В садах Шалимара - Эсли Харрисон

В тот вечер луна не была еще полной. У нее была миндалевидная форма. Однако ее яркости было достаточно, чтобы освещать сад, силуэт Менсура надламывался у постамента статуи, на которую он облокачивался.

Она все еще слышала его голос с поочередно то бархатистыми, то звонкими переливами. Он говорил о притягательности ее глаз, он видел в них отблеск, как у озера по весне.

Его слова увлекали в какой-то вихрь, где она напрасно пыталась обнаружить хоть какие-нибудь ясные мысли.

Она воспринимала волны аромата, которым были пронизаны его одежды, запах кожи, смешивающийся с окружающими их испарениями.

Более не в силах сдерживаться, она обвила его шею руками, заставив его тем самым наклонить к ней свое лицо.

Лишь только его губы коснулись ее губ, она испытала внезапное головокружение. Эта свежесть лепестка, эта сочная нежность, словно они вкусили одного и того же плода, - были ли это его уста или ее?

Ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок.

Жаркая ночь испускала некое подобие вибрирующего напряжения, схожего с тем, что бывает при грозе Она чувствовала себя окруженной первобытным желанием этого человека, который околдовал ее.

Откинувшись назад, она села на мраморную скамью, опоясывавшую беседку. Запах эвкалиптов был опьяняющим.

Менсур стоял возле нее в такой близости, что сквозь вырез распахнутой рубашки она вдыхала запах его тела, тела загорелого мужчины.

Находясь в сильном волнении, она больше не решалась поднять голову, будучи более чем уверена, что встретится с дерзким взглядом.

"Какая восхитительная ночь, правда?" - сказал он. Облокотившись о ствол лимонного дерева, она вздохнула от удовольствия, уверенная в одном: никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. У этого необыкновенного и волнительного опьянения была сладость, от которого, наверное, и у него сжималось сердце.

А наверху над ними на исходе золотилась луна, опускаясь все ближе к каналу. Она была счастлива, восхитительно счастлива.

Неожиданно одним движением, исполненным почитания и страсти, он наклонил голову и прильнул к ней губами у самого декольте.

Она задрожала от этой ласки, а когда встретилась с его глазами, то была поражена горящим взором, который не оставлял и тени сомнения. Ни разу в жизни она не встречалась с подобным откровенным признанием того влечения, что порождала ее красота. В тот же вечер она познала, что он мог оживить в ней все грани сладострастия.

Пока, охваченная неведомым ранее чувством ностальгии, она оживляла в памяти эту сцену, Дэвид пристально смотрел на нее.

Она встряхнула головой, чтобы развеять воспоминания. Может быть, из-за усиливающейся жары, но она чувствовала себя подавленной.

- Идемте, - сказала она своему спутнику, - не будем здесь задерживаться.

Дэвид последовал за ней, а она спустилась быстрым шагом по лестнице, ведущей до нижней террасы.

Отполированные, словно зеркала, угловые башни крепостной стены сверкали под налетом пыли. Большой канал, усеянный бликами, также, в свою очередь, отражал лазурное небо.

Волны цветов, смешанные со стекающими струями воды, наряду со сверканием солнца, которое дробилось на гладкой поверхности больших водоемов, способствовали возникновению некоего впечатления колдовства. После напряженности старого города все представлялось здесь легким и упорядоченным.

Приведенная в замешательство таким обилием красоты, Лорин остановилась под мраморным сводом. У края фонтана, выложенного зеленой мозаикой, был слышен гомон ибисов и пеликанов. Местами зелень была столь плотной, а линия зарослей сладкого рожка такой правильной, что перспектива с деревьями уже только усиливала впечатление и заставляла на время забыть тесно переплетенные между собой роскошь и нищету, которые царили по другую сторону стен.

Ватная атмосфера поглощала все звуки. Лорин заколебалась. Ее охватило желание выпить чаю и попробовать каких-нибудь кексиков, как вдруг отдаленный перезвон заставил осознать, что было около шести часов.

- Я не хотела бы, чтобы вы пропустили свою встречу, - сказала она, повернувшись к Дэвиду. - Где вы должны быть?

- В форте, под дорогой слонов.

Эта лестница, состоящая из пятидесяти восьми ступенек, длиной приблизительно шестьдесят шесть метров, служила дорогой слонам, которые перевозили Шах-Яхана, одного из правителей моголов, царствовавшего в Лахоре. Лорин считала ее королевской.

- Я вам покажу, как пройти, - предложила она.

- А вы не присоединитесь к нам?

