Усмешки Клио - Виктор Точинов

Есть в жизни мелких грызунов такая особенность: в удачный, кормный год размножаются неимоверно, чуть не в геометрической прогрессии. Потом вступают в дело природные регуляторы численности – начинаются эпидемии, вернее, по-научному, эпизоотии. А прошлый, сорок первый, год стал для полевок не просто кормным, это был для них небывалый праздник сытого живота – отсеялись-то удачно, а уборочную сорвал подлец Гитлер.

И обезлюдели, и опустели наши штабы буквально накануне решаюшего наступления. Например, в штабе 65-й армии генерала Батова, находившейся на самом острие удара, от укусов и заражения продуктов слегли с туляремией 80 процентов штабных офицеров и обслуги, были и смертные случаи. У нашего знакомца Руденко дела обстояли еще хуже: накануне первоначальной даты наступления в штабе 16-й армии остались в строю два (!) человека: сам командарм и подполковник Носков из оперативного отдела. Схожая картина наблюдалась и в других соединениях, расквартированных в степной полосе.

На передовой штабных недолюбливали традиционно, по окопам поползла (шепотом, на ухо) злая шуточка: «А где штабные крысы?» – «Да их съели штабные мыши...»

Но как фронтовики штабы порой не ругают, а без них не больно-то понаступаешь...

Не знаю, как отнеслась Ставка к сообщению о мышиной диверсии. Может, тоже посмеялись. Поначалу. Но те десять дней, на которые было отложено наступление, были использованы с максимальной эффективностью. Из Москвы немедленно полетели бригады лучших медиков, в избытке снабженные лекарствами и вакциной для прививок от туляремии. С других фронтов и из тыла срочно перебрасывались офицеры для укомплектации опустевших штабов. Про отраву и прочие истребительные штучки и говорить не приходится – против хвостатых изменников Родины развернулась самая натуральная антипартизанская война.

Но злокозненные полевки, пользуясь многократным численным преимуществом, продолжили боевые действия. Перенесли направление главного удара со штабов на боевые порядки полков, батарей и эскадрилий. Особых потерь личному составу вторая атака не нанесла, люди были экстренно привиты.

Так грызуны, как им и положено, усиленно начали грызть материальную часть, начиная с боевой техники и заканчивая сапогами и ремнями. Ну, положим, танк или пушку не больно-то погрызешь, тут алмазные зубы иметь надо. А вот самолеты более уязвимы, и аэродромные техники сбивались с ног и не спали ночами, восстанавливая к новому назначенному сроку поврежденные обшивки и сожранную изоляцию проводов. О серьезности размеров второй диверсии говорит тот факт, что Роккосовский на второй день наступления, когда войска его фронта рвались вперед, захлопывая мышеловку для Паулюса, – в этот решающий момент командующий находил время поинтересоваться, какая обстановка позади, на мышином фронте...

...Как и в случае с Руденко, военная удача не подвела наших. Гитлеровцы, маниакально штурмующие Сталинград, не сумели в подаренные мохнатыми союзниками десять дней заметить и оценить мощь и масштабы нависшей над головами лавины...

Кстати, мне не встречались упоминания, страдали ли от подобной напасти немцы, державшие фронт в степных районах. Едва ли. Они народ педантичный и запасливый. До сих пор красные (и черные) следопыты находят среди их останков упаковки с окаменевшими презервативами – каждому солдату выдавались регулярно, чтоб не подкашивали армию венерические заболевания. И коробочки с дустом – против окопных вшей. Наверно, и от мышей уж чем-нибудь запаслись... По крайней мере, битые их генералы между причин своих поражений, наряду с бездарностью Гитлера и русским морозом, агрессивность наших мышей не упоминают.

А еще интересует меня один вопрос: среди прочих влияющих на войну факторов изучают ли в Академии нынешнего Российского Генштаба жизнь и сезонные миграции полевых мышек?

3. Как ловили Паулюса

Ставили капкан на зайца, а угодил в него медведь. Как вспоминает в своих мемуарах Чуйков, командарм легендарной, удержавшей Сталинград 62-й армии, поначалу наше командование было уверено, что в захлопнувшейся ловушке оказалось восемьдесят тысяч гитлеровцев, самое большее – сто тысяч. И лишь потом удостоверились, что в кольце вся 6-я германская армия – треть миллиона солдат и офицеров. Причем со всем штабом с генералом-полковником Паулюсом во главе (в фельдмаршалы Гитлер произвел его незадолго до сдачи в плен).

Перебирая причины своих поражений, генералы вермахта уверяют, что ослушайся Паулюс приказ фюрера – занять круговую оборону и ждать подхода Манштейна, – и шестая армия могла легко прорвать в двадцатых числах ноября неплотное еще кольцо окружение. Не знаю, не знаю, после драки кулаками махать все мастера... Более логична точка зрения наших военачальников: да, прорваться могли, но в открытой, уже заснеженной степи эта группировка была бы разрезана на части и уничтожена за несколько дней, и не могла бы сопротивляться два с лишним месяца, как сопротивлялась, укрепившись в руинах и подвалах Сталинграда.

Но как бы то ни было, немцы попали в мешок и выбраться не сумели – через пару недель кольцо укрепилось настолько, что все последующие попытки 6-й армии пойти на прорыв кончались плачевно. Да и не способны были они на мощный прорыв – началась острая нехватка провианта, горючего и боеприпасов.

Провалился обещанный Герингом воздушный мост, провалилась деблокирующая операция Манштейна. Не сами собой, конечно, провалились. Наши ребята, погибавшие, но не отступившие в заснеженной степи под Котельниковым и в ночном сталинградском небе, их провалили. 6-я армия была обречена.

Но штаб и Паулюс, ставший фельдмаршалом, теоретически, могли ускользнуть. И в Ставке очень опасались Паулюса упустить. И в самом деле, фельдмаршала в плен взять почетно, это не фельдфебеля повязать, не в каждой войне такое случается.

И полетели к Роккосовскому, в штаб Донского фронта, добивавшего окруженную группировку, одна за другой шифрованные радиограммы из Ставки. Например, такая: по сведениям агентурной разведки, в лесистом овраге возле учебного аэродрома спрятаны три самолета «Хенкель», приготовленных для эвакуации Паулюса со штабом. Уничтожить, воспрепятствовать, не допустить.

Не верю. Не верю, что под бомбами и снарядами в осажденном Сталинграде сидел при штабе Паулюса какой-то наш Штирлиц. И в то, что где-то рядом, в руинах, пряталась с передатчиком радистка Кэт, стучавшая шифровки в Москву, тоже не верю. Гораздо вероятней, что рождались эти «агентурные сведения» в высоких московских кабинетах. Мучилась над довоенной картой города и морщили лбы: а вот как еще мог бы сбежать Паулюс?

Авиаразведка докладывает Роккосовскому: никаких «Хенкелей» в том овраге нет и быть не может, перепаханы и он, и аэродром бомбами и снарядами основательно, от леса одни воспоминания остались... Так-то оно так, но если командующий фронтом на директиву не отреагирует, а Паулюс умудрится как-то ускользнуть, то мало Роккосовскому не покажется... И бомбардировщики летят вываливать многие тонны бомб на этот, собственно, никому не нужный овраг.

А тут Ставку новая мысль посещает: по сведениям агентурной разведки, готовится выход Паулюса со штабом из города по сетям городской канализации. Уничтожить, воспрепятствовать, не допустить.

И вот уже срочно снимаются с передовой лучшие разведчики фронта – искать засыпанные входы в канализацию и ловить в ней Паулюса…

Москва не унимается: по сведениям агентурной разведки, будь она неладна, самолет Паулюса взлетит с городского стадиона. Летчики уже и результаты фотосъемки командующему показывают – не годится ни один из сталинградских стадионов для такого дела, все воронками изрыты, обломками засыпаны. Но Москве видней – полетели, проутюжили еще раз бомбами...

Кольцо сжималось все туже, бои шли в центре города, позиции остатков 6-й армии оказались рассечены на части. Немцы мало-помалу начали сдаваться в плен, в том числе и начальство. Но Паулюс, как на грех, все не попадался. И тут новая шифровка Ставки: по сведениям агентурной разведки (от этого словосочитания Роккосовский впадал уже в холодное бешенство) фельдмаршал Паулюс покинул Сталинград и прибыл в Германию. При чем тут разведка?.. Понимать надо было однозначно: а не забыл ли товарищ командующий, откуда он на войну попал? Если Паулюс упущен, то напомнят об этом товарищу быстренько.

Роккосовский, хорошо помнивший, что попал он на фронт чуть ли не прямиком с тюремных нар, стал гонять подчиненных с удвоенной силой. Подчиненные рыли землю. В прямом смысле – Паулюс мог оказаться в любом из засыпанных прямым попаданием подвалов.

А тут как раз поймали немецкого генерала, командира одной из окруженных дивизий. Не фельдмаршал, конечно, но тоже дичь немелкая. До сих пор Красной Армии немецкие генералы еще не попадались. Роккосовский тут же требует немедленно пленника доставить на допрос в штаб фронта. Мысль одна – узнать, что с Паулюсом, неужели все-таки выскользнул, гадюка?