Бытовая космогония. Ученые записки Ивана Петровича Сидорова, доктора наук - Сергей Тюленев

При этом необходимо указать, что говоря об ООСН, неоднократно упомянутый выше теоретик семьи упустил из виду еще два показателя счастья-несчастья: интенсивность и время. В самом деле, можно говорить о степенях интенсивности линий в спектре. Интенсивность указывает не столько на количественные характеристики ООСН, сколько на качественные: на крепость семейных уз и на текстуру (не) счастья, т.е. на то, из чего скроено-соткано (не) счастье конкретной семьи.

Счастье, а равно и несчастье, могут проявляться в семье по-разному: в одной – какого-нибудь превалирующего до стереотипности южного типа – может быть много крика, скандалов, угроз, но много может быть и любви, и сострадания, и потеря одного из членов может оборачиваться неподдельным или, как говорят социологи, «позитивным» горем. В другой может быть внешнее спокойствие и даже то, что иной примет за тихое, уютное счастье, но затишье – всего лишь застой и затхлость, ни движения чувства, ни биения жизни, ни горения любви. Спектр первого типа семьи будет ярким, «пламенеющим», а второго – как застиранная полосатая рубашка: линии есть, но бледные, едва различимые. Получи спектр – и все сразу станет понятно: видимость может обмануть, а вот спектр никогда!

Кроме того, одна семья базируется на одном, другая на другом. Вот один тип супругов. Они соединились по любви. А вот вам другие: субстанция их уз – чистый расчет, математика и бухучет. Но об этом сказано и написано так много, что я воздержусь нанизывать свой, тысяча первый обруч на все тот же штырь – по пословице: и железный штырь согнуться может.

Лучше бросим взгляд на эти виды семьи с иной, как говорится, башни:

Понять динамику эволюции отношений в том и другом типе семьи можно лишь учтя фактор времени. Наш теоретик рассмотрел семейный ООСН как статичный показатель: в одной семье – супруг и супруга никогда собственно и не любили друг друга, объединял их ребенок и общее имущество, в то время как в другой – супруг и супруга и влюблены, и многое другое делает их «ячейкой». Излишне говорить, что это неприемлемое упрощение, ведь траектории семейной динамики (читай: динамики семейных отношений), как правило, гораздо более сложные и ветвистые: не только «прямоходящие», но и вос- или нисходящие, более того, бросающиеся как в омут на одном отрезке, обрушивающиеся будто в бездну – и воспаряющие чуть не до небес и райских врат, зашкаливая по оси игрек, на другом. Как раз движение по прямой встречается крайне редко, если вообще встречается. Гораздо чаще, в подавляющем количестве, ООСН – настоящие американские горки.

Наконец, спектральный анализ ООСН должен проводиться грамотно с методологической точки зрения. Лучше всего – следующим образом. Накалите семейные отношения, сделав т.н. «вброс информации» – возбудив подозрительность одного из супругов в верности партнера, например. (Оговорюсь здесь, что подобного рода эксперименты должны проводиться исключительно в научно обоснованных и этически оправданных целях, как эксперименты над животными проводятся не для того, чтобы банально забивать мышей и крыс – это и кошки могу, а во имя высшеустремленности больших идей и достижения заветных горизонтов!)

Скомпрометировать одного из партнеров в глазах другого легче всего в семье, построенной на любви-верности. Гораздо сложнее это произвести в семье, в которой преобладает любовь безусловного типа (любовь к ребенку, например). Тут лучше всего воздействовать на субъекта меньшей опытности: т.е. можно посеять у ребенка сомнение в искренности материнской/отцовской любви к нему или ее силе, ведь почему вот мать запрещает сыну/дочери курить и заставляет носить шапку, когда совсем даже не холодно. Если действовать в обратном или, как говорят ученые, в противоестественном порядке, надо опираться не на любовь, а на что-нибудь другое – скажем, на родительскую жадность, если, конечно, у родителей есть, из-за чего быть жадными – напр., они собираются купить машину или дачу и не покупают сыну какой-нибудь гаджет, а дочери понравившееся ей платье, или не дают им жениться из эмоционального собственничества, торчащего из дыр их психологического подполья.

