Стальная Нелл - Сандра Мэй

Живность явно поумнела за время пребывания экспедиции у Рифа. Заполненными оказались всего два контейнера, а из крупных рыб попались только АРАУРОБА и ЛЕЛУЛЕЛУ. Джои торопливо выкинул их в разгулявшиеся волны и стал заводить мотор. Мотор чихнул и заводиться не стал.

Волны становились все больше, и теперь Джои ясно видел. белые зубы Рифа, то и дело хищно выглядывающие из воды, К этим зубам сносило лодку, и мальчик едва не впал в панику, но мысль о Сэме и Большой Нелл придала бодрости. Белые доверили Джои важное дело, он обязан справиться.

Он шептал мотору ласковые маорийские слова, гладил его онемевшими пальцами, снова и снова дергая шнур. Настойчивость ли сделала свое дело, ласка ли — но наконец мотор чихнул и надсадно загудел. Джои заревел от облегчения и стал разворачивать лодку к берегу.

Он уже мог разглядеть пляж и причал, когда мотор заглох окончательно и бесповоротно. Течение и волны подхватили лодку и понесли ее в сторону, на прибрежные скалы. Джои торопливо содрал с себя рубашку и шорты, соорудил из них нечто вроде рюкзака и привязал к себе драгоценные контейнеры. Когда лодка врезалась в первую гряду камней и развалилась, мальчик даже не слишком испугался. Только если за контейнеры.

Он барахтался в мутной ревущей воде, не чувствуя боли, не видя, куда гребет, а океан швырял его, словно котенка, и бил о камни. Джои мысленно попрощался с мамой, помянул богов — кого успел вспомнить, попросил прощения у Сэма и Большой Нелл и смиренно потонул.

В самый последний момент острая боль пронизала голову, и Джои завизжал, потому что боли не переносил. Потом какая-то могучая сила выдернула Джои из воды, и он с облегчением впился зубами в руку, которая, оказывается, тянула его за волосы, причиняя эту самую ужасную боль. Кто-то яростно и непонятно крикнул, выпустил Джои, потом очередная волна накрыла мальчика — и наступила темнота.

Мел душераздирающе вздохнула, и Нелл захотелось стукнуть подругу.

— Не трави душу.

— Сэма жалко.

— Он хоть с причала ушел?

— Нет. Стоит.

— Дурак. Его смоет в воду.

— Нелли Куинс! Не надо притворяться жестокой и бездушной белой женщиной. Ты все понимаешь.

— Да. Понимаю. В том числе и то, что виновата не меньше Сэма. Не надо было разрешать мальчику плыть.

— При чем тут ты или Сэм? Шквал не выбирает. Лодкой Джои управлял вполне прилично.

— Отстань, Мел. Позови его.

— Сама позови.

— Ты его друг.

— Ты тоже.

— Пошли вместе.

Они набросили дождевики и выбрались наружу, под холодные и упругие струи дождя. Добежали до причала и остановились в самом начале, не рискуя ступать на узкую деревянную платформу, то и дело заливаемую водой.

Сэм Джоунз стоял на самом краю причала и смотрел в ревущий океан. На дождь и волны он не обращал никакого внимания. Здесь, в лагуне, шторм был не так жесток, но все трое прекрасно понимали, что возле Рифа сейчас кромешный ад.

— Сэм!

Нелл не выдержала, пробежала по причалу и схватила Сэма за руку.

— Пошли. Ты ему сейчас не поможешь. Ничем. Пошли в бунгало.

Как ни странно, Сэм послушался и пошел с ними. Только все время оборачивался и смотрел на океан.

В бунгало он сел у двери и опустил голову совсем низко, чтобы женщины не видели его лица. Вода стекала с коротких темных волос, разливаясь лужей под ногами. Мелани почти швырнула в него полотенцем.

— Вытирайся. И прекрати терзать себя. Воспалением легких ты никому не поможешь.

— Я не должен был его пускать. Нелл говорила, что будет дождь.

— Ну и что? Дождь может быть в любой день. Шквала никто предвидеть не мог. Уймись, Сэм.

— Мел, как я могу уняться? Мальчик погиб из-за меня. Я отвечал за него.

— За него отвечала я. Ты его учил.

Сэм замолчал. В бунгало повисла тяжелая, влажная, гнетущая тишина. Нелл невидящими глазами смотрела в таблицы и кусала губы. Мел, неестественно вывернув шею, смотрела в окно.

Дождь лил до самого вечера, а потом тучи неожиданно разошлись и солнце засияло с такой непристойной жизнерадостностью, что Нелл впервые в жизни захотелось, чтобы погода не становилась лучше.

Они торопливо занялись обычными хлопотами, собирали намокшие и разбросанные ветром мелкие вещи, сушили дождевики, выливали накопившуюся на парусиновых навесах воду. Мокрые и счастливые собаки вертелись под ногами и откровенно не понимали, почему люди вяло огрызаются на них и не хотят погладить.

Первым зашелся в лае Бинго. К нему присоединились Редж и Фостер. Все трое были достойными представителями древнейшей собачьей породы на континенте — нечто рыжее, шакалообразное, вечно голодное и философски жизнерадостное. Нюх у всех троих был отличный, а прибились они к экспедиции в первый же день — просто ушли за Нелл и Джои из селения маори в надежде на угощение. Надежды оправдались на все сто, и теперь собаки отрабатывали свой хлеб в качестве сторожей.

Так вот, они стояли и звонко лаяли, настороженно опустив хвосты и не решаясь броситься вперед. Нелл подошла первой, за ней Сэм и Мелани.

На опушке стояло существо. Совершенно голый, очень худой абориген с большим узлом на голове. Нога аборигена была художественно обмотана какой-то клетчатой тканью, по всей видимости чьей-то рубашкой. Через мгновение абориген издал сиплое клекотание и заревел, размазывая слезы кулаком. Нелл охнула, Мелани энергично и весело выругалась, а Сэм молча ринулся навстречу пришельцу.

Джои повис на руке Сэма, от слез и волнения путая английские и маорийские слова, а Сэм растерянно приговаривал:

— Все хорошо, малыш, все уже хорошо. Как же тебе удалось, горе ты наше. Видать, любят тебя боги.

Через полчаса вытертый насухо и переодетый, вернее, одетый в чистые шорты и футболку, Джои сидел на почетном месте у наскоро разведенного костра, пил горячий черный чай (Мел на радостях всыпала туда ложек восемь сахара), иногда всхлипывал и умирал от счастья. Большая Нелл, Сэм и Мел сидели смирно и смотрели Джои в рот, ожидая, когда он начнет рассказывать. Наконец чай был выпит и повествование началось.

Непосредственно о факте крушения Джои поведал с истинно маорийской красочностью. Тут были многочисленные “бум-бум” и “шарах — шарах”, белые зубы чудовища (рифы) и злые руки морских духов (волны), глупый корабль, у которого “мала-мала умирай сердце, а потом немножко оживай и умирай совсем”, художественное и пространное описание того, как Джои прощался с белым светом, и, наконец, упоминание об адских муках, испытанных им при неожиданном спасении.

— Голова Джои трещать как орех ТАКАТА-КА, потом Джои вверх из воды — а там огромная рука, прямо из неба. Держать за волосы Джои, больно много-много, тогда Джои кусать и грызть, спасать свою жизнь. Потом немножко темно, долго, а потом он завязать ногу Джои и стукнуть на дорогу.