хозяин, — эта статуэтка стоит дороже всей квартиры, всего дома и даже всего квартала, в котором я живу!»

В тот памятный вечер на даче Серуша была куча народу. Католиков не наблюдалось, но все бурно отмечали Рождество и нашу свадьбу. Поздравляли, дарили подарки. Под утро мы страшно устали. От той ночи осталась фотография: мы с Аллой сидим под елкой и она спит, положив голову мне на плечо. Так что, можно сказать, первую брачную ночь мы провели на стульях.

На «Мосфильме» новость про нас распространилась моментально. Через несколько дней иду я по коридору и встречаю знаменитого режиссера, классика отечественного кино. Фамилию называть не буду, все его знают. Увидев меня, мэтр иронически замечает:

— Стефанович, ты с ума сошел?

— А что такое?

— Ты что, актрису не мог найти? Говорят, на какой-то певичке женился — и двинулся дальше.

А я подумал: «Вы еще позавидуете этой певичке! Я все для этого сделаю!»

Глава четырнадцатая

Семья

Наличие штампа в паспорте никак не отразилось на наших с Аллой отношениях. Но я стал членом ее семьи. И Зинаида Архиповна, Аллина мама, наконец-то успокоилась. Пугачева рассказывала, что она давно уже ее допекала:

— Алла, сколько можно жить одной? У тебя дочка подрастает. Кристине нужен отец…

— Ну, нет у меня рядом такого человека.

— Как же нет? — возражала мать. — К тебе вот ходит администратор Олежек. Почему бы за него не выйти?

— Мама, но он же педераст! — сказала Алла брезгливо.

— А это, доченька, ничего не значит. Я тебе так скажу: в нашей стране все профессии почетны, — отвечала Зинаида Архиповна, чистая и наивная душа. Она даже слова такого не ведала.

Зинаида Архиповна относилась ко мне хорошо, но немного ревностно. Возможно, я ошибаюсь, но она старательно держала дистанцию.

А вот с Борисом Михайловичем, отцом Пугачевой, у нас сразу сложились очень теплые отношения. Он, кстати, и «подарил» дочери рыжие волосы. А с возрастом Алла все больше и больше становится похожа на мать. В те времена Борис Михайлович работал начальником цеха на заводе «Сапфир». Он был безумно обаятельным человеком. Осторожным (может быть оттого, что имел в свое время проблемы с советскими правоохранительными органами), немногословным, многое повидавшим и многое понимающим.

Я расспрашивал Бориса Михайловича о войне, в которой ему довелось участвовать, и навсегда запомнил один из его рассказов. Часть, где служил Пугачев, контролировала один берег небольшой реки, а немцы — другой. Полынья, из которой зимой брали воду, находилась посередине. И наши, и немцы по очереди ходили к ней за водой. Прекрасно друг друга видели, но никто ни в кого не стрелял. Больше того — возле полыньи валялось общее ведро, которым и наши, и немцы зачерпывали воду. Они делились им друг с другом, как соседи по деревне. «А ты, Саша, спрашиваешь про атаки… — подвел итог этой истории Борис Михайлович. — Жизнь на войне не такая, как в кинофильмах».

С Зинаидой Архиповной они познакомились тоже на фронте. Она выступала перед солдатами с фронтовой агитбригадой. Что характерно — старшие Пугачевы отмечали как семейный праздник не день свадьбы, а день своего фронтового знакомства.

Еще у Аллы был младший брат Женя, старший лейтенант ПВО.

Общались они редко, но Пугачева ему помогала. Вытащила из какой-то дыры в Казахстане, куда его направили служить. Для этого пришлось дать концерт космонавтам, находившимся на орбите. В том экипаже летал Георгий Гречко. Трансляция велась из Института авиационной и космической медицины. Руководители полета перед концертом рассказывали, как тяжело и одиноко нашим ребятам в тесном космическом корабле, вот Алла и постаралась поднять им настроение. Выглядело это очень трогательно. Тогда многие артисты выступали в прямом эфире на орбиту — Володя Высоцкий, Алиса Фрейндлих и другие.

