Незабываемые певцы - Юрий Сосудин

Как свидетельствовал близко знавший семейство Бауровых-Шишкиных «самаркандский» гитарист Панков, Елена Егоровна родилась в 1869 году в так называемом «паршинском доме», исконном пристанище старопетербургских цыган. После четырехлетнего посещения церковно-приходской школы, согласно семейной традиции, девочка была определена в хор Калабина. Позднее, в середине 90-х годов, «красавица Леночка» стала одной из ведущих примадонн самаркандского шишкинского хора… Именно здесь решалась жизненная судьба талантливой певицы. Она вышла замуж за племянника Шишкина – гитариста Алексея. Правда, брак их оказался непрочным: прямая и независимая Елена Егоровна явно не подходила для отведенной ей роли покладистой цыганской жены. Зато творческий союз продолжался вплоть до самой смерти Алексея – в разгар первой мировой войны.

Первоначально поддержанная родственником чета Шишкиных создала свой собственный хор в только что открывшемся на Каменно-островском проспекте ресторане «Аквариум», где пел и младший брат Елены – Иван, обладавший прекрасным баритоном. Для рекламы нового ресторанного хора его владельцем были заказаны исполняемые известным опереточным артистом Монаховым куплеты:

Совет прелестный дамЯ всем вам, господа:Когда взгрустнется вам,Спешите все сюда!Здесь цыганских песен звукВсю тоску разгонит вдруг,Они волнуют кровь —В них веселье и любовь!Здесь Лены встретишь милый взор…

…Однако вскоре здоровье Елены Егоровны, страдающей закрытой формой туберкулеза, пошатнулось. На собранные хоровыми цыганами деньги она поехала лечиться в Ялту, где, судя по открытке, адресованной брату, она чувствовала себя, как в раю. Проведенный курс лечения заметно укрепил здоровье актрисы. Она возвратилась в Петербург, где стала одной из ведущих певиц хора.

К концу 1910-х годов относятся и несколько грамзаписей песен Шишкиной – на пластинках русского отделения американской фирмы «Колумбия». В это время артистка часто выступала не только на сцене и в именитых домах Северной Пальмиры, но и на летних кавалергардских царских балах – в Царском Селе и Павловске.

С началом войны один за другим стали закрываться модные кафе-рестораны. Опустел ‘Самарканд», погасли зазывные огни «Виллы Родэ» и «Аквариума». Иссякли основные доходы ресторанных певческих цыган. Жизнь становилась все труднее…

После Февральской революции Шишкина выезжает из голодающего Петрограда в Москву, откуда начинаются ее хождения по мукам гражданской войны. Вот что рассказала автору этих строк ветеран сцены дома имени Савиной заслуженная артистка РСФСР Пина Васильевна Маевская:

«.Впервые я познакомилась с Еленой Егоровной в только что освобожденном от колчаковцев родном моем Семипалатинске, на репетициях революционной драмы «Казнь». Я, в то время начинающая актриса, была занята на вспомогательной роли, а Шишкина, по ходу действия одной из сцен, должна была петь за кулисами старинную цыганскую песню времен пушкинской поры. Поставленный группой местных энтузиастов, этот спектакль в освобожденном городе стал как бы зародышем нового народного драматического театра. Надо сказать, что и сама постановка, и особо украшавшее ее пение Шишкиной имели огромный успеху зрителей… А еще в то время я начинала готовить роль Ларисы Огудаловой в «Бесприданнице» Островского. Именно благодаря Елене Егоровне мне удалось творчески проникнуть в сущность загадочного образа Ларисы. Не случайно эта роль оставалась коронной в моем творческом репертуаре…»

Оторванная от любимого хора, Шишкина очень тосковала по новодеревенской жизни и, как только представилась первая возможность, вернулась снова в Северную Пальмиру, заняв место примадонны хора Василия Полякова, выступала в эстрадном дивертисменте перед сеансами в синеме «Ниагара» – на проспекте Карла Либкнехта Петроградской стороны, о чем свидетельствует афиша, найденная в архиве музея эстрады на Моховой.

