Горький аромат фиалок. Роман. Том третий - Кайркелды Руспаев

Виталий взошел на трибуну и бросил взгляд на переполненный зал. Такой посещаемости собраний не знала, пожалуй, вся отечественная история. Люди стояли в проходах, сидели на подоконниках, на подлокотниках сидений, на собранных со всех кабинетов стульях. И все с великим вниманием устремили на него свои взоры.

Виталию стало не по себе. Весь коллектив завода затаил дыхание. Все уже знали, что собирается объявить им директор. Завод стоял к тому моменту уже сутки. Но не зря говорят – «надежда умирает последней». Люди надеялись, что Виталий одумается, что он не собирается закрывать такое доходное для всех его участников предприятие. Что остановка производственных линий – недоразумение, профилактика или какой-нибудь непредвиденный срыв.

Так думали многие. И вот теперь Виталий должен объявить, что это не так, должен оборвать эти тонкие нити надежды, тянущиеся к нему из сотен глаз. Он вобрал в легкие побольше воздуха и бухнул, словно бросаясь в холодную воду:

– Завод закрывается на неопределенное время. Мы больше не будем производить водку. Наши цеха будут перепрофилированы на выпуск безалкогольных напитков. Это потребует времени; я не могу сказать – сколько. Возможно, два-три месяца, а возможно, полгода и даже год. Мы еще не определились с тем, какой напиток будем выпускать. Но есть некоторые наработки. Наши технологи разрабатывают рецепт нового напитка – за основу взят простой русский квас. Но не решен вопрос с оборудованием. Все упирается в финансы. Для перестройки производства требуются… миллиардов тенге – это по подсчетам наших экономистов. Но должен честно сказать – на сегодняшний день я не знаю, где их взять. У нас на счете есть пара десятков миллионов – они зарезервированы на пособия тем, кто хочет дождаться запуска нового оборудования. Правда, размер этих пособий будет в пределах десяти процентов от средней заработной платы. Да, придется затянуть пояса тем, кто решит остаться с нами. Но если кто хочет уволиться, пожалуйста – мы выплатим выходные пособия в размере трех месячных окладов – все по закону. Пусть каждый решает сам, я не хочу никого агитировать. Я не могу никого обнадеживать впустую – дело, которое мы затеяли, не обещает в ближайшей перспективе больших дивидендов. Дело это новое и наше будущее в густом тумане. Я и мои единомышленники сделаем все от нас зависящее, но, как я уже сказал, не буду давать никаких обещаний. Если кто хочет высказаться, прошу – вот трибуна.

И Виталий вернулся на свое место в президиуме, где, кроме него, сидели главные специалисты: технолог, экономист и бухгалтер. Была там и новая заведующая лабораторией Алиса Дементьева.

Секунду – другую висело напряженное молчание. Потом грянул взрыв! Люди вскочили со своих мест и разом заговорили. Они выкрикивали слова вперемешку с матом. Кто-то хотел прорваться на трибуну, этих людей не пускали другие. Кто-то уже оказался на трибуне и пытался что-то сказать – из-за шума никто ничего не слышал. Кто-то старался успокоить собрание; то и дело слышались возгласы типа: «Тихо! Успокойтесь!». Но никто не желал успокаиваться.

Виталий смотрел на зал с недоумением. Людское море бушевало. По нему ходили беспорядочные волны. Казалось, – дай кто-нибудь сейчас направление этим волнам, укажи на сцену, на президиум, брось клич – «Ломай! Круши! Долой!», и людское цунами сметет все на своем пути. Впервые люди предстали перед Виталием в таком виде, в виде разъяренной неорганизованной толпы, и, прочувствовав ее страшную, животную силу, он содрогнулся.

Он понял, как неосмотрительно созвал весь коллектив завода. Как ошибался, считая всех своих работников цивилизованными, культурными людьми, безобидными и вполне покладистыми производственниками, семьянинами, довольно милыми людьми.

Да так оно и было! До сегодняшнего дня, до этого собрания. Теперь их словно подменили. Все эти милые производственники и безобидные семьянины превратились в безликую массу разъяренных животных. Виталий не узнавал никого. Еще минуту назад, произнося свою речь, он вглядывался в знакомые лица, в глаза тех, с кем ежедневно встречался в цехах, у станков, в рабочих бытовках. Теперь на него глядело какое-то взбесившееся стадо, и вместо слов неслось сплошное мычание и рев. Еще немного, и это стадо бросится к президиуму, круша и топча все на своем пути.

То, что тогда пережил Виталий, останется в нем темным пятном. И долго еще будут чудиться тупые рыла за милыми и приветливыми лицами.

