Пикантные истории - Федор Галич

сиськи и сварю из них холодец. Да и доказать тебе мою вину будет ох как нелегко, так как улики я все свои с тебя смыл и на кухне только что всё прибрал, — угрожающе предупредил сантехник и плеснув из ванны в её лицо водой, смягчившись, добавил: — А если понравилось, то могу потом как-нибудь ещё разок тебя навестить. Ну, а пока что, оставляю тебя, наедине с твоими девчачьими переживаниями и мыслями обо мне, — подытожил, довольный своей находчивостью и физическим удовлетворением, сантехник и, взглянув на прощание на плавающее в ванной безупречное тело, нехотя покинул этот не публичный, но такой приятный для него дом.

Через месяц, Ольга Александровна, в спешном порядке, дёшево продав квартиру, насовсем уехала из этого дома, из этого города и из этой, кишащей быдловатыми сантехниками, страны на постоянное место жительства за границу. А спустя полгода, сыграв пышную свадьбу, официально стала Королевой, пусть и не очень большой, но зато очень тёплой и экзотической страны. Со временем, она постепенно стала привыкать к тёплому климату и непривычно тёплому отношению населяющих эту страну людей, научилась чтить и соблюдать местные обычаи и традиции, стала свободно говорить на их родном языке, активно заботиться о своих подданных. А когда она подарила Королю наследника, её причислили к лику святых и в знак уважения к её персоне и её генеалогическим корням вписали её имя (в своих исторических письменах) как ВЕЛИКУЮ РУССКУЮ КНЯГИНЮ ОЛЬГУ — ПЕРВУЮ РУССКУЮ КОРОЛЕВУ ИХ ГОСУДАРСТВА.

Она так гармонично вжилась и сроднилась с этой страной, что пришлась не только к королевскому «двору», но и стала любимицей простого народа. Да и сама она настолько полюбила эту страну и народ, что искренне стала подзабывать, откуда она родом и тот драматичный эпизод её прошлой жизни. Лишь изредка, когда она открывала водопроводный кран чтобы умыться, из него вытекала не только чистая вода, но и грязные воспоминания.

А вот сантехник, так и не узнал, что однажды лишил чести самую настоящую КОРОЛЕВУ. После того незабываемого эротического приключения в его жизни произошла физиологическая катастрофа — его перестали возбуждать обычные женщины. Сначала он расстался со своим прошлым идеалом Зинкой, на которую у него не вставал даже при помощи чудодейственных пилюлек, а после неудачных попыток с самыми искусными проститутками (с их ролевыми играми) он совсем завязал с женщинами и начал дружить только с водкой. Он был убеждён, что его наказал Бог и сделал его импотентом за то, что он в том изнасиловании исчерпал весь свой жизненный лимит удовольствия. Причём спивался он не в компании бывших коллег-собутыльников, а в полном одиночестве, на своей кухне. А точнее, не в полном одиночестве, а в компании с нарисованным образом последней сексуальной партнёрши в его жизни — «Девочки с персиками», которая, как будто исподлобья, укоряюще смотрела на него из-под рамочки, стоящей перед ним на столе небольшой картины, молча выслушивая все его бесконечные, нудные раскаяния, сопровождающиеся горькими слезами, капающими из его несчастных глаз, как из того ржавого крана Ольги Александровны…

ВТОРОЙ ВАРИАНТ окончания этой истории…

… За время эмоционального выступления сантехника на тему несоответствия предлагаемой оплаты за оказанную услугу, Ольга Александровна, услышав в свой адрес гораздо больше матерных слов, чем за всю свою жизнь, почувствовала, что её сознание не справляется с нахлынувшим потоком негативной информации и начинает постепенно «теряться». Её глаза медленно стали погружаться во тьму, а перед глазами (как в «Федорином горе») поплыла вся кухонная утварь. Крик сантехника расплылся по кухне вместе с чашками, ложками, поварёшками и эхом стал утекать куда-то вдаль, вслед за посудой. А вот молчаливое (до сей поры) сердце красавицы, наоборот, от страха и волнения, стало бешено бить в груди, как в колокола, извещая хозяйку об опасности. Но в тот момент Ольга Александровна, «контуженная» бесцеремонностью этого малообразованного хама, уже мало, что могла контролировать…

Её тело, подхваченное сильными руками сантехника, стремительно понеслось в спальню, а ещё пока чистая душа, прячась в пятках от страха и стыда, готова была покинуть, обречённое на насильственное осквернение, тело, как тонущий корабль, идущий на грязное дно бесчестья. За несколько секунд перед её помутневшими глазами пронеслась вся жизнь: строгое лицо отца, укоризненный взгляд мамы, любимая кукла, плюшевый медвежонок… Они молча, осуждающе, будто с презрением глядели на неё, а она шёпотом молила их о помощи. Картинки детства сменились картинками с саркастически смеющимися над ней коллегами по работе из бюро переводов и грустным взглядом Короля. Всё эти образы чередовались с мелькающими фрагментами её квартиры: кухней (с торчащим из раковины новеньким краном), прихожей (источающей терпкий запах потных сапог сантехника), длинным коридором (украшенным иллюстрациями известных художников), светлой спальней (с огромной бежевой кроватью посредине). И когда спина Ольги Александровны ощутила под собой прохладное шёлковое бельё своей перины, она, крепко зажмурив из последних сил глаза, приготовилась к самому худшему. Трясясь всем телом, она представляла, как через секунду грубые руки этого быдла сорвут с неё трусики, грубо раздвинут её ноги и часть этого немытого, вонючего животного окажется в ней. Но вместо этого, сантехник подбежал к окну спальни, открыл форточку и схватив с туалетного столика стакан с водой побрызгал на её лицо и волнительно запричитал:

— Девушка, вы только не умирайте! Чёрт с этим краном, пропади он пропадом! Я хотел, чтобы вы осчастливили меня, а не умерли от страха у меня на руках.

После этих волшебных и абсолютно искренних слов, мир в глазах Ольги Александровны перевернулся с ног на голову, и, спавшая с сантехника маска «маньяка-насильника», превратила быдло в джентльмена. Она уже не замечала грязь на его руках, не чувствовала запах перегара и пота, не обращала внимания на его скудный словарный запас, с неверно расставленными запятыми, «пропитанный» ненормативной лексикой. Конечно, он не был похож на принца из сказки, а больше походил на Иванушку-дурочка, для которого бронзовый кран был самой дорогой вещью на свете, ради которой он пять минут назад готов был её убить (не то, что изнасиловать). А он, вместо того, чтобы воспользоваться и насладиться бессознательным, беззащитным телом эффектной девушки, смог пересилить свою похоть и, расставив приоритет не в свою пользу, решил побеспокоиться о здоровье какой-то незнакомки. Впервые в своей жизни Ольга Александровна «примерила» на себе мужскую заботу, причём не ухажёрско-искусственную, обоснованную этикетом, а самую настоящую, натуральную, человеческую, не притворную. И так ей шла и была к лицу эта забота, так уютно ей в ней было и такой защищённой она себя почувствовала, что