Милый Гектор - Олег Сергеевич Агранянц

Барсуков. Подошла.

Следователь. И что сказала?

Барсуков. Спросила, как найти Ржавцева.

Следователь. И вы ей ответили?

Барсуков. Я ей ответил, но, с другой стороны…

Следователь. Постарайтесь подробнее вспомнить разговор, Николай Антонович. Память у вас хорошая?

Барсуков. Хорошая.

Следователь. Ну так рассказывайте.

Барсуков. Значит, так. Стою я около института, а она подходит и спрашивает, как найти Ржавцева. «Так ведь он уехал», — отвечаю. «Когда вернется?» — спрашивает. «Оттуда, — говорю, — гражданочка, не возвращаются». Она так и обмерла: «Помер, что ли?». Я молчу, головой киваю: вроде бы да, а вроде бы нет. А потом уклончиво: «Помереть вроде и не помер, но если и вернется, то нескоро». Она подумала чуток, потом спросила: «Его, что ли, посадили?». Я опять же молчу и головой киваю: вроде бы да, а вроде бы нет. А потом многозначительно: «Всех нас когда-нибудь посадят». Тогда она меня спросила, не дурак ли я, причем, особо отметьте, употребила не «дурак», а похожее неприличное слово на букву «м». И тогда я ей строго: «Покажите документы, гражданочка. Всякие тут ходят. Может, вы шпионка». Она меня еще раз назвала тем же неприличным словом, сказала, что я большой-большой… и ушла. Но, отметьте, я так и не выдал, где находится Ржавцев. Оскорблению подвергся, но не выдал.

Следователь. У вас сложилось впечатление, что она вас знает?

Барсуков. Нет. Думаю, подошла к первому, кого увидела около института. Скажите, Ржавцев был шпионом?

Индейкин нажал кнопку, экран погас.

— Что скажете?

— А то, что развеселил меня Барсук. Видите, как дело оборачивается: шпион!

Индейкин сохранял официальный тон:

— Двадцатого января она встретилась с Таганкиным М. С.

На экране снова возник Таганкин. Он вальяжно расположился в кресле и во время беседы держал в руках солнечные очки.

— На машине приехал, — заметил Ржавцев. — Он эти очки носит, только когда за рулем. За большие деньги купил. Деньги у него водились, жена в Ювелирторге работала.

Голос следователя:

— Таганкин Михаил Семенович. Двадцатое января 1987 года. 10 часов 30 минут.

10. Допрос Таганкина

Следователь. Посмотрите на эту фотографию. Узнаете ли вы эту женщину?

Таганкин. Узнаю. Но кто такая, не знаю.

Следователь. Как вы с ней познакомились?

Таганкин. Слово «познакомился» неправильное. Я с ней не познакомился. Я с ней беседовал только один раз. Она подошла ко мне у входа в институт и спросила, где Ржавцев. Я ответил: «В бегах». Она не поняла — решила, что он на ипподроме. Спросила, на каком ипподроме. Я сказал, что на том ипподроме, где он сейчас, не он смотрит, как бегут лошади, а на него смотрят, когда он бежит. Она удивилась, стала очень нервной, а потом спросила меня, на каком ипподроме бегу я, и посоветовала участвовать в собачьих бегах. А когда я ей втолковал, где он на самом деле, она стала еще более нервной, сказала, что много где побывала, но чтобы в одном месте встретить вместе столько кретинов, так это в первый раз. Я с ней согласился и, чтобы ее не расстраивать, охотно причислил к кретинам себя.

Следователь. И какое это произвело на нее впечатление?

Таганкин. Гнетущее. Она начала рассказывать, что Ржавцев взял у нее деньги и обещал привезти сувениры. Когда я высказал предположение, что кретины бывают не только у нас в институте, она согласилась, на что я не рассчитывал, и начала спрашивать про какой-то голубой камень.

Следователь. Что за камень?

Таганкин. Не знаю, правда не знаю.

Следователь. Что потом?

Таганкин. Потом она стала мне угрожать. Говорила, что если я взял себе этот камень, то она оторвет мне сами догадываетесь что, да еще на Лобном месте, после чего я стану голубым, как тот камень. Я в шутку посоветовал ей поехать к нему туда, где он, и сделать с ним то же, что намеревалась сделать со мной на Лобном месте… Простите, я неудачно пошутил…

Индейкин нажал на кнопку, экран погас.

— Что скажете?

— А то, что Миша Таганкин — мастер шутить. Однажды он сказал Барсуку, что День Парижской коммуны объявлен нерабочим днем, так тот на следующий день с утра пошел в кино сразу на три сеанса. Потом директор сказал Таганкину, что еще одна такая шутка — и он, Таганкин, может не ходить на работу по случаю дня рождения писателя Новикова-Прибоя. И вообще может не ходить на работу все триста шестьдесят пять дней в году. Следователя не обидели шутки Таганкина?

— Не знаю. А как вы могли бы объяснить поездку Зайчиковой в Москву?

— Думаю, что после беседы со следователем она решила узнать, что со мной приключилось.

— Если бы это было так, то, узнав, что вы в бегах, поторопилась бы восвояси. Однако после бесед с вашими сослуживцами она посетила небезызвестную вам Константинопольскую Зою Ильиничну.

— Вот ведь дела! Снова кино?

— Кино.

На экране возникла Константинопольская. Она была в яркой зеленой, очень открытой блузке, в руках держала фотографию.

— Ученая тыква сегодня секси, — с удивлением отметил Ржавцев. — Точно секси. И размахивает фотографией, как д‘Артаньян — шпагой. Дура.

Голос следователя:

— Константинопольская Зоя Ильинична. Двадцать седьмое января 1987 года. 14 часов 35 минут.

11. Допрос Константинопольской

Следователь. Посмотрите на эту фотографию. Вы знаете эту даму?

Константинопольская. Знаю. Она приходила ко мне домой. Просила адрес знакомой моего отца.

Следователь. Кого конкретно?

Константинопольская. Литераторши Крышкиной.

Следователь. Вы ей дали адрес Крышкиной?

Константинопольская. Ну да. Как