Красная Армия - Ральф Питерс

— Что же касается второго оперативного эшелона, то седьмая танковая армия следует за третьей ударной и должна быть готова в любой момент придать ей одну дивизию по приказу командующего фронтом. Основной же задачей седьмой танковой армии является парирование возможной контратаки сил ЦГА, если они предпримут попытку облегчить положение СГА, либо, в случае благоприятного развития обстановки, седьмая армия следует за двадцатой гвардейской.

— На северном фасе двадцать восьмая армия следует за второй гвардейской танковой армией. Первичная задача двадцать восьмой армии состоит в развитии прорыва с рубежа Везера с целью захвата плацдармов на Рейне. Двадцать восьмая армия также должна быть готова передать второй гвардейской одну дивизию по приказу командующего фронтом, если ее сил окажется недостаточно для ликвидации окруженных немецких войск. Другие силы и подкрепления будут выделены из резерва верховного главнокомандования в зависимости от развития военной либо политической обстановки.

Малинский считал, что это был хороший план, разработанный с опорой на доступные силы и с адекватным техническим оснащением. Мощные «клещи» на большом по протяженности участке, вынуждающие противника бросить резервы на фланги, а затем стремительный и мощный бросок в смертельно ослабленный центр. И, как знал только Малинский, реальная красота предстоящей операции состояла в том, что она была лишь частью ловушки. Маршал Крибов рассчитывал, что прорыв Малинского оттянет последние оперативные резервы НАТО с юга, возможно, даже заставит ЦГА перебросить силы прямо с линии фронта. И когда это произойдет, внезапное и мощное советское наступление на юге ударит по ослабленным германо-американским силам на направлениях Франкфурта и Штутгарта, одновременно с армиями, которые до тех пор будут изображать второй эшелон фронта Малинского. Это была серия ударов все возрастающей интенсивности, все возрастающего масштаба, всегда наносимых в уязвимые места, всегда там, где противник этого не ждет.

— Вопросы? — Спросил Чибисов.

Опять поднялся Старухин. Обычно, когда Старухин второй раз вставал с вопросом, он высказывал вполне обоснованное беспокойство. Малинский наблюдал за Трименко, который следил за Старухиным. Трименко относился к типу людей, которые никогда не станут ныть или жаловаться, а просто пойдут в бой с тем, что у них есть.

— Я пока доволен ситуацией с распределением ракетно-артиллерийских резервов — заявил Старухин. — Но мне не дает покоя ситуация с воздушной поддержкой. Воздушной армии фронта следует напомнить, что она, в конечном счете, действуют под командованием фронта и сухопутных армий. В моем случае, да и во всех остальных тоже, необходим мощный удар по противнику на всю глубину его оперативно-тактической зоны, одновременно с ударом сухопутных войск. Я хочу напомнить, что вертолетов моей армейской авиации едва хватит, чтобы обеспечить переправы через водные преграды и высадку запланированных десантов. Я уже не говорю об использовании их в качестве мобильного противотанкового резерва. — Старухин остановился, ожидая, что скажут другие. — В настоящее время распределение ударных самолетов дает сухопутным войскам крайне ограниченные возможности авиационной поддержки.

В действительности, это не было вопросом. Старухин высказал общее мнение. Но ресурсов никогда не было достаточно, чтобы удовлетворить все насущные потребности. Малинский принял решение, исходя из собственной оценки ситуации и тех рамок, которые были навязаны ему Верховным Главнокомандованием. Кроме того, это была и обычная централизация управления, выведенная из горького опыта проявленной армейским командованием некомпетентности. Он ощущал, что командармы и так имели больше ресурсов, чем могли эффективно управлять.

Малинский встал и подошел к карте. Чибисов и Старухин сели, сфокусировав внимание собравшихся на командующем фронтом.

— Владимир Иванович поднял важный вопрос. — Сказал Малинский, окинув взглядом присутствующих. Когда его взгляд остановился на ГДР-овцах, он почти улыбнулся. Малинский сомневался, что они были мужчинами, как их отцы и деды. Они смотрели, словно кролики на удава. Старухин должен был побеспокоиться о том, чтобы они были задействованы с максимальной эффективностью.

