Рюмка водки на столе (сборник) - Коллектив авторов

Ночью кому-то из нас пришла в голову мысль, что все корабли, проходящие мимо, идут либо туда, либо сюда. И можно плыть в одном направлении с ними туда, а если это будет море, то вернуться обратно. Так на следующий день мы и сделали, и нам повезло. Мы попали быстро в знакомое место – там, где мы оказались в первый день. И стало ясно, что надо плыть в другом направлении. Но опять темнело, и мы стали на якорь. А вечером около корабля собралось уже несколько водных велосипедов, и они слушали, как Сергей играл на стаканах, и хлопали. Я думаю, что можно найти место, откуда были эти водные веселопедисты. Они подтвердят, что все так и было.

Поскольку они хлопали, мы угостили их алкоголем, но они почему-то все равно отказались подниматься наверх. Еще они догадались, что мы русские, хотя мы не все русские были почему-то. Сергей считал, что они поэтому не поднимаются к нам, что мы – русские и что мы все короткостриженые. Мой брат Василий тренировался играть на стаканах, и у него получалось.

Утром была плохая погода, и мы побоялись идти по морю. То есть погода была хорошая, но волны большие. Федор пытался нас заставить залезть наверх, опускать парус, но нам было страшно. Честно говоря, мы залезли, потому что страшно нам было не сильно и уже как-то привыкли, но наверху мы решили, что Федор командует слишком, а на самом деле он наверняка не такой хороший рулевой, как ему кажется, и наверняка посадит корабль на камни, чего мы все не хотели, потому что он красивый. Поэтому мы слезли назад и сказали, что будем стоять, но ветер к вечеру подул еще сильней, и нам пришлось ставить парус ночью, при очень больших волнах, чтобы зайти в бухту, чтобы спрятаться от шторма. Это было гораздо хуже, чем

если бы сделали это днем, как и говорил Федор. Поскольку он нас об этом предупреждал, мы решили, что все-таки он больше остальных понимает, и решили слушать, что он говорит. Я думаю, что нам очень повезло, что мы ночью зашли в какую-то бухту. Там опять были велосипедисты и люди, которые плавают на маленьких досках с парусами. У них там были палатки, и Сергей с моим братом опять играли на стаканах. Но на этот раз мы договорились, что никого звать не будем, потому что на берегу было много людей, и мы боялись, что, если мы их позовем – они допьют все хозяйские запасы и доедят все.

Утром ветер не стих, но мы пошли в том направлении, в которое хотели, потому что увидели, что некоторые из этих, что плавают на досках, не боятся, и мой брат и Федор сказали, что они перед нами выставляются, что мы, мол, не можем так. Мы пошли.

И к вечеру дошли до того самого пирса, от которого отчалили, несмотря на то что всех, кроме меня и Федора, тошнило, а Иван был зеленого цвета.

Мы причалили к берегу. На пристани какой-то пожилой старичок принял у нас швартовы – по словам Федора, так назывались эти веревки, которые он называл концами. Мы спокойно причалили и сошли на берег, накинув колодку на дверь во внутренние помещения.

Нам никто ничего не сказал.

С Колей, Иваном и Федором мы больше не виделись. А мой брат – Василий Кушилка решил тоже стать музыкантом и выступать с Сергеем по разным городам. Я остался один и продолжил поиски Алексея. Найти его не смог. Через два дня вечером я пришел на ту же пристань, потому что мне понравились корабли, и они красивые.

На пристани старичок – который помогал нам причаливать, стоял с неизвестными мне мужчинами и что-то обсуждал. Я подошел и поздоровался с ним, хотел предложить ему выпить пива. Я купил специально, чтобы его угостить.

Мужчины оказались полицейскими и задержали меня.

Вот. Так я оказался в участке.

Василий Кушилка.

И еще я хочу дописать, что мне очень неприятно, что так получилось – потому что в камере мой сосед, который учит меня французскому языку, нарисовал мне, что по телевизору видел, перед тем как его арестовали за мошенничество с автомобильными страховками, что по телевизору сообщали, что угнали корабль. И что корабль искали в море, думая, что угонщики должны были уйти дальше. Думаю, что нас не нашли, потому что мы были рядом с берегом, а не далеко и не собирались никуда ни в коем случае от берега уходить.

Я хочу сказать, что мне неприятно, что хозяева корабля переживали, и что я могу за это им чего-нибудь построить. Я хороший каменщик, сантехник, и обо мне можно узнать в местах, где я работал, и даже в Чехии, откуда нас с братом выслали, но не потому, что мы плохие рабочие. А потому, что бабушка-соседка подумала, что мы из русской мафии и короткостриженые, и потому, что у нас визы были просроченные.

