Перекресток - Юрий Леж

Эта комната когда-то, видимо, была подсобкой или чуланчиком для хранения хозинвентаря, но рациональные хозяева гостиницы, решившие извлечь доход и из такого помещения, отремонтировали её, обставили в «техно»-стиле канцелярской мебель, навесили фальшивые окна на глухие стены и установили великолепный климатизатор, поддерживающий чуть прохладную, бодрящую, но в то же время комфортабельную атмосферу, долженствующую помогать переговаривающимся сторонам придти к единому мнению, устраивающему всех, а заодно, безусловно, и оплатить предоставленные им удобства.

Все откровенно похабные мысли Андрония, разглядывающего коленки, и не только, Ники, и пытающегося забросать блондинку пикантными вопросиками о личной жизни многих столичных знаменитостей, почему-то непременно привязывая их личную жизнь к жизни девушки, отчетливо отражались на его лице, но привычно равнодушная к такому вот мужскому вниманию блондинка ловко меняла направление разговора, старательно обходя возможные подводные камни и скользкие зигзаги предложенных тем, пока поверенный в её делах быстро, будто бы мельком, просмотрел разложенные на столе листы контракта на участие в фестивале. И через десяток минут бесцеремонно перебил вязкую, похожую на игру дипломатов, беседу толстячка с Никой:

— Замечательный контракт, если в нем подправить парочку пунктов…

— Что вы, как подправить? — вернулся в действительность от такого близкого — руку протяни — соблазнительного тела блондинки Андроний. — Всё уже согласовано с организаторами… и мэр в курсе, и полицмейстер…

— Да и пусть будут в курсе, — согласно кивнул Мишель. — Мы же никоим образом не против мэра и полицмейстера… просто вот эти пунктики, восьмой и двенадцатый, надо дополнить. Любое выступление возможно после предварительного осмотра сценической площадки и устранения замечаний по ней, буде таковые возникнут. И — всякое приватное выступление будет проходить по согласованному моей клиенткой сценарию, каковой должен быть ей предоставлен заранее, ну, за пару дней до выступления…

Толстячок окончательно отвлекся от Ники, пытаясь изо всех сил сосредоточиться на словах поверенного, чтобы понять их «второй» смысл, возможную каверзу и те трудности, которые неизбежно возникнут при внесении изменений в согласованный с городской верхушкой текст контракта. Сейчас такое легкое и приятно возбуждающее в начале присутствие на переговорах блондинки категорически мешало Андронию собрать в кучку разбежавшиеся мысли. Тем более, что он не ожидал от этого сухаря в очочках ни такой дотошности, ни такого влияния на Нику. Обыкновенно столичные и не только «звезды» и «звездочки» всех мастей и рангов мало что понимали в бумажном оформлении их звездности, но при этом на советы адвокатов, поверенных и просто друзей старались не обращать внимания. «Ох, не зря она таскает с собой этого засушенного Геракла», — в легкой тоске успел подумать толстячок, а Мишель в этот момент, верный своему принципу «добивания» противоположной стороны, добавил:

— И неплохо было бы увеличить сумму гонорара процентов на семьдесят… восемьдесят… Все-таки, имперская знаменитость…

— Увеличить? Это невозможно, — едва не вскочил со своего места толстячок, стоило лишь помянуть в разговоре деньги. — Мы и так хотели просить уважаемую госпожу…

Его взгляд в сторону блондинки был наполнен удивительнейшей смесью простой мужской похоти и некого уничижительного ощущения, что слова о просьбе «уважаемой госпожи» не более, чем простое желание купчика дополнительно нажиться на покупателе.

— Просить, конечно, вы можете о чем угодно, — согласился Мишель, подпуская в голос песчаной сухости. — Тем более, в контракте очень удачно не оговорено общение с прессой, а значит, моя клиентка от этой обузы освобождена, и Нике не придется отбиваться от изуверских вопросов «гиен пера»…

— Как же? а предварительная пресс-конференция? Да и окончательная, по итогам фестиваля!!! — почти вскричал толстяк. — На присутствие такой звезды на этих важных мероприятиях мы очень рассчитывали, без нее же, ну, никак нельзя…

— Все это должно оговариваться в контракте, — строго заявил Мишель, слегка приподымая седые брови. — Иначе — не подлежит обсуждению. Кстати, стоимость интервью зависит от продолжительности оного, количества и качества задаваемых вопросов, личности репортера, солидности издательства и еще от многих других причин. Импровизация не исключается, но не должна превышать десяти процентов от общего объема разговора…

— Вы меня без ножа режете, — в провинциальном стиле закатил глаза Андроний. — Исправление контракта, увеличение оплаты, сценарии приватных выступлений, да еще и согласование с репортерами вопросов… это же невозможно сделать не только за день до начала фестиваля, а и за две недели…

— Если у вас возникли непредвиденные трудности с оформлением документов, — веско и холодно заметил Мишель, — то моя клиентка готова их понять и не выставлять неустойку за срыв возможных выступлений. Мы с удовольствием переедем из гостиницы в загородный санаторий и будем просто наслаждаться отдыхом, телетрансляцией вашего фестиваля, а возможно и посетим некоторые его мероприятия, тем более, тут всего-то двадцать километров. Санаторий все еще функционирует, насколько мне известно?