Бывает, что ничего не получается: нет разогрева – хоть кричи! Тогда можно попробовать создать ситуацию опасности или другого крайнего состояния – удаления одного из членов семьи, например. В последнем случае действеннее всего яды: подсыпьте крысиного, например, яду в еду… Можно умертвить жертву мгновенно, а можно добиться агонии или более или менее протяженных страданий – тогда и наблюдать реакцию испытуемых можно дольше и во всех подробностях, не боясь ничего пропустить. Бесспорный чемпион – новейшее средство, Уранинита, которую человечество познало лишь сравнительно недавно (о чем см. ниже Книгу негасимой любви) и которое особенно популярно среди тех, чья служба на первый взгляд не видна, но, как говорят, и до Киева доведет и до Мексики – впрочем от топорных методов, благодаря Уранините, они давно отказались.

Но не будем отвлекаться… В любом случае, надо как-нибудь накалить пробу, а дальше уж считывать через призму ООСНографа проявившиеся линии, цвета, их конфигурации и дистрибуции: чего больше, а чего меньше… (В скобках заметим, что мировая литература дает множество классических примеров накаливания, как реальных, так и фиктивно-экспериментальных в виде, например, дворцовых интриг, хотя не только во дворцах куются козни и плетутся интриги. Вспомним древнегреческие семьи, раздиравшиеся конфликтами поистине вселенского масштаба; вспомним более поздние любовные пары, опутанные сетями ревностей, завистей, кровавых мщений, которые, как арахны, своим искусным коварством сплетали вокруг них черные злопыхатели и в которых безжалостно душили, душили их, – Тристан и Изольда, Абеляр и Элоиза, Франческа да Римини и Паоло, в свою очередь вдохновленные историей Ланселота и Гвиневры, любовь которых прорывалась сквозь традиционность косных семейных уз, как сквозь елочные бумажные цепочки; конечно, шекспировские трагедии просто кишат примерами; клубок вбросов-отношений в семье Филиппа II (испанского), шедеврально (и со знанием дела!) изображенный в шиллеровой бессмертной трагедии «Дон Карлос», в которой маркиз ди Поза проявил себя как непревзойденный экспериментатор; да и мы не оплошали, вот хотя бы Иудушка Головлев, или Карамазовы с Грушенькой и пестиком, или лесковская «Леди Макбет Мценского уезда» чего стоят! В общем остается только учиться, потому что ничто не ново под Луной, так что не валите все грехи на бессердечных и хладнокровных тимофеевых-ресовских.)12

Как показали некоторые исследователи, семьи можно сопоставлять не только в ракурсе настоящего времени, но и по количественно-качественным показателям, основанным на прошлом данной ячейки общества. За единицу измерения прошлого семьи в этом случае обычно принимается один скваф (род слегка искаженного сокращения от вошедшего в наш язык заимствования из английского выражения скелет в шкафу). Скваф обозначает некоторый феномен – событие, тему или человека – из прошлого семьи. Но не просто «некоторый». Об этом сквафе знают в семье, если и не с детства от родителей, то получая необходимую информацию или намеки на нее в более зрелом возрасте от говорливых или находящихся в состоянии, например, легкой или не очень легкой интоксикации членов самой семьи или от услужливых знакомых и соседей. Однако открыто о сквафе не говорят, поскольку он воспринимается как нечто постыдное (некий позорный факт, беспутный член семьи, «паршивая овца», «белая ворона», блудный сын и тому подобн.).

На данном этапе развития науки уже неопровержимо доказано (опять же британскими учеными), что не существует ни единой семьи, в которой не было бы хотя бы одного сквафа. Напротив, среднее число сквафов, согласно самоновейшим статданным, составляет от 3 до 5.

Но вернемся к нашей героине – Земле и ее вновь образовавшейся семье и применим к ней описанные достижения современной социологии семьи.

Конечно, во-первых, о составе семьи. Рассмотрение ситуации, в которой оказалась Земля после зарождения на ней жизни и ее (этой последней) почти мгновенное умножение (по геометрической прогрессии – не удивительно, что некоторые из ее же детей задумались о том, сможет ли мать прокормить всех своих чад и обеспечить им элементарные условия, подобные тем, которые требуют хищные отделы детской соцопеки), – так вот: рассмотрение этой ситуации только лишний раз подтверждает правильность отнесения семьи к археям.

Действительно, налицо одна мать при огромнейшем количестве детей, не относящихся не только к одному роду-племени или, более научно грамотно, к одному виду, семейству, порядку, классу, типу – но даже царству и домену. (Объединить все многообразие биомассы на Земле, вышедшее из первоначальных синезеленых водорослей, можно только отнеся это все единственно к… жизни вообще, в самом широком смысле этого слова. Это единственный общий знаменатель. Так что выходит, что жизнь определяется только через самое себя, порождая, в добавок ко всему, что она породила, еще и тавтологию.13)