Дайкири для папы

Каждое утро работники бара «Ла-Флоридита» в Гаване ставят перед скульптурой папы Хема (Эрнеста Хемингуэя) свежеприготовленный коктейль дайкири в память об авторе «Старика и моря», в свое время любившем посещать это место.

Напиток получил свое название по городку на юго-востоке Кубы. Его придумал в 1905 г. американский горный инженер Кокс Дженнингс, занимавшийся здесь разработкой железных месторождений.

Коктейль стал известен в Америке после того как адмирал Лусиус Джонсон представил рецепт в Клубе Военно-морского флота в Вашингтоне. Всплеск популярности дайкири пришелся на 1920-е гг. А в дефицитные военные 1940-е, когда благодаря торговым соглашениям с Кубой все напитки на основе рома были легкодоступны, коктейль прочно утвердился в американской культуре. Помимо Хемингуэя, дайкири предпочитал Джон Кеннеди. Американцы вообще так полюбили этот напиток, что 19 июля празднуют Национальный день дайкири.

Первоначально в состав дайкири входили: ром – 9 частей; сахар – 1 часть; сок лайма – 4 части; лед.

Глеб Сташков

Есть на свете город Луга…

Лет десять назад черт занес меня в город Лугу. Черт, говорят, имеет много обличий. Ко мне он явился в виде глухого безденежья и предложения подработать в Луге на какой-то избирательной кампании.

Жители Луги – народ гордый. Лишенный материального благополучия, но не лишенный самоиронии. Они уважают Пушкина. И даже в ресторанные меню непременно впечатывают бессмертные строки великого поэта:

Есть на свете город ЛугаПетербургского округа.Хуже не было б сегоГородишка на примете,Если б не было на светеНоворжева моего.

Мысль о мифическом Новоржеве, где, по слухам, еще хуже, чем у них, грела душу жителям Луги, что приобретало особую актуальность зимой, поскольку топить в это время года у них как-то не принято.

Я вечерами согревал душу и тело в ресторане «Русь». Единственное приличное заведение во всем городе, если не считать того, что каждый день мне там норовили набить физиономию. Причем ноутбуком, который я гордо выставлял на обеденный столик. К счастью, ноутбук, равно как и ресторан, принадлежали конторе, на которую я работал. Так что обходилось.

В тот вечер я перебрал. Собственно, в самом ресторане «Русь» я выпил обычную дозу – двести виски. Просто перед этим, днем, я пил водку на местной радиостанции, а утром – джин-тоник с расклейщиками плакатов «Голосуй за нас – и в Луге станет теплее».

Ночью я вышел из ресторана «Русь» и стал ловить машину. Я тогда еще не знал, что машины в Луге не останавливаются. Там вызывают такси. Дешево и аристократично.

Впрочем, машина все-таки остановилась. Правда, ментовский «козелок».

– Попался! – радостно воскликнули менты, старшина и сержант.

– Что значит попался? – говорю. – Я сам вас остановил.

Хорошо, что в тот вечер я выпивал. В трезвом виде я совершенно не способен к борьбе. В пьяном виде тем более не способен, но бывают, к счастью, промежуточные состояния, когда так и подмывает бороться и искать, найти и не сдаваться, как говорили два капитана Вениамина Каверина.

Если пить коньяк, то подобное состояние наступает аккурат после третьей рюмки. После первой хочется только бороться, после второй – искать третью, а уж после третьей и найти хочется, и о том, чтобы сдаваться, даже мысли нет. Правда, после четвертой ничего искать уже не хочется, после седьмой исчезает желание бороться, после девятой пропадает не только желание бороться, но и возможность, а после двенадцатой можно плюнуть на все и смело идти сдаваться.

Но в этот вот промежуток между третьей и четвертой я весь – огонь и пламень. Павка Корчагин и Спайдермен. Жанна д’Арк и Жиль де Рэ. Фредерик и Ирен Жолио-Кюри на пороге открытия искусственной радиоактивности. У меня внутри все горит, но пока еще не полыхает. Я амбразуру могу грудью закрыть. И на таран могу пойти. А уж послать кого-нибудь к чертовой матери – так это запросто. Ко мне лучше совсем не приближаться в этот промежуток между третьей и четвертой.

Водка, конечно, совсем другое дело. Водка вам не коньяк. Пьющий водку к борьбе и исканиям не склонен. На таран он, может, и пойдет, но чтобы чего-нибудь искать – это увольте. Он скорее пошлет всех к чертовой матери и даже третьей рюмки ждать не будет. Он вас сразу пошлет. Еще до того, как бутылку открыл.