По тропам волшебных лесов - Яна Вуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Губы Фэйра тронула благодарная улыбка.
– А справился ты с ней ловко, – усмехнулся Бральд. – Уснула на раз-два. И как только тебе это в голову пришло!
– Ну, я с волшебным миром давно знаюсь, – принялся разъяснять Фэйр. – Порой дела творятся опасные. Мечом махать я не научен. А вот в волшебных вещицах знаю толк.
– Ты нас от погибели спас, – сказала Лахта. – Спасибо, Фэйр. Мы у тебя в неоплатном долгу.
Тот покраснел до кончиков ушей. Вдруг его внимание привлек крохотный огонек. Выскользнув из-за мохнатой сосны, он озарил полог леса золотистым светом и уверенно поплыл навстречу путникам. А за ним еще один и еще.
– Это что такое? – грозно воскликнул старик.
– Блуждающие огоньки! – выпалил Фэйр, вмиг оказавшись на ногах. – Они не опасны. Встретить огоньки на своем пути – великая удача! – он довольно потер ладони.
Блуждающих огоньков тем временем становилось все больше и больше. Вынуждая темноту отступить, они подплыли к завороженной Лахте, словно желая утешить ее и приободрить. Беспрестанно меняя размер и форму, они делались то светлее, то ярче, источая теплый немеркнущий свет. Как вдруг все огоньки разом отлетели в сторону.
– Что это они? – взволнованно спросила Лахта.
– Хотят, чтоб мы последовали за ними, – догадался Фэйр.
Путники переглянулись – делать было нечего. Фэйр уверенно двинулся первым. Бральд помог Лахте подняться, и они не спеша двинулись следом. Замыкал ход Борхольд, бросавший в сторону огоньков подозрительные взгляды.
III
Нежданные проводники летели скоро, ловко петляя меж косматых деревьев. Путники шли каких-то полчаса, а показалось – вечность. Когда чего-то нетерпеливо ждешь, мнится, что время течет иначе.
Оказавшись подле Фэйра, Лахта проговорила:
– Спасибо тебе!
– Не благодари раньше времени, – тихо ответил тот.
– Я верю, что пастыри смогут помочь, – уверенно сказала она. – Их волшебство не знает себе равных!
– Тебе о них что-то известно? – улыбнулся Фэйр.
– Немногое, – пожала плечами Лахта. – Страсти, конечно, всякие, что деревенские любят порассказать. Но я не внимала им. Покойного мужа слушала. Хальд сказывал про волшебство. Не про целительство, правда, про чудеса разные. – Она мечтательно улыбнулась, припоминая былое. – Говорил, вид у пастырей дивный. Кожа цвета свежей листвы и сочного мха. Волосы – всех оттенков лесных ягод и цветов. На лицах отметины – серые, витиеватые. – Она задумалась на мгновение. – А вот что они значат – не ведаю.
– Отметины эти повторяют очертания растений, что подарили цвет их волосам, – пояснил Фэйр. – Каково растение пастыря – такова его суть. К примеру, подснежник говорит о веселом нраве и доброте, а вьюнок о мягкости и скромности.
– А как они растения выбирают?
– Они не выбирают, – ответил мальчик. – Такими рождаются. Родители сразу и угадывают растение по отметинам.
– Какое диво! – прошептала Лахта. – Вот почему Хальд говорил, что в пастырях сокрыта сила самого леса, его тайная суть.
– Правильно, таковы пастыри лесов, – кивнул Фэйр.
– А бывают и другие? – удивилась она.
– Вестимо, бывают, – ответил он. – Пастыри вод, например, или пастыри гор. Повсеместно населяют они Запредельные земли. Владеют всеми языками и могучим волшебством. Но пастыри лесов кажутся мне особенно удивительными.
– Отчего?
– Лишь они одни из пастырей могут насылать волшебные видения, – пояснил Фэйр. – Порой они не отличимы от реальности. А порой сияют, как далекие звезды.