- Нет. Думаю, вы меня извините, но я чувствую себя немного усталой.

- Хорошо... Что я должен передать Менсуру?

- Просто скажите ему, что я пошла отдохнуть.

- Я понимаю вас. Эта жара изнурительна. Ну, тогда.., до скорого.

Лорин смотрела, как он удалялся. То, что ей безумно хотелось побыть одной, было правдой. Разрываемая между желанием быть с Менсуром и стремлением несколько отдалиться от этой сумасшедшей гонки, этого вихря, в который она была втянута, она нуждалась в возможности поразмыслить.

Глава 4

Расставшись с Дэвидом, Лорин вновь оказалась в запутанной сети улочек. Пестрая толпа женщин и детей вдоль самых стен сновала то вправо, то влево в поисках самых разнообразных товаров.

В тот момент, когда она проходила под сводами, хмелящие запахи волнами накатили на нее. Ее ноздри затрепетали. Она вернулась по своим следам, огляделась вокруг себя и решительно толкнула дверь лавки.

Здесь были сложены в мешках, коробках, пакетах всевозможные пряности, специи, обсыпанный сахаром мармелад, различные сушеные листья и самые разнообразные товары, начиная с глиняных чайников и кончая натуральными губками и пемзой. Развеселившись, она признала во всем этом подлинную бакалейную лавку. "Теперь, во времена американских аптек под названием "драгстор", - сказала она себе с улыбкой, - несколько забылось, что изначальным назначением бакалейной лавки является продажа пряностей".

Поскольку ее всегда привлекала экзотическая кухня, то здесь она могла найти все то, чем можно удовлетворить свои желания. Сколько всего! Она никогда не могла себе представить столь широкого выбора. На полке с пряностями среди сотни других находились кардамон, которым ее мать пользовалась, чтобы сдобрить цыпленка, а также кора мускатного ореха, зеленый анис, укроп, столь ценимый при готовке рыбы, имбирь, придающий изысканный вкус цветной капусте, и все те специи охристого, серого или красного цвета, шафран или различные сорта стручкового перца, которые способны улучшить качество самой безвкусной еды.

Она вскрикнула от радости, заметив в углу горчичные зерна. Поскольку этой приправы практически не было в Лахоре, она попросила отмерить стаканчик.

К этому добавились банки розового варенья, варенья из фисташки и баклажанов. Для Менсура она взяла сушеных фруктов: орехов, изюма из Смирны, финиковой нуги и даже розовой чечевицы.

У прилавка с косметическими товарами она не смогла устоять перед кремами, мазями, пачулями, голубым майораном, чешуйками мускуса и духами, столь милыми сердцу любой щеголихи.

Она купила карандаш для век, которым можно подводить глаза, как у одалисок, и даже мылящейся глины для мытья головы.

С корзинкой, полной диковинок и сластей, она покинула лавку, в глубине души дав себе слово в тот же вечер воспользоваться этими специями. Раз уж Менсур разослал приглашения, то она поразит всех гостей.

Вернувшись к машине, она поставила корзинку в багажник и быстро поехала к своему дому. Незамедлительно направилась на кухню, где прислуга хлопотала уже вовсю. Один из них поспешил принять у нее покупки. Селим сказал ей, что на ужин предполагалось мясное блюдо с карри и рисом.

Стол у Менсура считался весьма утонченным. Он лично тщательно заботился о том меню, которое предлагал своим друзьям. Тогда Лорин захотелось приготовить напиток из манго, чтобы запивать это мясное блюдо.

Под удивленным взглядом прислуги она надела фартук и начала очищать от кожуры манго и яблоки. Она смешала в кастрюле вместе с фруктовой массой изюм, засахаренный имбирь, кожурки цитрона, сахар, чуть-чуть молотого стручкового перца и семьдесят граммов драгоценных горчичных зернышек.

- Ой! Я забыла гвоздику, - сказала она, разговаривая сама с собой Опытной рукой она завернула все это содержимое с чесноком в кусочек марли, а затем добавила уксуса.

В это мгновение позади нее неожиданно раздался удивленный голос:

- Мне сказали, что ты на кухне.

Вернувшись раньше намеченного, Менсур внимательно наблюдал за ней. Оправившись после первой неожиданности, он спросил:

- Ты полагаешь, что недостаточно жарко? Еще нужно, чтобы ты занималась готовкой? Это что? - При этих словах он склонился над кастрюлей. - А! Я вижу это чатни. Но ты разве не знаешь, что этого здесь полные банки?

Открыв один из настенных шкафов, он показал ей несколько рядов герметически закрытых банок.