Разработка рецепта «Бабушкиного кваса», как окрестили технологи и лаборанты будущую продукцию, зашло в тупик. Все вроде бы соблюдено, однако квас, произведенный в лаборатории, был намного хуже того кваса, которым угостила своих гостей бабушка Алисы.

– Так и должно быть, – главный технолог был спокоен, – Продукт, изготовленный в домашних условиях, всегда выше качеством – там действует принцип «тепла рук». Никогда, ни в какой супер идеальной пекарне, при механическом замесе и формовке, нельзя выпечь такой же вкусный хлеб, что выпекает рядовая домохозяйка. Потому что она прямо-таки лелеет тесто своими руками.

– Да, я согласен с тем, что при механическом производстве продукту не передается положительная энергия человеческих рук. Но то, что получилось у нас, не лезет ни в какие рамки. Тут что-то не так.

И Виталий продолжал, обращаясь к Алисе:

– Алиса, что тут не так? Ведь ты все записала. В чем тут дело?

Алиса слегка зарделась. Эта девушка всегда смущалась, когда к ней обращался Виталий. Он думал, что у нее срабатывает комплекс подчиненного, как же, с ней запросто разговаривает сам шеф, директор и хозяин завода. Загруженный делами, находясь в постоянном нервном и психологическом напряжении, под неимоверным прессингом проблем, Виталий не мог разглядеть за поведением новой заведующей лабораторией явных признаков влюбленности.

Главный технолог усмехнулся. Он-то уже понял, почему смущается Алиса. Но Виталий воспринял эту усмешку так – Яков сомневается в способностях вчерашней выпускницы колледжа.

– Чего ты усмехаешься? – вскинулся он, – Или считаешь ее некомпетентной? Если есть сомнения насчет способностей Алисы, то скажи прямо, а не усмехайся. Дело это новое, и если она что-то недопонимает, то поправь, просвети. Почему наш квас не может даже приблизиться к тому, что мы пили у бабушки Алисы? В чем тут дело? Да, да! Эффект теплоты рук! Я это уже слышал. Оставим на этот эффект процентов десять. Но этот образец не дотягивает и до остальных девяносто. Почему?

Алиса хотела что-то сказать, но заговорил главный технолог.

– А какие у нас критерии? Откуда эти проценты? Нам нужен дегустатор. Давайте сначала найдем специалиста, а уж он пусть скажет, на сколько процентов тянет этот образец. Лично я считаю, что наш квас вполне можно запускать в производство. Люди наши пьют и не такое пойло.

При последних словах технолога Виталию вновь вспомнились разъяренные лица заводчан на последнем собрании; он представил, что они пьют, хрюкая и визжа, пойло из корыт, и дернул головой, отгоняя видение.

– Нет, это не по мне! – резко возразил он, – Либо мы выпускаем высококачественный продукт, которому нет аналогов, либо закрываем завод и расходимся. Мне нет дела до тех, кто сбывает народу пойло. Я хочу работать на людей, а не на скот!

Главный технолог развел руками и демонстративно отвернулся. Виталий перевел глаза на Алису, словно бы прося у нее помощи, но и не ожидая ее получить.

– Виталий Александрович, – робко заговорила та в наступившей напряженной тишине, – Мне кажется, все дело в том, что мы берем для кваса мертвую воду. А у бабушки она живая.

Главный технолог хмыкнул, поворачиваясь к ним.

– Ну-у, нам только сказок не достает! Еще немного, и ты скажешь, что мы все превратимся в козлят. Вода в нашем водопроводе соответствует ГОСТу. Все напитки, производимые в нашем городе, имеют в своем составе эту воду.

Алиса переводила растерянные глаза с технолога на директора. И обратно. Виталий глядел на нее задумчивым взором. В ее словах было рациональное зерно. Ему вспомнилась статья в каком-то научно-популярном журнале. Там были опубликованы сенсационные результаты исследований воды. Виталий вспомнил, что отреагировал тогда так же, как сейчас главный технолог. Автор статьи утверждал, что сказки о живой и мертвой воде не выдумка. Виталий вспомнил сеансы Кашпировского и Алана Чумака, и как его бабушка ставила перед телевизором банку с водой – чтобы она «ожила» под чарами экстрасенса.

– Не надо смеяться, Яков, – сказал он, – Ведь мы ничего не знаем о воде. И не нужно относиться так скептически к народным сказкам – в них, возможно, сосредоточен опыт прошлых поколений. Говорят, что простая вода, ничем не отравленная, способна убить, в то время как известны случаи, когда она же поднимала умирающего.