Слабые мира сего - Олег Булыгин

«Тут что, кроме палки, не знают других методов обучения? — подумал Озас, почесывая бедро. — Можно было просто сказать». Пройдя еще несколько шагов, молодой человек оказался на небольшой площадке, в центре которой возвышалась странного вида бочка с торчащими из нее кранами. С правой стороны площадки располагались кабинки с бамбуковыми трубками, ведущими наверх, со странными приспособлениями с дырочками, как у сита, на конце.

— Это для умывания, — раздался сзади спокойный голос.

Озас резко повернулся, ожидая очередного тычка. Прямо перед ним стоял худой невысокого роста жрец и улыбался.

— Что, от всех уже получил?

— Да, — вздохнул Озас.

— Понятно. Ну что, как тебя звать?

— Оза… Ану-оз.

— Меня Ану-ра, будем знакомы!

— Будем, — улыбнулся Озас.

— Значит, туалеты чистить будешь?

— Значит, буду.

— Почему, понял?

— Проспал.

— Не в этом дело.

— А в чем?

— Все начинают обучение с отхожих мест. Но не всем я помогаю.

— А-а-а…

— Это для уменьшения у послушника чувства собственной значимости. Но у меня для тебя другая программа.

Только сейчас Озас заметил, что жрец смотрит мимо него. «Слепой», — мелькнула мысль.

— Ты правильно понял, я слеп от рождения. И работаю при храме. Пошли.

Мужчина взял Озаса за руку и повел дальше в сад. «Идет как будто зрячий», — удивился Озас.

— Я и есть зрячий, просто вижу по-другому.

— Вы что, можете мысли читать?!

— Да. Особенно хорошо читаются те, что обращены ко мне, и эмоциональные. Но об этом никто не догадывается. А знаешь, почему я так тебе сразу доверился?

— Нет.

— Потому что ты никому не скажешь. Во-первых, ты честный парень, во-вторых, тебе самому есть что скрывать…

— А в-третьих?

Жрец рассмеялся и похлопал Озаса по плечу.

— В-третьих, ты умный! Есть еще и в-четвертых, и в-пятых. Но это не имеет сейчас значения.

Жрец остановился у скамейки и к чему-то прислушался. Затем сел и указал Озасу место рядом с собой. Послушник опустился на край скамьи.

— То, что ты до сих пор жив, не просто чудо. Это судьба!

— А что я…

— Молчи! Просто молчи и слушай. В Египте больше нет Совета одиннадцати. Остались только девять жрецов-хранителей. У них большая часть власти и энергии мира. Но это ненадолго, поскольку существует пророчество.

— Ничего себе! А откуда вы все это знаете?

— Мысли, — рассмеялся жрец. — Люди разбрасывают свои мысли, эмоции, желания, а кто-то их подбирает.

— А о ваших способностях кто-то…

— Нет, никто. И Верховные тоже не догадываются. Я надеюсь. Да и кому я интересен. Слепой жрец, идущий из ниоткуда в никуда.

Ану-ра остановился и еще раз прислушался. Потом повернулся к Озасу и продолжил шепотом:

— Существует пророчество о свободной воле. Ты попал в десятку «отверженных» на место того, кто, сам того не подозревая, раскрыл тайну этого пророчества и слабое место всех сильных мира сего. За это его и убили. Правда, все случилось не по его воле. Но, как оказалось, лишь ускорило процесс.

Жрец замер и вдруг громко расхохотался:

— Представляешь, сами ускорили приход Избранного!

— Кого?

— Не важно. — Ану-ра вновь стал серьезен. — Главное — помнить: нет религии выше истины!

— А истина?

— А истина в тебе, Любовь! Впрочем, ты, кажется, уже в курсе, — усмехнулся Ану-ра.

— Ну, в общем, — смущенно пробормотал Озас.

— И это хорошо! Ты уже прочел принципы школы?

— Нет еще.

— А чего ждешь?! Поворачивайся ко мне спиной, встань поближе, лицом к солнцу. Вот так. Читай, и пошли работать.

— Хорошо, — вздохнул Озас.

В каждой школе существовал собственный свод законов или принципов обучения, и тот, кто открывал свиток, автоматически считался учеником данной школы и с этого момента вплоть до окончания школы обязан был следовать им. Послушник развернул свиток.

«Прежде чем открыть свиток полностью, ответь себе на вопрос — готов ли ты следовать основным принципам нашей школы и отвечать за каждый свой выбор жизнью?

Если нет, заверни его и уходи…»

Озас медленно развернул папирус.

«Ты сделал свой выбор, но помни — нет у знающего пути в невежество, проснувшийся уже не сможет стать спящим, а только безумным или мертвым.