Последняя встреча Маевской и Елены Егоровны произошла летом 1934 года на эстрадной площадке Ереванского сада отдыха, куда певица приехала па гастроли в составе новодеревенской группы Масальского. «Однажды, как вспоминает Маевская, я случайно увидела на афишной тумбе рекламу, извещающую о начале гастролей новодеревенского ленинградского хора. Среди имен ведущих исполнительниц мое внимание привлекла фамилия Шишкиной. Через несколько дней я со своими друзьями навестила ее… Надо сказать, что запечатлевшийся в моей памяти облик красивой, статной черноволосой и черноглазой женщины в первые мгновения померк при виде полуседой морщинистой старушки. Да и она с трудом узнала меня. Но тут же, порывисто оживившись, она в этот незабываемый вечер – под аккомпанемент племянника, гитариста Вербицкого – исполнила для гостей старинные гусарские, русские, цыганские таборные песни и романсы, такие как «Нищая», «Дождичек», «Не одна в поле дороженька»…

В середине тридцатых годов Шишкину постигло несчастье. Однажды, когда она хлопотала на кухне, ей в глаза попали брызги раскаленного сала, и Елена Егоровна полностью потеряла зрение. Все же артистка продолжала концертную деятельность. Особенно популярными у ленинградцев стали ее выступления в театре Гайдебурова или в зале этнографического музея, где проводил свои лекции по истории искусства цыганского народа известный фольклорист профессор Всеволожский – Генгросс.

Незадолго до начала второй мировой войны Шишкина периодически пела на эстрадной площадке ленинградского Сада отдыха. По воспоминаниям одного из современников, эти выступления начинались несколько необычно:

«Неожиданно за несколько минут перед началом выступления в зале гасился свет, а когда огни рампы вспыхивали вновь, то перед изумленными слушателями под мелодичные звуки гитар возникал силуэт сидящей в кресле – на фоне живописного декоративного панно, где на синей глади пруда плавали два белоснежных лебедя – невысокой, красивой, стройной, хотя и пожилой женщины. Одетая в длинное белое платье, она всем своим обликом сама напоминала лебедицу».

Пела Елена Егоровна в сопровождении двух гитаристов – Шишкина и Васильева – поражая слушателей необыкновенно чарующим голосом. По манере и традиции исполнения она продолжала искусство Вари Паниной и других знаменитых певиц.

Одной из любимейших учениц Елены Егоровны была певшая с ней многие годы и ставшая впоследствии замечательным мастером песенного жанра тюзовская цыганка – турчанка Стронгилла Шеббетаевна Иртлач, донесшая до наших дней неповторимое очарование цыганского таборного пения времен Пушкина. По свидетельству Стронгиллы Шеббетаевны, Елена Егоровна умерла в суровые дни ленинградской блокады зимой 1943 года в возрасте восьмидесяти лет и была похоронена на ныне снесенном Митрофаньевском кладбище. Так окончился в безвестности трагический жизненный и творческий путь легендарной цыганки.

В заключение остается добавить немногое. Как рассказывала автору этих строк С.Ш. Иртлач, ее сковывала непривычная обстановка студии звукозаписи, и поэтому на немногочисленных напетых ею пластинках голос певицы обретает жесткий тембр, не позволяющий воспроизвести все оттенки ее прекрасного, чарующего голоса…

Валерий Резниковский, краевед

Стронгилла Шеббетаевна Иртлач

Из воспоминаний: «Родилась я 5 октября 1902 года в Ленинграде. Национальность – турчанка. Отец, высокоодаренный человек, закончил два университета, один в Париже, другой в Петербурге. Мать была ботаником. Вся семья состояла из семи человек и замечательной няни, которой восхищались мои друзья и знакомые. Прожила наша няня 93 года, до 1964-го.

В жизни мне довелось многому учиться, а потом учить и самой. Училась в гимназии у княгини Оболенской всевозможным манерам, там был представительный класс. Закончив реальное училище, училась в Технологическом институте на кафедре химии. Некоторое время училась в балетной школе. В Академии художеств. Затем поступила в театральное училище, училась там четыре года. Во время театральной учебы услышала выступление цыганского хора и навсегда увлеклась цыганской песней, романсом. Однажды спела в обществе писателей, где были П. Тихонов, Б. Лавренев, О. Берггольц, В. Воеводин и другие. Посоветовали серьезно заняться пением. А когда мое пение услышал знаменитый цыганский дирижер, гитарист и композитор Петр Истомин, то свел меня в хор Шишкина и Полякова, где я некоторое время и выступала. Однако долго петь не пришлось, невозможно было совмещать учебу в театральном училище и выступления в хоре.