Посол на планете Земля - Сима Кибальчич

– Не может быть!

– Точно, – кивнул Сэм и довольный зашагал по комнате.

Все радостно загудели, заговорили, затопали и даже не заметили, как Малыш стянул чашку доктора вместе со здоровенным куском торта. Незаметно, по стеночке, мальчик стал продвигаться к двери. Сэм заметил его спину в последний момент:

– Эй, стой, дружок!

Малыш на мгновение замер. Сэм сейчас же ухватился за ремень, обернулся, но пациента и след простыл. Удрал и утащил с собой торт.

– Ох, пропишу я тебе лекарство, – погрозился доктор, но как только посмотрел на чайник с чаем, то тут же заулыбался: – Все-таки здорово получилось, правда? Я хотел этот чай на день рождения Малыша подарить, но все равно теперь никакого сюрприза не выйдет. Так что дарю всем!

И компания радостно продолжила чаевничать. Только Эйюшка сидел задумчивый, забыв о торте.

– Эй! Тебя ведь зовут Эйюшка? Ты здоров? Может, тебе чай не нравится?

– Я всё думаю про Малыша. Ему же вроде было плохо?

– Да они с Варёном опять яблок объелись, – пояснил Слона. – Так можно и лопнуть, хорошо, что Сэм их промывает.

– Это как промывает?

– Медицински. Ты лучше у Карла спроси – он знает.

Эйюшка поискал глазами Варёна. Тот за Малышом не ушел, а выглядывал из-за огромной ноги Бегемоты и был очень смущен:

– А я чё? Ничего. Я просто так, за компанию. А мне чай с тортом дадите?

– Вообще-то, – весьма наставительно произнес Бегемота, – пора кончать с этим безобразным обжорством. Нужен воспитательный момент.

– Точ-шно, – прошипел Питона.

А Слона предложил:

– Надо про них в газете прописать. Аналитическую статью.

– Не аналитическую, а критическую, – поправил доктор. – Анализировать тут нечего, всё и так ясно.

– Это надо Сову просить, у неё целые критические полосы получаются. Питона говорит, что газета сразу острой и зубодневной становится.

– Не зубодневной, а злободневной, то есть на злобу дня.

– Ничего злобного в ней нет, – тут же заявил Бегемота, – газета очень благопристойная. Особенно мне нравится рубрика: «Виды на урожайность в период сельскохозяйственной страды». В последний раз был очень обнадёживающий вид. И кстати, она вовсе не острая, я пожевал, – на вкус обычная мягкая бумага.

– Если она мягкая, то на Малыша не подействует, – покачал головой Слона. – Если человек столько предметов в школе завалил, то на него трудно подействовать, как вы думаете Сэм?

Доктор удивленно посмотрел на Слону:

– Да, мягкая газета вряд ли подействует. Тьфу ты, вы меня совсем запутали, подождите. Газета хоть и мягкая, но статья в ней будет острая, зубодневная, так что должна подействовать.

– Это хорошо, – обрадовался Слона и разом зашвыркнул весь свой чай.

– Кстати, а где Варён?

Его нигде не было, а чашка стояла полная, и торт тоже остался.

– Странно, почему он не доел? – удивился Бегемота.

– Наверно к Малышу полетел.

Сэм расхохотался так, что даже подавился и закашлялся:

– Теперь неизвестно, – выдавил он, – кто про кого критическую статью напишет.

Глава 3. Борьба за свободную прессу

Варён летел, не жалея крыльев, к своему другу и компаньону. Спешил предупредить о коварных замыслах этих, так называемых, друзей. Но найти Малыша всегда не просто. Во-первых, вряд ли пойдет к себе домой. Найдет более безопасное место. Скорее всего, затаится у Куриц, там его никто, конечно, искать не станет. И очень удобно, что дом Малыша совсем недалеко от домика Куриц, так что в случае чего можно быстро занять оборону, а с наседками даже круговую.

У Куриц было просторное жилище, всё разноцветное, с резными окошками и пестрыми занавесочками. Каждое утро глава курячьего семейства, Пятух, раздвигал эти самые занавесочки, а поздно вечером плотно задергивал. В домике всегда был полный порядок: гладкие жердочки, душистая солома, чашечки с зерном, книжки с яркими картинками в низеньком шкафчике для подрастающего поколения. Пятух не любил бесхозяйственности и очень серьезно подходил ко всем семейным вопросам.

Подлетая, Варён увидел все семейство, сидевшее перед крыльцом у колючего куста шиповника, где происходила весьма подозрительная возня. Над зелеными ветками возникла всклокоченная голова Малыша. Он внимательно оглядел окрестности, заметил друга, замахал ему двумя руками и сразу нырнул обратно.

Варён ускорился и быстро очутился около Малыша. Тот сидел весь измазанный шоколадным кремом и раздавал кусочки торта Курицам. Они подходили по очереди, а за порядком внимательно следил Пятух.

– Ты, значит, тоже от этих сбежал, – воскликнул Малыш, – и правильно – ужасно скучная компания. И этот, тоже мне медик, нет, чтобы умирающему чашку чая подать, а он – ремень!

Курицы осуждающе закудахтали. Из-под зеленой травы вынырнул желтый пушистый курячий отпрыск и без очереди ухватил кусок торта. Только бросился в сторону, как тут же получил шлепок от папаши Пятуха и полетел, кувыркаясь, по траве прямо под колючий куст.

– Ко-ко-кое кокобразие. Нико-ко-кого уважения к старшим. Отправляйся в дом и останешься без ужина.

Желтенький комочек горестно поплелся к домику.

Пятух очень ответственно относился к воспитанию подрастающего поколения и спуску не давал, что Варёну категорически не нравилось. Но борьбу за права молодежи он решил пока отложить, вспомнил о своей миссии и завопил:

– Там наговор, они настоящие наговорщики и замышляют что-то очень подозрительное.

Курицы озабоченно закудахтали, захлопали крыльями, но Пятух коротким криком навел порядок. Малыш оглянулся по сторонам, заглянул под кусты, потом наклонился к Варёну и шепнул:

– Кто они?

– Ну эти, медик и остальные!

– Я так и подозревал! – он поджал губы к самому носу и втиснулся поглубже в куст, – и почему у них такой злобный характер? Рассказывай, что они там наговаривают.

– Они хотят все про нас записать.

– Уф, — выдохнул Малыш, нахмурил лоб и задумался, причмокивая с подозрением.

– Они решили устроить злобу дня и острую критичность. Слона предлагал аналитическую злобу, но Сэм сказал, что нет, только критическую, потому что она острая и подействует, а аналитическая – мягкая и не подействует.

Малыш смотрел так подозрительно, что Варён испугался: «А вдруг подумает, что и он к нему с происками проник?!»

– Та-ак, и где же будет эта злоба?

Варён наклонился прямо к уху и шепнул:

– В газете!

Тот вскочил и зашагал взад-вперед, недовольно выбрасывая правую ногу. Курицы бросились за ним,