Вечный цветок - Элизабет Хой

Она резко повернулась и увидела рядом с собой Рамона.

— О, Мэнди, я так рад, что ты сегодня здесь! Когда я увидел, как вы подходите к столу Ренаты, то не поверил своим глазам. — Голос его необычно дрожал, темные глаза сверкали. — Это чудо, просто чудо! — горячо воскликнул он. Пылкость его слов была чуть-чуть излишней, но Мэнди польстило его явно восторженное отношение к ней. — А джентльмен, который сопровождает тебя? — Рамон кивнул в сторону Стивена. — Это тот самый профессор, у которого ты работаешь?

— О нет. — Мэнди рассмешила его ошибка. — Мой профессор — седой ученый. Стивен Хирон — его племянник.

— А, месье Хирон, — мрачно откликнулся Рамон. — Англичанин, который ведет геологические исследования неподалеку от дворца моего отца. Я слышал о нем, но никогда с ним не встречался. Как плохо, что ты имеешь отношение к нему. Он не слишком популярен в нашей семье. — Юноша пожал плечами. — Смотри, он уже танцует с Ренатой… пока мы тратим время на разговоры.

Рамон протянул ей руку, и они закружились в вальсе. Впервые он оказался так близко от нее. Мэнди не могла не ощущать волнующую близость его сильного, молодого, стройного тела. Танцевал он, как она и предполагала, превосходно. Они молча кружились по залу. Мэнди казалось, что она уносится куда-то в теплом золотом потоке звуков. Музыка, волшебство вечного танца, красивый партнер, огромный зал со сверкающими огнями, открытые окна, за которыми простиралось таинственное море, — все это кружило ей голову.

Когда музыка смолкла, для Мэнди и Рамона показалось вполне естественным, держась за руки, выйти на террасу.

— Не посидеть ли нам немного? — застенчиво предложил Рамон.

— Конечно, здесь великолепно.

Они прошли по террасе и спустились в заросший цветами внутренний дворик. Рамон указал на скамейку рядом с живой изгородью из гибискуса, залитую светом из окон танцевального зала. Не слишком-то подходящее место для флиртующих парочек, с облегчением подумала Мэнди. Интересно, был ли Рамон во время танца так же взволнован их близостью, как она сама? Она чувствовала, что это так. С любым другим молодым человеком подобное вступление привело бы к уединению под пальмовыми деревьями… и к неизбежным поцелуям.

Но Рамон, сидящий рядом с ней на довольно неудобной каменной скамье, казалось, был поглощен какими-то своими мыслями, свет из окон освещал гордое смуглое лицо, его классический профиль.

Брызги от вращающегося фонтанчика долетали до растений на симметрично расположенных клумбах, от которых распространялся сладкий дурманящий аромат жасмина и левкоев. От Рамона тоже пахло сладковатыми духами… это удивило Мэнди еще во время танца. Стивен после душа воспользовался одеколоном с ароматом сосны, но это не говорило ни о чем, кроме как о его чистоплотности.

К тому же к этому еле уловимому запаху, как заметила Мэнди сидя за столом рядом с ним, примешивался слабый запах нафталина от костюма, одолженного у профессора. Потребовалось бы нечто большее, чем несколько жалких шариков нафталина, для того, чтобы смутить самонадеянного мистера Хирона…

Девушка почувствовала нежное прикосновение к своей руке… Рамон коснулся шелковой ткани ее рукава.

— Такой ты мне нравишься еще больше, — мягко сказал он. — Твое платье прекрасно, ты в нем очаровательна, загадочна… спрятана от посторонних глаз. Не такая, как на пляже в бикини.

В его словах чувствовалось слабое неодобрение ее пляжного костюма.

— Ты предпочитаешь женщин, закутанных в покрывала? — в голосе Мэнди слышалась явная насмешка.

Он покачал головой.

— Неужели я рассердил тебя? Нет, ты не поняла. Я вовсе не желаю видеть тебя закутанной в покрывало. Этот обычай уже отмирает и в моей стране. Но это шелковое платье… оно прекрасно для меня тем, что прячет от пошлых взглядов красоту твоего обнаженного тела.

Когда он склонился к ней, она почувствовала легкий запах вина. Прекрасные черные глаза Рамона подозрительно сверкали. Все это слегка испугало Мэнди. Она не была уверена, насколько далеко хотела бы зайти в отношениях с этим эмоциональным юным арабом. Болтая с ним на пляже, она всерьез не задумывалась над тем, что этот мальчик может влюбиться в нее.

Он еще ближе придвинулся к Мэнди и взял ее за руку.

— Когда я вижу тебя, лежащую на песке рядом со мной, то мечтаю о том, чтобы твоя красота была предназначена только для меня. Я ревную, когда на тебя смотрят чьи-то чужие глаза. Это кажется странным?

— Да, — с легким смехом сказала она. — Думаю, что ты придаешь слишком большое значение вещам, совершенно ничего не значащим. Сейчас люди гораздо проще относятся к виду обнаженных тел. Я хочу сказать, что теперь вид обнаженного тела больше никого не пугает.

— Не пугает? — переспросил Рамон.

— Мне кажется, именно страхом объясняется вся эта загадочность, покрывала… притворная стыдливость. Я думаю, что ты уже отошел от этих предрассудков, ведь ты рос в Париже. В конце концов, такая позиция устарела, поверь мне.

— Возможно. — Рамон со вздохом откинулся на твердое сиденье, признавая свое поражение. — Я много раз во время каникул отдыхал на французской Ривьере… у меня вилла в Каннах, я провел там массу времени и привык к западному взгляду на подобные вещи. И меня не беспокоит, насколько он отражает истину, принимая во внимание мои обычные отношения с девушками. Но сейчас это относится к тебе, Мэнди… — И он замолчал, умоляюще глядя на нее.

Мэнди отвернулась, не в силах вынести этот беззащитный взгляд.

— Не становится ли наш разговор слишком серьезным? — поинтересовалась она. — У тебя восточные представления о том, как должны одеваться женщины, у меня — западный взгляд на такие вещи. Может быть, мы остановимся на середине?

— Нет, — твердо сказал Рамон. — Между нами, Мэнди, должно быть согласие по всем важным вопросам. Это единственный путь, который я могу принять…

Что он имеет в виду? — подумала Мэнди, но сочла за лучшее не заострять внимания на этом предмете. Оркестр в зале заиграл новую мелодию. Девушка встала.

— Не вернуться ли нам? То, что они играют, звучит очень мило.

Но Рамон не двинулся с места.

— Не уходи, Мэнди. Мне так много необходимо тебе сказать. Я не знал, как найти тебя, у меня нет ни малейшего понятия о том, где ты живешь, и я не подозревал, что ты знакома с Ренатой. Ты — женщина-загадка. Видишь ли, сегодня, когда я вернулся в отель после купания, позвонил мой отец и приказал мне немедленно вернуться домой. Возникло несколько неотложных дел, о которых я должен позаботиться. И кроме того, он немного раздражен тем, что я слишком долго живу вдали от дома — сначала в Париже, затем в Каннах и, наконец, здесь.