Посол на планете Земля - Сима Кибальчич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Запыхавшийся Малыш затормозил у входа в собственный дом. На крыльце, нахохлившись и вытянув ноги, сидел Варён. Но когда увидел несущийся на него куст, торопливо взлетел на крышу. Куст заорал, что есть мочи:
– Это я, Карл, слезай!
Тот неспешно приземлился:
– Ну как удалось предотвратить наговор?
– Как же удастся, они все заодно. Надо организовывать альтернативную прессу.
– Какую прессу? – не понял Карл.
– Ну эту, которая свободная, я же говорил.
– А..а, – с пониманием протянул Карл.
– Правда нет многографического оборудования.
– Что это за оборудование такое?
– Такое, которое может много разных графиков сразу делать. Но графики обычно не делают, а делают разные там газеты и книги.
– И где же мы возьмем это оборудование?
– Будем конструировать.
Будущий издатель газеты почесал затылок. Из-за дурацких ветвей видимость превращалась в невидимость, а местами и в неслышимость. Хотя маскировка уже без надобности.
– Надо было раньше заняться. Я давно понял, что от этой совиной газетенки правды не дождешься, а сейчас и времени уже в обрез, придется все на скорою руку конструировать. Пойдем, Варён. Я буду редактором, а тебя беру на должность штатного и заштатного журналиста. Сегодня выпустим первый номер. Ты будешь готовить прогнозы на урожайность и виды на погодные изменения, ну и еще какую-нибудь уверенность в завтрашнем дне от себя добавь. А мне надо острую критику развернуть и правдивое освещение обстановки.
И новоиспеченный редактор со своим штатным и заштатным журналистом вошли в дом, которому теперь предначертано стать опорным пунктом молодой свободной прессы и лабораторией многографического оборудования.
Глава 4. Выход новой газеты
Многографическое оборудование было задумано небольшим по размеру и незамысловатым. Сразу как добрался до своего жилища, Малыш второпях спроектировал установку и тут же отправил ее в домашний синтезатор. Машина долго и усердно выбрасывала на экран сообщения об ошибках в проекте и о будущем производственном браке.
– Некогда, некогда, – пыхтел Малыш, – ну давай же поскорее.
– Может, не стоит самим его изобретать, а взять чей-нибудь научно обследованный и опытно проверенный механизм? – осторожно предложил другу Варён.
– Этим научным обследователям нет никакого доверия. Вот ты, например, знаешь, что давным-давно все думали, что рельсы не пересекаются. Но один такой... древний ученый, – Малыш выразительно постучал себе по лбу, – нашел-таки место пересечения. Вот и верь после этого научным обследователям.
Варён встревоженно захлопал крыльями, но возражать не стал, и Малыш сосредоточился на работе.
Синтезатор не очень-то спешил и сообщал конструктору о процессе автопроверки проекта в медицинском, юридическом, финансовом департаментах, а после и в департаменте новых технологий. Разрешение на производство было получено, но сообщение технологов не обрадовало изобретателя. Он скривил рожу и обижено фыркнул:
– Подумаешь, не хотят сохранять в каталогах новых изобретений! Больно надо! Я и сам продавать буду…полезная вещь, между прочим.
Когда процесс производства многографического оборудования был запущен, Малыш кинулся к двум пропылившимся пластинам. Они стояли в углу у полочек с хламом: стеклянными баночками с гнутыми гвоздями, сваленными грудой рубанками, фуганками, ржавыми напильниками. Малыш любил работать по дереву руками и особенно какими-нибудь совершенно античными инструментами. Но оборудование для печати из дерева не сделаешь.
Пластины синтезатора, у которых уселись мальчик и Варён, походили на два блина, тоже круглые и желтые, но очень гладкие. Казалось, в них застревали лучи света, проскальзывали по краям, в центре и, стараясь вырваться, в мгновение отблескивали. Без пластин машина была небольшой – "ящик для гвоздей с кнопками" называл его Малыш. Крупный предмет она не сделает, ничего больше стула из нее не выйдет. Всякие чашки, ложки и прочую мелочь синтезатор создавал и копировал в контейнере над пультом управления и экраном. А вот два огромных дополнительных «блина» как раз предназначались для производства штук помассивнее и хранились отдельно от синтезатора, чтобы не загромождать домик - места и так мало.
Дом Малыша не казался тесным, прозрачная стена впускала внутрь природный простор. По углам комнаты свисали графитовые пластинки, чтобы наслаждаться объемной музыкой. Под колонкой в правом дальнем углу стояли небольшие черные соты, в кристаллах ячеек политеки хранились кинофильмы и реконструкции, первые можно было просматривать на белом широком экране, а вторые – прямо под ним. Особенно сильно Малыш гордился экраном, настоящий, как в античности, а ни какие-то там голограммные квадратики на полу. Смотреть на него было удобно прямо с самодельного топчана, горбатого, как верблюд. Куда ни примостишь подушку, мешаться не станет - скатится вниз.
Еще в комнате торчал стул, пара кривоватых табуреток, стол и компьютер, в остальном ее заполнял хлам. И сейчас, когда Малыш сидел у синтезирующих пластин, ему в спину упиралась швейная машинка каких-то самых древнейших времен, со сломанной иглой в лапке и с отбитой ручкой для шитья. Но на удобство отвлекаться недосуг, тираж большой, ночь короткая, а эти «блины» всегда делают все еле-еле, словно черепахи.
Пространство между пластинами постепенно менялось: контуры предмета сначала слегка просвечивали, потом стали проступать все четче и четче. Когда «блины» чуть покраснели, обводы оборудования начали наполняться плотностью. Так аквариум наполняется водой: снизу-вверх, ее уровень растет, растет, и вот уже край предмета между блинами становится плотным и настоящим. Одна пластина посылала в сторону другой невидимые атомы, и они впрессовывались друг в друга, наполняя едва различимый предмет веществом.
– Ну, ускоряйся, – вопил Малыш.
Варён с опаской выглядывал из-за его спины. Он давно знал, что у Малыша бывает небезопасно.
– Видно плохо, что там выходит, – суетился изобретатель. – Давай-ка свет!
Центральная панель управления среагировала мгновенно. Тут же по рельсе, протянутой по потолку, с грохотом пронеслась одинокая лампочка и зависла над будущими редактором и корреспондентом. Варён от неожиданности замахал крыльями и влетел прямо в угол. Когда-то он пытался убедить своего закадычного друга поменяться с кем-нибудь: взять световую панель и отдать слишком громкую лампочку, но тот называл это отсталостью и не соглашался ни в какую. Даже до домика петушиного семейства по вечерам доносился глухой грохот античного локомотива, что вселяло в Куриц еще больше уважения к гениальности Малыша.
Законченное многографическое оборудование напоминало вафельницу. В этой ней на скорую руку выпекались номера «свободной» прессы. На толстенной верхней крышке прибора располагались ряды букв, Малыш набирал свои статьи и