Вскоре после этого к нам в гости пришел другой космонавт — Виталий Жолобов. Наша квартира тогда еще не была обустроена. Шел ремонт, мебель отсутствовала. Жолобов пожаловал вместе с приятелем — ответственным сотрудником газеты «Труд». Мужики принесли бутылку коньяка, а у нас даже не нашлось стаканов, чтобы его разлить. Благородный напиток вылили в чайник и по очереди пили из носика, сидя на подоконнике. Тут же, стояла тарелка с нехитрой закуской.

Аллиным концертом космонавты остались довольны, и по ходатайству их начальства Женю Пугачева перевели служить в Подмосковье, в часть при Центре дальней космической связи.

Кстати, когда впоследствии мы с Аллой получили новую большую квартиру, именно Жене досталась наша бывшая «однушка» в Вешняках.

Кристинку я очень любил, считал своей приемной дочкой и баловал как мог. Воспитывала девочку бабушка, мечтавшая сделать из нее музыкантшу. И, надо сказать, у нее уже был удачный опыт. Когда-то Зинаида Архиповна заставляла Аллу часами сидеть за пианино. И когда та стала известной певицей, очень гордилась, что воспитала звезду. Говорила: «Из дочки я сделала человека, теперь сделаю из внучки».

Кристина под строгим контролем бабушки каждый день часами играла гаммы и этюды. Даже когда мы с Аллой приходили, Зинаида Архиповна не давала ей расслабиться: «Ну ка, Кристиночка, покажи, как ты играешь этюд Черни…» Та, с тоской во взоре, садилась за инструмент, а сама мечтала сбежать во двор, со сверстниками поиграть. Заметив Кристинкины страдания, я вступил с ней в заговор. Она отзывала меня в сторону и тихонько спрашивала: «Папа, можно мне погулять?» Я отвечал: «Конечно, Кристаллик, иди — о чем речь!» Кристина тут же улетала во двор, а на меня обрушивались упреки Зинаиды Архиповны: зачем ее балую?

Я все время старался чем-нибудь Кристинку порадовать. На день рождения подарил наручные часы. Зинаида Архиповна возмутилась: «Как можно? Зачем это ребенку?» Предложила отобрать, но я сказал Кристинке: «Хочешь — носи. Не хочешь — не надо. Но не отдавай никому. Они твои».

Однажды приходим на квартиру к Аллиным родителям. Кристинка бросается к матери, виснет на шее и что-то шепчет. Пугачева хохочет и отправляет дочку в комнату к бабушке. Продолжая смеяться, говорит: «Знаешь, что она сейчас сказала? До нас здесь был Миколас Орбакас. Так Кристинка спросила: „А папе будем говорить, что отец приходил?“» То есть, в ее детском сознании я был «папа», а Миколас — «отец».

Недавно мы с Орбакасом оказались на съемке одной передачи. Телевизионщики пытались нас столкнуть лбами. Они почему-то считали, что отношения между двумя мужьями Пугачевой должны быть напряженными. Не знаю, с чего они это взяли. Алла не препятствовала общению Миколаса с дочкой, и он совершенно спокойно приходил к Кристинке, когда она жила у бабушки и дедушки, гулял с ней, делал подарки. И со мной общался абсолютно нормально, потому что видел, как я отношусь к его дочери. У нас не было повода для каких-то конфликтов. В общем, передача кончилась тем, что мы пожали друг другу руки, и Орбакас сказал: «Спасибо, Саша, за то, что ты делал для Кристины».

Кристинку мы с Аллой вместе отвели в школу в первый класс. Пугачева тогда посмотрела на дочку, еле видную за огромным букетом, и произнесла: «Ну вот, у всех дети как дети, а у меня — такая „килечка“!» Кристинка стояла среди галдящей детворы тоненькая, бледненькая. И очень волновалась.

Честно признаться, я не умел общаться с детьми. Своих-то не было. Однажды в разговоре с Кристиной стал дурачиться, рассказывать смешные и абсурдные истории, которые бы хорошо прошли во взрослой компании. Алла отозвала меня в сторону и сказала: «Никогда не рассказывай ребенку дурацкие байки. В глазах Кристины ты должен выглядеть умным и серьезным. У тебя должен быть авторитет».

Конечно, я прислушался к ее совету. И чтобы исправить свой промах, придумал игру. Когда мы втроем ездили по городу в машине, Кристинка должна была читать вывески. Если она правильно складывала слово из букв, мы с Аллой громко кричали «Ура!» Помню, едем по Рязанскому проспекту, а Кристинка, наморщив лобик, старательно читает: