Усмешки Клио - Виктор Точинов

Виктор Точинов

Усмешки Клио

Глава первая. УРАВНЕНИЕ С ТРЕМЯ НЕИЗВЕСТНЫМИ

Не трогайте далекой старины,

Она как книга о семи печатях.

Как нам бы ни хотелось,

Нам не снять их.

Русская история пестрит загадками – и чем дальше в глубь веков, тем их больше. Многие поколения ученых мужей ломают головы над объяснением малопонятных мест из ранних наших летописей – вернее, единственной летописи, «Начального свода повести временных лет» – поскольку все иные хроники, свидетельствуя об истории IX – XI веков, просто-напросто пересказывают «Начальный свод» с большими или меньшими искажениями.

Но минус, умноженный на минус, порой дает плюсовой результат не только в математике.

Настоящая глава собирает в одно уравнение три «икса» русской истории, разделенных несколькими веками, но локализованных в одной точке пространства, – и пытается это уравнение решить. Результат получается совершенно фантастический – но, тем не менее, все исходные данные взяты из источников, общепризнанных исторической наукой (трудами Фоменко, Асова и им подобных автор не пользовался). Честно говоря, предлагаемая идея послужила основой для фантастического романа, пока автором статьи не завершенного, – но в рамках весьма динамичного сюжета никак не помещались все исторические выкладки... Посему в романе остался лишь необходимый минимум.

Остальное – перед вами. Кто страдает аллергией на пыль веков – может перелистнуть нижеследующие страницы.

Загадка первая. Люди ниоткуда

«Повесть временных лет» дает однозначный – и при этом совершенно непонятный – ответ на вопрос о происхождении слов «Русь» и «русские». Подробно перечисляя и коротко описывая восточно-славянские племена, летописец прямо указывает, что «русь» – племя не славянское, но второе название варягов. Причем от скандинавов (т.е. норманнов-викингов) «Повесть...» варягов-русь тоже дистанцирует.

Канонический отрывок летописи:

«...Варяги те назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами.“ И избрались трое братьев с родами своими, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля».

И больше ни слова о происхождении варягов-«руси».

Причем и в этом пассаже, и далее летописец разделяет варягов-русь, ставших князьями древнерусской державы, их боярами и ближними дружинниками, – и варягов иных, «не-русь», зачастую использовавшихся упомянутыми князьями в качестве наемников[1]...

Вокруг этого небольшого отрывка уже не один век идет жестокая битва историков. Бьются славянофилы с западниками, иначе говоря, антинорманнисты с норманнистами.

История в виде более-менее близком к нынешнему – то есть как научная дисциплина – появилась в России при Петре Первом. И, как многие петровские начинания, возглавили ее иноземцы – Миллер и другие академики-немцы. Естественно, оказались они поголовно западниками и норманнистами. Точка зрения их была проста: аборигены ущербной, отсталой и дикой страны, бородатые дикари с дубинами пригласили немногочисленных цивилизаторов в лице норманнов-викингов, сиречь варягов-руси. Тоже, конечно, диких, – но слегка облагороженных общением с просвещенной Европой... В результате Русь несколько пообтесалась, но ущербной быть не перестала.

Спустя недолгое время появилось и антинорманнистское направление, возглавленное Ломоносовым. И началась битва, порой далеко выходящая за академические рамки, – Михайло Васильевич имел неоднократные взыскания от руководства Академии за манеру решать споры кулаками.

Более того, Ломоносов, отбросив на время научные изыскания, с детским энтузиазмом натаскивал свою собаку бросаться на норманнистов-западников. Говорят, шутка вполне удалась, – при одном только слове «норманнист» песик обрадованно запускал клыки в профессорские ляжки.

Начавшиеся в ту пору столкновения продолжаются до нашего времени с прежним ожесточением – разве что собаками не травят. Рассказывать перипетии стычек не позволяют рамки этой главы – всем, интересующимся подробностями, можно порекомендовать достаточно полную и популярно, даже с юмором изложенную книгу, вышедшую не так давно в издательстве «Вече».