— Тем не менее, — продолжил Малинский с тяжестью во взгляде и голосе. — Я убежден, что ключ к превосходству на земле — превосходство в воздухе. Я полностью поддерживаю решение маршала Крибова о широком применении воздушных и оперативно-тактических средств фронта в поддержку первого авиационного удара. Если мы сделаем это, то, возможно, потеряем одни сутки. Однако, уничтожив большую часть авиации противника ударом по аэродромам, мы более чем компенсируем задержку на земле. После ликвидации баллистических ракет средней дальности и крылатых ракет наземного базирования, противник рассматривает свою авиацию как главное средство сдерживания наших войск. Их ВВС — краеугольный камень их обороны. Уберите его, и вы без особых проблем сможете сломить их наземные силы. — Малинский сделал эффектную паузу, обменялся взглядами с офицерами и сосредоточил взгляд на Старухине.

— И я принял решение. Нашей первоочередной задачей будет подавление авиации и ПВО противника, даже если это будет означать снижение возможностей по поддержке сухопутных войск. Это необходимо сделать. Результат покроет потери.

— Я также понимаю, — продолжил Малинский, вглядываясь в завесу сигаретного дыма — что многих из вас беспокоит мысль о возможности применения противником оружия массового поражения. Это было и останется насущной проблемой. Но, как заметил товарищ Дудоров, в данный момент нет причин опасаться ядерного удара. Если будут выполнены задачи, поставленные перед каждым из вас в плане, я считаю, что нам удастся победить и ядерное пугало. Скорость… маневр… действие… — Малинский окинул взглядом группу офицеров, каждый из которых был таким же профессионалом, как и он сам. — Как только мы окажемся глубоко в их тылу, смешаем порядки войск, о каком ядерном ударе можно будет говорить? Суть состоит в том, чтобы двигаться как можно быстрее, обходить и прорывать оборону противника в многочисленных точках и продолжать двигаться, уничтожая только то, что совсем нельзя обойти.

Малинский повернулся к командующему ракетными войсками и артиллерией.

— Я также понимаю, что вас беспокоит мое видение объектов, подлежащих приоритетному уничтожению. Считайте это волюнтаризмом. Я не думаю, что есть возможность одним ударом уничтожить все носители ядерного оружия, имеющиеся в арсенале НАТО. В конце концов, зачем лишать противника пальцев, когда легче отрубить ему голову? Нашими первоочередными целями должны стать командная инфраструктура противника, его системы управления войсками и средства разведки. Если они не смогут получать информацию о наших частях, они не будут даже знать, куда наносить ядерные удары. Без надежного управления войсками невозможны ни ядерные удары, ни даже обычные войсковые операции. Но даже такие удары должны быть избирательными. Например, мы решили, что на первом этапе операции враг должен организовать переброску резервов к линии фронта. Это означает, что мы должны четко определить, какие цели атаковать и когда. Современная война — не просто драка. Это обширная наука и бескомпромиссная логика. Если вы не продумали все возможные проблемы, непродуманные проблемы могут вас уничтожить.

Малинский осмотрел присутствующих в последний раз. Стремительные и упорные, расчетливые и бесшабашные. Он никогда не переставал удивляться многообразию характеров и того, какие качества необходимы или, по крайней мере, могут быть использованы. Таланты и амбиции также различны, как и скрытые страхи, подумал Малинский.

— Я знаю, всем вам не терпится вернуться в свои подразделения. Всегда слишком много нужно сделать и всегда слишком мало времени, я знаю это. И у каждого из вас свои проблемы и свои причины для беспокойства. В эти последние часы меня беспокоит то, что противник может ударить первым. Но умом и сердцем я понимаю — Малинский коснулся кулаком груди. — Как только мы начнем, никакая сила на земле не сможет нас остановить. Каждый из вас олицетворяет огромную силу, и командиры армий, и офицеры штаба. Посмотрите на свои знаки различия. Каждый из вас олицетворяет величие и судьбу нашей Родины. И ваши действия, в конечном итоге определят ее судьбу.

Малинский подумал о сыне. В этот момент чувства тревоги, любви и гордости смешались.

— Я надеюсь, что хотя бы некоторые из вас успеют немного отдохнуть. Я просто хочу напоследок напомнить вам один аспект. Большинство слышало об этом от меня уже много раз. Есть одна область, где я полностью не согласен с теоретиками — я говорю о потерях. Я считаю, что никто, по обе стороны линии фронта не готов к тому, с каким масштабом потерь ему придется столкнуться. Не везде, конечно. Но на участках прорыва хотя бы некоторые подразделения с обеих сторон понесут беспрецедентные потери. Естественно, количество убитых в современной войне будет не сравнимо с таковым в древних войнах. Мы еще не вывели единый алгоритм определения того, что считать высокими потерями в древности и современности. Людские потери определенно будут достаточно высокими, но потери — неизбежный аспект войны, и могут показаться командиру катастрофой, только если он слаб и морально неподготовлен.