– А могут ими быть плоды пузырной травы?[2] – спросила Лахта.
– А то! Их пастыри леса заместо светильников держат. А отчего… – Голос мальчика оборвался при виде большого оранжевого фонарика, что неспешно плыл им навстречу. Внутри фонарика ярко горела волшебная ягода.
Лахта осторожно коснулась его пальцем. В тот же миг фонарик рассыпался мириадами сверкающих огоньков. Они устремились вверх и незаметно истаяли в воздухе.
– Кажется, пришли, – улыбнулась она.
– И успели доложить о себе, – усмехнулся Фэйр. – Этот фонарик еще и неустанный ночной часовой.
Мальчик обернулся и поспешил обрадовать остальных. Скоро им встретилось еще несколько волшебных фонариков. Вокруг снова делалось светлее. Потом молчаливые деревья расступились, выпустив людей на просторную поляну.
Посреди прогалины величаво возвышался исполинский дуб. А по краю стояли дубы пониже, но не менее крепкие и горделивые. То здесь, то там в воздухе мерно покачивались сияющие волшебные светильники.
– Лучистая поляна… – прошептал Фэйр.
Лахта недоуменно нахмурилась.
– Но где же дома?
Фэйр загадочно улыбнулся.
– А ты присмотрись.
Лахта прищурилась и невольно шагнула вперед.
– Это что в дереве… дверь?
– И дверь, и окошки, – ответил мальчик. – Не в нем одном – во всех деревьях на поляне. Легенды гласят, что давным-давно, на заре веков, пастыри селились подле молодых деревьев. С годами те высились и мужали, заботливо обступая уютные хижины. И как сами пастыри были неразделимы с лесом, так их жилища стали неразделимы с деревьями.
Лахта растерянно закрутила головой.
– А теперь куда?
– К дереву-исполину, – кивнул Фэйр. – Здесь живет глава поселения. Самый древний и мудрый, он и в волшебстве искуснее всех.
Фэйр уверенно направился вперед, но в дверь постучать не успел. Фонарики службу несли исправно – в окошках зажегся свет. Тихо скрипнув, отворилась дверь, выпустив невысокую стройную деву. При виде ее все четверо невольно замерли.
Кожа девы была цвета молодой травы. Бледно-лиловые волосы ниспадали до самой земли. На щеках ее темнели витиеватые очертания стеблей шалфея. Проникновенные глаза таинственно мерцали, словно две большие жемчужины. Серая рубаха на плечах девы, мешковатая и несуразная, сидела, однако, на диво хорошо. Из штанов выглядывали босые ноги с неестественно длинными узловатыми пальцами. Такими же были пальцы на руках, точно шероховатые ветки и корни лесных деревьев.
– Хаш, оуэши Эйша[3], - с поклоном приветствовал деву Фэйр.
– Хаш, оуэши хашшэн[4], - прозвучало в ответ.
Внезапно из глубины дома послышалось:
– Эйша, хэшш шарш ох хоэ?
Язык пастырей звучал чудно. Будто ветер шелестел в высокой траве или в гуще веселой листвы.
– Нумо шэнны, ойшан. Эй айс шой, хашшэн, – отозвалась та и белозубо улыбнулась.
– Что это значит? – шепотом спросил мальчика Бральд.
Тот поспешил разъяснить: «Кто там, Эйша, внученька? – Просто люди, дедушка. И твой друг, целитель».
В тот же миг из диковинного дома показался старик, такой же малорослый и ясноглазый. Морщинистая кожа его была густого зеленого цвета. Посеребренные небесно-синие волосы обрамляли строгое худощавое лицо. По высокому лбу шла частая вязь из игольчатых васильков.
От старика веяло мудростью и спокойствием. А еще – вечностью. Сомнений быть не могло – перед ними стоял глава пастырей. При виде Фэйра он расплылся в широкой улыбке, и за строгостью проглянула безграничная доброта.
Мальчик тоже заулыбался. Шагнув навстречь, они обнялись.
– Здрав будь,