Выучи это наизусть.

Первое. Только я несу ответственность за то, что происходит в моей жизни.

Второе. Все, что происходит со мной, есть отражение моих мыслей, слов и поступков.

Третье. Я с благодарностью принимаю все, что посылает мне жизнь, и учусь у всех людей, событий и явлений, которые встречаю в этом мире.

Четвертое. У меня могут быть ориентиры, но я никогда ни за кем не иду и никому не подражаю, у меня свой Путь.

Пятое. Я обязан содержать свое тело свободным от болезней, сердце от тревог, а ум от иллюзий.

Шестое. Я честен, и, в первую очередь, перед собой.

Седьмое. Я ежедневно дисциплинирую свой дух, ум, тело и каждое мгновение полностью управляю своими мыслями, словами и поступками.

Восьмое. Я уважаю чужой выбор и принимаю людей такими, какие они есть.

Девятое. Я полностью освобождаюсь от всех привязанностей.

Десятое. Я расходую энергию своей жизни, свое время и свои способности только на то, что для меня действительно важно.

Одиннадцатое. Я не испытываю жалости к себе.

Двенадцатое. У меня нет страха, но есть полное доверие к своей Судьбе. Ибо страх лишь иллюзия, а Судьба реальность.

Тринадцатое. Я умею слушать других, но решения в своей жизни принимаю только сам.

Четырнадцатое. Единственная клятва, данная мною при моем рождении: быть самим собой и прожить свою жизнь достойно. И нет для меня других клятв.

Пятнадцатое. Я умею признавать свои промахи и всегда готов их искупить.

Шестнадцатое. Я никого не прощаю и не осуждаю, ибо я не судья другим. И если мне что-то не нравится в другом человеке, я ищу этот вопрос в себе.

Семнадцатое. В моей жизни нет проблем, а только вопросы. И я всегда ищу эффективные пути их решения, а не легкие.

Восемнадцатое. Я свободен от мнений и суждений, каждый новый день я принимаю как новую жизнь, а нового человека как первого на земле.

Девятнадцатое. Я свободен от желания давать другим советы и брать ответственность за чужие решения.

Двадцатое. Я могу передавать свои знания, опыт и информацию только тому, кто умеет быть благодарным и сможет использовать их по назначению.

Двадцать первое. Я всегда помню: уход в царство Великого Анубиса может произойти в любой момент. В том числе и в этот. Но никакой уход не освободит меня от решения моих вопросов, а лишь добавит новых. Поэтому я уйду в Его царство, только став победителем своих слабостей. А иначе зачем я пришел в этот мир, как не овладеть своей Волей.

Теперь, не сходя с этого места, ответь вслух, готов ли ты следовать принципам нашей школы?»

Озас поднял голову:

— Да.

— Отлично.

Послушник повернулся и увидел, что слепой жрец медленно убирает изогнутый нож в складки одежды. Молодой человек почувствовал, как у него по спине пробежали холодные иглы.

— А если бы я ответил что-то другое?

— Я бы тебя убил, — спокойно ответил Ану-ра.

— А если бы засомневался?

— Тоже, таковы правила школы. Да, а какой смысл тратить время, силы и знания на того, кто сам не знает, чего хочет. Школа смерти — это первый этап в школе жизни. Ну что же, возрадуемся новому дню, новому ученику и новым возможностям!

С этими словами слепой жрец поднялся и, расправив плечи, глубоко вдохнул.

— Ладно, дерни вон тот рычаг. Нужно слить навоз на поля.

— Чего слить? — с трудом приходя в себя, спросил Озас.

— Навоз! Не думал же ты, что я в одиночку все сортиры чищу. Вот рычаг, там труба, и навоз под наклоном сливается вниз. Там же добавляем опилки, грибки и получаем удобрение. А вот старые ветки из сада самим таскать придется!

— И мне ничего не нужно подписывать?

— Нет, для мироздания твои слова всегда есть самое ценное. Тот, кто сказал, уже начал делать, а тот, кто сказал и не сделал, начал создавать свои проблемы. Ну, все, дергай ручку, и пошли.

— Ага.

Молодой человек проводил взглядом жреца, оглядел приспособление и, дернув за рычаг, послушно пошел за слепым. После эпизода с ножом у Озаса появилось понимание, насколько серьезно здесь подходят к обучению. Ему даже показалось, что в нем самом что-то изменилось, причем навсегда. Впрочем, долго размышлять на эту тему не получилось. Слепой жрец на удивление резво передвигался, и Озасу приходилось его даже догонять. Шагов через пятьдесят они оказались прямо перед горой спиленных деревьев.