Пикантные истории - Федор Галич

магазинов, в процедурных кабинетах медицинских учреждений, и даже над городом, в кабине башенного крана. Да, да. Не удивляйтесь! Трахать женщину на стометровой высоте, представляя её «принцессой», заточённой в высокой башне средневекового замка, предварительно «убив» пол-литрового «зелёного змия», это вам не банальные ролевые игры в «сантехника», «медсестру» или «горничную»… Такой «грязный» секс оставляет в памяти несмываемые следы. Ведь балансируя между жизнью и смертью на невероятной высоте наслаждения, от остроты ощущений захватывает дыхание, а пульс зашкаливает, как у пассажира «Титаника», прижавшегося, будто в последний раз, к «корме» незнакомой дамы.

Экстремальный оттенок «башенных» и «безбашенных» сексуальных приключений Романа Григорьевича давал нужный эффект. Вырабатываемый адреналин был очень похож на мотоциклетный и с лихвой заполнял пустующие душевные «баки» хозяина «горючим»-заменителем. От этого «топлива» он «заводился» с пол-оборота даже от самого незначительного намёка на секс и, бросаясь в этот круговорот страстей, разгонял свой сердечный мотор до таких оборотов, что темнело в глазах. Ему было достаточно слегка задравшейся юбки секретарши их конторы, вздымающейся от волнения груди соседки, застрявшей с ним в лифте, распахнувшегося халатика медсестры, измеряющей ему давление. Подобные ситуации пробуждали в нём звериный инстинкт, и он, как змей-искуситель, спокойно, но в то же время уверенно, обвивал тело своей жертвы, нежно воздействуя на эрогенные зоны, шепча ей на ушко комплименты с обещаниями любви и верности. А когда загипнотизированная, окончательно ослабшая и не способная сопротивляться особа доверчиво отдавалась ему, он входил в неё и жалил её прямо в сердце. Он как паук-сердцеед, везде расставлял свои сети очарования, чтобы случайно залетевшая в них хорошенькая «муха», оказалась в его крепких и цепких лапах. Да и сами «мухи» с удовольствием роились вокруг холостого «паука» и были не прочь «залипнуть» в его паутине, думая, что она намазана мёдом. К «мухам», добровольно залетающим в его объятия, он относился как к ежедневной, необходимой для здоровья, сексуальной «пище» и «ужинал» ими в серые будни. А вот в выходные и в праздничные дни, он предпочитал пировать более важными «птицами». Породистые и изысканные «пташки», приманенные и прикормленные сладким романтизмом Романа Григорьевича, кокетливо щебетали о своей красоте, уникальности и важности своего положения в обществе, при этом грациозно изгибаясь и дразня Романа Григорьевича своими ухоженными пёрышками. А он, как «детектор лжи», фильтровал их райские песни, пытаясь услышать в них истинные нотки их тайных желаний. И как только ему удавалось уловить вибрации струн их тоскующей души и «сыграть» на них, «важные птицы» тут же превращались в похотливых, кудахтавших в порыве страсти, куриц с отлетающими в разные стороны перьями.

Иногда его «либидное» любопытство выходило не только за пределы физиологических границ дозволенного, но и за территориально-географические границы. Так, однажды, находясь на отдыхе за пределами нашей Родины, в одной южной экзотической стране, ему вдруг сильно захотелось «разгадать» афроамериканскую «загадку» на иностранном языке. Он увидел её в экскурсионном автобусе во время поездки к местным достопримечательностям. Её темнокожее сочное тело сильно контрастировало с белоснежной улыбкой, беленькими шортиками, обтягивающими упругую попку, и такого же цвета майкой-боксёркой с торчащими под ней не зачехлёнными в бюстгальтер сосками. На голове девушки была надета фирменная бейсболка с названием отеля. Она стояла возле водителя автобуса в проходе между рядами на фоне переднего лобового стекла. Плывущий за стеклом живописный пейзаж просвечивал сквозь силуэт её модельной внешности, очерчивая контуры её сексуальной «рельефности». Её ухоженные ручки эротично прижимали ко рту микрофон, в который она что-то монотонно бубнила. Роман Григорьевич с трудом понимал, что она говорит, так как не был силён в английском, да и похожа она была (по его мнению) больше не на экскурсовода, а на рэп-звезду, поющую в автобусе перед своими фанатами. Ведь большинство мужчин в автобусе с любопытством рассматривали экскурсовода, вместо того, чтобы смотреть вместе с жёнами по сторонам.

После экскурсии по каким-то древним, облезлым, и достаточно грязным (в бытовом смысле) значимым местам города, Роман Григорьевич, с зудящими в паху столь же «грязными» (как достопримечательности) мыслями, подошёл к немного утомлённому поездкой и жарой экскурсоводу. Объяснив на «ломаном» английском, что его безумно заинтересовали местные красоты, но в связи с его несовершенным английским языком он, к сожалению, не смог сполна насладиться колоритом этих прекрасных мест, предложил за отдельную плату провести для него дополнительную экскурсию, чтобы утолить его информационный голод и удовлетворить его возросшее любопытство. Девушка, увидев в руках Романа Григорьевича стодолларовую купюру, гостеприимно согласилась более подробно познакомить гостя не только с современной архитектурой города, но и с красивейшими местами пригорода, когда у неё будет выходной. И уже спустя два дня, Роман Григорьевич, спустил вырвавшуюся из него сексуальную энергию и наполнил ею, лежащую и постанывающую под ним экскурсоводшу. Место, где это произошло, было памятно тем, что именно здесь и зародилась известная на весь мир кофейная плантация. Но в тот момент, благодаря шустрому «семени» путешествующего туриста, хлынувшему в «бухту» гостеприимной хозяйки, это место стало памятно ещё и возможно зародившимся плодом будущего человека с кофейным цветом кожи и русской душой. Занимаясь в кофейных кустах любовью с туземкой, перешедшей во время совокупления с английского языка — на местный, Роман Григорьевич представлял себя грубым рабовладельцем, наказывающим собирающую кофе рабыню за недобросовестный, по его мнению, труд. Запах кофе, смешавшийся с запахом вспотевших тел, глубоко въелся в память Романа Григорьевича и, с тех пор, каждый раз, когда он пил кофе, этот запах напоминал ему тот «горячий шоколад», который он жадно «испил» в тех кофейных плантациях.

«Сорвав» и попробовав экзотический «плод», сексуальный аппетит Романа Григорьевича не на шутку разыгрался, и, вернувшись из отпуска, он захотел вкусить ещё и запретный…

Жена директора медицинского центра, где работал Роман Григорьевич, серьёзно увлекалась большим теннисом. На неё-то он и «положил» свой отдохнувший глаз.

Её фотографии в короткой юбке и с большой ракеткой были развешены по всему кабинету босса, и в те недолгие моменты, когда босс вызывал Романа Григорьевича к себе, чтобы отчитать за недобросовестный, по его мнению, труд, Роман Григорьевич, виновато уставившись на висящие за спиной босса фотографии, мысленно заталкивал свой толстый член в его жену, а её толстую ракетку, мысленно, заталкивал в задницу орущего на него руководителя. И когда босс, в очередной раз, «спустил на него собак», он твёрдо решил спустить своих «спермотвеллеров» — на его жену. Причём НЕ МЫСЛЕННО, как обычно, а наяву. Так сказать, чтоб было за что «получать». Притворяться любителем тенниса, чтобы постепенно и издалека «подкатывать» к жене босса свои, чисто выбритые