Стоит лишь коротко перечислить точки зрения корифеев исторической науки. Ломоносов считал варягов-русь пруссами (т. е. прибалтийскими славянами); Карамзин – скандинавами, Третьяковский – славянами (западными), Татищев – финнами, Эверс – хазарами (тюрками-иудаистами), Юргевич – мадьярами, Костомаров – балтами (литовцами), Барац – евреями, Тивериадский – не народностью, но господствующим классом у славян, Шелухин – кельтами, Вернадский – частично норвежцами, частично датчанами (т. е. опять норманнами)...

Это, между прочим, серьезные исследователи. А сколько еще было и есть спекулирующих на исторических загадках околонаучных шарлатанов...

Причем, что характерно, для каждой точки зрения находятся подтверждения в европейских, арабских, византийских хрониках. И опровергающие факты тоже находятся – в не меньших количествах. Но о них авторы очередной версии стараются умалчивать.

Для примера:

Норманнисты изо всех сил стараются связать главу наших варягов-руси Рюрика с известным по западным хроникам Рориком Ютландским. Но тот закончил свою жизнь отнюдь не в славянских землях, да и с датами жизни Рорика у норманнистов получается форменная свистопляска. Получается, что Рорик-Рюрик дожил до ста с лишком лет, причем зачал на девятом десятке сына Игоря и до последних дней проводил время в походах и боях (в русском варианте Рюрик умер во время похода на корелу, в западноевропейском – Рорик погиб в войне императора Лотаря с бургундским герцогом). К тому же людей, именовавших себя «русь», в окружении Рорика Ютландского не наблюдалось. Норманнистов это, впрочем, не смущает, – у них есть веский козырь: остров в Балтийском море с несколько созвучным названием – Рюген. Рорик Ютландский, правда, там не бывал, но это уже детали.

В общем, ученые мужи так к единому мнению о происхождении варягов-руси до сих пор не пришли.

И если отбросить все спорные и недоказанные версии, в сухом остатке обнаружится лишь одно: неизвестно откуда в середине девятого века на севере зоны расселения славянских племен (не слишком далеко от Ладожского озера) появилась большая группа вооруженных людей, именовавших себя «русью». Причем в плане боевой подготовки и вооружения русь на порядок превосходила местные славянские племена, что позволило им сначала захватить власть в Ладоге и Новгороде, а затем в течение 20 лет провести успешную экспансию на юг, до Киева и Причерноморья, – сплотив в результате разрозненные славянские племена в единую древнерусскую державу.

Характерный штрих – кем бы ни были воины-русы, но им оказалась гораздо привычнее ладья, чем боевой конь. Все походы первых Рюриковичей в IX веке и первой половине X века совершались по воде: и на Царьград, и на славянские земли, пока еще не вошедшие в состав государства...

Но загадка остается: кем были и откуда пришли варяги-русь?

Загадка вторая. Крепость низачем

Вторая загадка чисто военная, хоть и исторического плана, – и внимание историков, людей мирных, на себя почти не обратила.

Честно говоря, рассуждения историков о делах военных, – тема для отдельной статьи. Юмористической. Переведенные ими летописи, к примеру, приходится читать, постоянно сверяясь с оригиналом. А то покойный академик Лихачев, человек сугубо штатский, в своих переводах постоянно норовил назвать копьем что собственно копье, что сулицу, – не замечая разницы, известной любому поклоннику фэнтези. А во что превратилась под пером того же академика знаменитая атака конной «кованой рати» князя Святослава Ярославича под Сновском в 1068 г.? (Первый известный случай применения русскими таранного удара тяжелой рыцарской кавалерии, когда трехтысячная дружина князя буквально втоптала в землю вчетверо превосходящую половецкую конницу.) Вы будете смеяться, но вот как переводит Лихачев в описании пресловутой атаки древнерусское «удариша в коне» (вариант в др. списках «удариша в копья»): у академика – «стегнули по коням»! Каким местом, пардон, стегнули? В одной руке щит, в другой копье – коня посылают вперед исключительно шпорами. В результате конный бой превратился у переводчика в соревнование по выездке. И у Гумилева, и у Вернадского, и у других, рангом пониже, предостаточно ляпсусов в описании того, как тогда воевали. Гуманитарии, одно слово...