— Санаторий — да, работает и пользуется известностью, там сейчас… — растерянно начал было сбитый с толку толстячок, но тут же перебил себя: — Нет-нет, не надо никуда уезжать, что вы!!! Мы решим все вопросы оперативно, я сам, лично, немедленно пробегусь по организаторам, расскажу, постараюсь убедить… а вы оставайтесь пока здесь, в гостинице… мало ли, может быть, кто-то из организаторов пожелает встретиться, поговорить лично, попробовать убедить в чем-то…

— Как же так, Андрон? Вы нас чуть ли не под домашний арест сажаете, фи… — звонко высказалась Ника, как бы подхватывая эстафетную палочку разговора у своего поверенного. — У вас такой прелестный город, столько достопримечательностей, да и, наверное, есть ночные заведения, а мы должны, как привязанные, сидеть в номере…

— Нет-нет, что вы, не как привязанные, просто хотелось бы знать, где вы будете, чтоб найти, ну, если что-то понадобиться, без излишних проволочек… — путано заговорил Андроний, сгребая со стола аккуратно разложенные Мишелем экземпляры контракта и небрежно запихивая их в отличного качества кожаный портфельчик с серебряной монограммой «А» размером едва ли не с ладонь.

— Вам же сам полицмейстер и помогает, — лукаво засмеялась Ника, нарочито путая, кто же кому оказывает помощь в организации фестиваля. — Неужто он в своем-то подведомственном городе не сможет отыскать парочку приезжих, которые совсем не думают прятаться от него?..

Но Андроний, что-то бормоча себе под нос, видимо, не очень лицеприятное для гостей, особенно для Мишеля, уже пятился задом наперед к двери, ежесекундно, как китайский болванчик, кивая головой и громко отдуваясь, как после тяжелого физического труда.

— Таперича, когда этого надоедалу сплавили… — сказала Ника, подняв глаза в потолок, едва толстячок покинул комнату переговоров, и шум его дыхания смолк в гостиничном коридоре.

— …открывать дамский магазин не будем, — в тон ей подхватил известную цитату Мишель. — И, вообще, шляться по местным модным лавкам даже тебе не имеет смысла.

— Почему же? — удивилась Ника. — Вот в одну из поездок, совсем уж в глухой медвежий угол, почти на берег Ледовитого океана, я в местной лавочке набрела на такую удивительно изящную шаль…

— Предлагаю скоротать время за чашкой чая, — решительно оборвал фантазии блондинки Мишель.

— Кофе! Только кофе!!! — нарочито воскликнула девушка. — Вообще, Мишель, это мне бы надо заботиться о цвете лица и пробавляться жиденьким зеленым чайком, но — я люблю кофе… крепчайший, с пенкой, с ароматом на всю комнату…

— А к кофе — пяток бисквитных пирожных, — поддразнил Нику поверенный в её делах.

— Кстати, да. После обеда у нас не было десерта… — надула губки блондинка.

— Для тебя это был не обед, а завтрак, а после завтрака десерт не положен, — сухо засмеялся Мишель. — Ладно, давай прогуляемся в местный буфет, оценим кофе и чаеварство гостиничных кулинаров…

4

До старого, построенного еще во времена расцвета Империи дома, в котором жил Максим, они брели проходными дворами и короткими, узкими переулками почти час из-за постоянных позывов к рвоте Таньки, когда приходилось останавливаться, пережидать, потом восстанавливать равновесие и снова ползти, едва передвигая ноги. Сказывалась на скорости их передвижения и как-то резко навалившаяся на пролетария усталость, последствия не только полуторной смены, но и происшествия со взрывом клуба, контузия девчонки, враз превратившейся из бойкой и живехонькой в полупарализованную и разбитую. Вообщем, увидев перед собой привычный, тихий дворик с маленьким, отполированным тысячами ладоней доминошным столиком в самом дальнем его уголке, обветшалые, но крепкие кирпичные стены древней пятиэтажки, Максим не просто обрадовался, у него, как бы, открылось второе дыхание. И — самое, наверное, сложное за время пути: втащить девушку на третий этаж, куда она в лучшие времена вспархивала, как птица, без остановок на площадках, не держась за перила облезлой лестницы, — прошло на удивление легко, хоть и не без должного напряжения.