Вечный цветок - Элизабет Хой

Мэнди увидела, что Стивен что-то небрежно пишет на клочке бумаги, вынутом из бумажника.

— Мне кажется, будет забавно, если я сам сообщу Ренате о своем присутствии, — пояснил он. — Прошлой зимой мы были добрыми друзьями. Я даже собирался позвонить ей и сообщить, что остановился в Ла Сузе.

— Так вот почему вам понадобилось остаться? — не смогла удержаться Мэнди. — А вовсе не затем, чтобы потанцевать со мной?

Стивен рассмеялся:

— От этих серо-зеленых глаз ничего не спрячешь! Но, клянусь, больше всего на свете я хочу потанцевать с вами, если вы простите мою природную неуклюжесть. Не хмурьтесь! Да, мне действительно очень приятно встретиться с Ренатой. Кстати, пока я буду общаться с ней, вы, без сомнения, сможете насладиться обществом вашего принца пустыни.

Глава вторая

Сложив записку, Стивен передал ее подбежавшему официанту с краткой инструкцией на арабском языке. Когда послание было доставлено по назначению, ее эффект был мгновенным. Прелестное лицо Ренаты осветилось улыбкой, и, взглянув через зал на то место, которое указал ей официант, она приветливо помахала рукой.

— Мадам будет очень рада, если вы и молодая леди присоединитесь к ней, — вернувшись, объявил официант.

Не было причин отказываться от приглашения. У профессора был еженедельный расчет с рестораном, о чем он сообщил племяннику перед уходом.

— Пошли, малышка. Вперед! — взяв девушку за руку чуть пониже локтя, Стивен увлек ее через лабиринт обеденных столиков к заветной цели. Стол Ренаты был большим и круглым, празднично украшенным цветами и хрустальными подсвечниками, в которых горели белые свечи.

— Стивен, мой дорогой, как чудесно! — протянув руки, она привлекла его к себе и тепло расцеловала. — И твоя приятельница… — Ее улыбка, адресованная Мэнди, была ослепительной, но скорее снисходительной, чем дружеской.

— Аманда Лаваль, — представил свою спутницу Стивен. — Дочь знаменитого кембриджского историка.

— Как интересно! Разумеется, я слышала о работах доктора Лаваля.

Мэнди стало любопытно, соответствовали ли слова этой дамы действительности или были просто данью вежливости. Она разозлилась, что Стивен упомянул имя ее известного отца, как будто была необходимость как-то подкрепить ее собственное положение!

Ей еще предстояло узнать, что подобные интеллектуальные ярлычки служили своего рода допуском в круг Ренаты. У Мэнди просто язык зачесался заявить, что хотя она и дочь известного историка, но, кроме того, достаточно квалифицированная машинистка и стенографистка, зарабатывающая на жизнь этой простой, на их взгляд, профессией. Но даже если бы у нее и хватило мужества произнести эту тираду, сейчас явно было не время показывать свои коготки.

— Проходите сюда и садитесь рядом со мной, дорогая, — сказала Рената, протягивая ей руку. — Официант! Еще один стул, пожалуйста.

Стол был достаточно большим, чтобы с удобством разместить вновь прибывших. Мэнди оказалась между Ренатой и Стивеном. Мило улыбнувшись. Рената представила всех присутствующих. Подняв глаза, Мэнди встретила изумленный взгляд Рамона. Юноша, по-видимому, был настолько поражен ее неожиданным появлением, что даже не упомянул об их знакомстве, когда представили его.

Вскоре Мэнди поняла, что каждый из собравшихся чем-то знаменит — тут были известный скульптор, необыкновенно талантливый французский театральный режиссер, недавно женившийся на кинозвезде, восточный нефтяной магнат и американская журналистка неопределенного возраста.

Создавало определенную неловкость то обстоятельство, что Стивен и Мэнди уже пообедали и отказались сделать это еще раз. Им пришлось просто наблюдать за тем, как одни блюда неторопливо сменялись другими, ограничившись только рюмкой вина. Мэнди решила присоединиться к остальным, только когда дело дошло до десерта и мороженого, а Стивен взял персик.

Во время обеда Рамон выглядел так, будто находился не в своей тарелке. Выпив пару бокалов шампанского, он почувствовал, что самообладание вернулось к нему, и смог дружеской улыбкой ответить на очередной вопросительный взгляд Мэнди. Сидя рядом с толстым желтолицым нефтяным магнатом, он выглядел таким юным и прекрасным!

Просто удивительно, какими порой непривлекательными могут быть знаменитые люди! Маленький невзрачный скульптор с большими печальными темными глазами напоминал гнома; лысеющее театральное светило украшали три подбородка, его супруга-кинозвезда была покрыта таким слоем грима, что он полностью скрывал красоту, если, конечно, она ею обладала. Из всей компании только Рената выглядела очаровательно.

Интересно, сколько ей лет? — подумала Мэнди, наблюдая, как искусно хозяйка стола обращается со своими гостями. По-видимому, где-то между тридцатью и сорока годами… ближе к сорока, пожалуй. Но ее возраст выдавал только огромный жизненный опыт, читаемый в ясных глазах. Черты лица Ренаты были тонкими, лицо в форме сердца освещалось удивительно красивыми голубыми глазами. Большой чувственный улыбчивый рот, высокий гладкий лоб, темные волосы уложены греческим узлом на стройной шее, да, она, несомненно, была красива.

Влюблен ли в нее Стивен? Мэнди видела, как действует на ее спутника очарование Ренаты. Без особого труда, весело болтая, она вовлекла его в общую беседу. Но даже полностью монополизировав его внимание, задавая быстрые профессиональные вопросы об экспедиции в пустыню, она ухитрялась доминировать над всеми остальными гостями, включаясь в любой разговор, затрагивающий большей частью специальные и сложные для понимания темы. И какими блестящими ни были бы высказывания других, Ренате удавалось затмить всех. Она казалась солнцем, вокруг которого вращаются планеты, притянутые ее магнетизмом, красотой и сердечностью.

Сама Мэнди не могла не почувствовать, что не внесла никакого вклада в общую беседу. Поэтому она облегченно вздохнула, когда веселая компания покинула стол и перешла в танцзал, где около стен стояли пальмы в кадках, глубокие удобные кресла и диваны, а пол устилал мягкий ковер.

Когда Мэнди заметила, что все направляются к диванам, сердце ее замерло. Неужели предстоит еще одна «приятная беседа»? Ну уж нет! Сидеть и смотреть, как танцуют другие, — это не для нее. Несколько пар уже кружились в вальсе.

Она резко повернулась и увидела рядом с собой Рамона.

— О, Мэнди, я так рад, что ты сегодня здесь! Когда я увидел, как вы подходите к столу Ренаты, то не поверил своим глазам. — Голос его необычно дрожал, темные глаза сверкали. — Это чудо, просто чудо! — горячо воскликнул он. Пылкость его слов была чуть-чуть излишней, но Мэнди польстило его явно восторженное отношение к ней. — А джентльмен, который сопровождает тебя? — Рамон кивнул в сторону Стивена. — Это тот самый профессор, у которого ты работаешь?