В садах Шалимара - Эсли Харрисон

К вечеру доктор Ахмед все еще не появился. Теперь Менсур страдал от очень сильной мигрени. Салима следила за ним и повторяла всем, кто хотел ее слушать, что у ее сына голова раскалывалась от мучительной стреляющей боли.

День был крайне жарким - это была влажная и изматывающая жара, приводившая всех в подавленное состояние. Однако Салима, нечувствительная к ней и полная удивительной живости, продолжала без устали сновать по дому.

Лорин сдалась. Находясь во власти полной апатии, она просто ждала.

Когда же, сильно запоздав, пришел доктор Ахмед, Салима понеслась к нему навстречу и принялась, сильно жестикулируя, говорить на урду.

Лорин, удалившись в сумерки благоухающего сада, оставалась в стороне на протяжении всего визита доктора. Ошарашенная этой суматохой, она размышляла о том, что ей предстояло еще многое узнать о нравах этой страны.

После ухода врача холл вдруг наполнился какими-то людьми, которые перешептывались и переговаривались тихими голосами.

Обеспокоенная Лорин отправилась в комнату Менсура.

- Ничего серьезного, - сказал он в ответ на ее вопрошающий взгляд, просто грипп. Он продержится у меня пару суток. Здесь эти обострения достаточно частое явление. Жара опасна для здоровья.

Вздохнув с облегчением, Лорин тем не менее оставалась в некотором смущении. Если этот случай был настолько распространенным, насколько делал вид Менсур, то к чему весь этот ажиотаж?

Вскоре прибыла Фозия со своими двумя детьми. Она принесла пирожные розового и зеленого цвета и растирания.

Находясь в каком-то полуоцепенении, Лорин узнала голос Ашрафа.

- Вы здесь? - бросила она ироническим тоном. - Пришли повидать больного?

- Вовсе нет. Я здесь ради вас.

- Ради меня?

Лорин в замешательстве посмотрела на него.

- А почему?

- Я подумал, что среди этого бедлама вам понадобится поддержка. Лорин бросила на него признательный взгляд.

- Но как вы узнали?

- О! Здесь все узнается очень быстро. Вокруг них суетились домочадцы. Не обращая на них никакого внимания, Ашраф развязал шелковую ленточку на пакете, который он положил перед собой на стол.

- Я принес вам кое-какие сладости, - сказал он. Она ему радостно подмигнула.

- Вы по-прежнему преисполнены внимания. Пока она пробовала финики с начинкой, он не без иронии предложил:

- Поспорим, что Салима и глаз не сомкнет ночью!

- Ну, вы, как всегда, преувеличиваете.

- Нет, нет, вы увидите.

- После всего я задаю себе вопрос, не заболеть ли мне в свою очередь, - Не надо заблуждаться на сей счет, вы не сможете рассчитывать на подобное внимание...

- Вы полагаете? - Лорин в задумчивости покачала головой.

- В любом случае ваши страхи преувеличены. Цвет вашего лица свежее, чем когда-либо.

Она, казалось, оценила комплимент, но воздержалась от какой-либо благодарности.

Ашраф глубоко вздохнул, прежде чем продолжить.

- Мне бы хотелось называть вас Анаркали.

- Анаркали? - От неожиданности она рассмеялась. - Анаркали, - повторила она, словно привыкая к этому необыкновенному имени.

- В этом имени есть большая нежность. Вы знаете, что оно означает?

- Абсолютно не представляю.

- Гранатовый цветок. Оно к вам чрезвычайно подходит.

Лорин рассмеялась от души.

- Не знаю, что сказал бы на это Менсур.

- Я думаю, что он был бы не против. Имя Анаркали дали за красоту Надере Бегум, прелестной девушке, воспитанной в гареме Ахбара.

- Какая честь! Должна ли я так понимать, что похожа на нее?

- Некоторыми чертами - да. У вас такая же пылкость, - Ашраф сделался серьезным. - Вы так же грациозны, как и она, но в остальном я не желал бы вам иметь подобную судьбу.

- О, правда! Почему? Что с ней случилось? Ашраф принял сострадательный вид.

- Прекрасная Анаркали исчезла при драматических обстоятельствах... - Он замолчал. Лорин пришла в нетерпение.

- Вы заставляете меня ждать. Это невежливо. Итак, как же она умерла?

- Из-за государственных интересов и страстной любви.

- А еще из-за чего?

- Ужасный Ахбар приказал заживо замуровать ее в стену.

- Нравы вполне в ваших традициях. И.., я полагаю, вы обожаете этого принца?

Эти слова прозвучали как оскорбление. У Ашрафа появилась шутливая улыбка.

- Это был великий правитель. Он во многом способствовал тому, чтобы сделать Лахор чудным городом.

Лорин не унималась.

- За что ему следует отпустить любые грехи. Но.., объясните, пожалуйста.

- Так вот, эта история несколько запутана. Каждый пересказывает ее по-своему...

- Каков же ваш собственный вариант?

- Говорят, что император Ахбар якобы застиг ее в тот момент, когда она улыбалась его сыну Селиму. И тогда, подозревая ее в некой тайной связи, он приговорил ее к смерти. Когда же шесть лет спустя Селим взошел на престол, то приказал построить в ее честь мавзолей...

- Хорошенькое утешенье! - с иронией заметила Лорин. - Судьбе этой несчастной трудно позавидовать. Но что за мысль сравнивать меня с ней!

- Все дело вкуса! Одно не мешает другому.., очень красивое имя, и оно вам бы изумительно подошло.

- А мое вам не нравится?

Вопрос вырвался сам по себе, прежде чем она смогла удержать его. Она тотчас же об этом пожалела.

Уже не сдерживаясь, он твердо заявил:

- Оно меня волнует не меньше, чем вы сами. На какое-то короткое мгновение она была ошеломлена и оставалась в прострации от этого едва скрытого признания.

Тогда, поддавшись какому-то внутреннему позыву, она, запинаясь, проговорила:

- Скажите мне, Ашраф, вы никогда не думали жениться?

Застигнутый врасплох вопросом, он помолчал некоторое время, прежде чем ответить:

- К сожалению, я с вами встретился слишком поздно.

Ей показалось, что почувствовала в голосе Ашрафа легкое волнение, которое выдавало его смущение, но тот уже спохватился.

- Пойдемте взглянем на Менсура, - предложил он несколько грубоватым голосом. - Как бы не стали удивляться, что видят нас слишком долго вдвоем.

Она вздохнула и подумала, что действительно, может быть, было не так уж разумно продолжать этот разговор с глазу на глаз.

Они поднялись и подошли к комнате Менсура.

Больной только что вышел из того бесчувственного состояния, в которое его ввергла лихорадка. Фозия суетилась возле своего брата.

Лорин повернулась к Ашрафу.

- Поверьте мне, он поймает насморк из-за обмахивания веером, - сказала она. - Моя свекровь, будучи очень крепкой женщиной, ратует за настои из кресс-салата... - Затем добавила, понизив голос:

- Лично я задаюсь вопросом, не лучше было бы совершить паломничество в Мекку.., по крайней мере...

Ашраф прервал ее:

- Замолкните, о несчастная, иначе вас постигнет та же участь, что и Анаркали.

В его глазах отразился лукавый огонек, однако Лорин подумала, что в действительности не должна была шутить святыми местами и религиозными обрядами.

Как только Салима заметила Ашрафа, так сразу же заговорила первой.

- Как это мило с вашей стороны зайти к нам! В такие вот моменты Менсур до смерти не любит быть один.

Лорин с удивлением посмотрела на нее. Что она хотела этим сказать? Совершенно спокойно встретив повелительный взгляд свекрови, она заявила вкрадчивым голосом:

- У него это редко случается, мама. Но вы правы, надо создать ему окружение.

Обменявшись с Ашрафом заговорщической улыбкой, она немного рассердилась на себя за это замечание. Менсур был болен. Он ни в коей мере не был в ответе за смешное поведение матери или своего окружения. Тем не менее она была удивлена. Никогда раньше он не позволил бы, чтобы по отношению к нему вели себя таким образом.

Ашраф подошел к кровати Менсура. Потом Лорин увидела, как подходил Фуад, а за ним Якуб. Оба мужчины обменивались взглядами, в которых не было и тени любезности.

"Но зачем они в таком случае все вьются тут?" - спросила она себя.

Пока Якуб присоединялся к своему кузену, стоящему у изголовья, Менсур жестом отстранил свою сестру, несшую ему чай, и перекинулся с ней несколькими фразами на урду. Тут же Фозия удалилась в сопровождении Салимы.

Лорин поняла, что муж велел им уйти. Менсур не был человеком, способным долгое время выносить материнскую заботу.

Салима покинула комнату, но прежде, чем та закрыла дверь, Лорин успела увидеть ее сверкающие грозно черные глаза. Несмотря ни на что, она подчинялась. Лорин уже подметила, что та никогда не выступала против чьей-то более сильной воли, чем ее собственная.

Теперь Менсур и Якуб разговаривали между собой. У мужа был озабоченный вид. Он переоделся в домашний халат и, словно маятник, мерил комнату шагами. Она чувствовала, как он наполняется глухим гневом.

Время от времени вступал в разговор Ашраф. В свою очередь Фуад уже не знал, по всей видимости, какую занять позицию. Будучи не столь близким человеком, он уже подумывал о том, как бы незаметно уйти, и тут помогла Лорин.