Мечом и сердцем - Павел Кузнецов

- Меня не удивило, что ты легко вырубил наружного стражника и напоил писаря, но как ты умудрился проникнуть в закрытую на несколько засовов бронированную дверь, защищённую магией, да ещё и выманить наружу второго стражника?

- А она не была закрыта. Меня это даже удивило. И не скажешь, что перед тобой сыскная тюрьма, - у нас так казармы не закрывали, чтобы привлечь незадачливых гарнизонных солдатиков: самим гвардейцам не хотелось постоянно драить помещение, так почему бы не скинуть неприятное дело на гораздо менее закалённых бойцов?

- Подожди. Один из стражников должен постоянно находиться внутри, за закрытыми засовами.

- Не знаю. Оба стояли снаружи, а засовы были открыты.

- А магия?

- Альтовский амулет.

Асиль тут же перевёл разговор на другую тему, но я заметил, как его задел мой ответ. И ветерана можно понять: подобное разгильдяйство со стороны подчинённых просто недопустимо. Это здесь оно не так критично, а в какой-нибудь пограничной крепости могло стоить жизни всему гарнизону.

Когда мы подошли к знакомой мне по прошлым визитам двери, начальник караула заглянул к коменданту, что-то ему сказал, затем что-то невнятно пробурчал в мой адрес и ретировался. Я из любопытства задержался у двери, и буквально через пару минут после его ухода Башню огласил громогласный рёв, в котором я различил знакомые мне слоги, зовущие к построению. - "Да, попали ребята. Асиль мужик серьёзный, будут теперь тренироваться открывать и закрывать дверь всю ночь".

Комендант встретил меня улыбкой и тут же, выйдя из-за стола навстречу, заключил в объятия.

- Здравствуй, здравствуй, Вереск. Решил, значит, проведать стариков офицеров? И чего так долго у двери мялся, словно и не свой? - пробасил громадный потомок варваров, усаживая меня на стул и широким жестом сметая бумаги со стола прямо на пол. Бочонок тут же занял почётное место на столе, и его окружили подхалимы-бутыли вперемешку с фужерами.

После пары "пристрелочных" бокалов гномского пойла завязался разговор. Не желая откладывать надолго основную цель посещения, я рассказал коменданту о своём визите как прощальном. Тот покивал головой, однако было отчётливо видно, что ему всё равно ради чего пить, главное - в хорошей компании. Часа через пол к нам присоединился начальник караула. По его полному решимости лицу было видно, что неприятный инцидент он желает утопить в спиртном. В общем, все горели решимостью хорошенько отметить мой отъезд, - я явно попал в правильную компанию.

Дыхание гражданской войны

Таисия встретила сестру молчаливым ожиданием. Сёстры смотрели в глаза друг другу, и их полному взаимопониманию ничуть не мешало то, что одна стояла на верхней ступени громадной лестницы, спускавшейся в большой холл, а вторая - на противоположной от лестницы стороне зала, в самых дверях. Между женщинами завязался мысленный разговор, исполненных ярких чувственных образов, и уже спустя несколько мгновений хозяйка дома знала почти всё о злоключениях альт в Глацинии. Сразу оценив весь масштаб возможных последствий очередной политической игры, она поспешила к связующему шару.

Только после передачи бесценной информации, дамы немного поуспокоились, и прибывшая сёстра без сил повалилась на ближайшую подходящую для сна поверхность - мягкий ковёр в гостиной. Таисия не стала её переносить в более привычную для людей опочивальню, и даже на диван в той же гостиной, а лишь прикрыла лёгким пледом: она не была человеком, и ничего необычного в поведении сестры не заметила. Даже альту может сморить сон после пережитых эмоций от городского боя, не говоря уже о нескольких днях передвижения по лесу в максимальном темпе, когда большую часть времени дракона не бежит, а перепрыгивает с дерева на дерево.

Укутав сестру, пожилая альта позвала слуг и распорядилась немедленно собираться. Собственно, слугами они как таковыми не были, все жильцы её дома были магами, воинами или убийцами, в своё время спасёнными Таисией от неминуемой смерти и считавшими себя её вечными должниками. Немалую толику в желании помогать альте вносила и её профессия, располагавшая к замаливанию грехов. И, стоит отдать должное, вокруг целительницы собирались отнюдь не простые люди, все со сложным жизненным путём, все считавшие себя не вправе умирать, не искупив грехов перед собственной совестью. Она не гнала своих добровольных слуг, позволяя им смывать кровь людей со своих рук спасением человеческих жизней.

Глава Совета, лично принимавшая её отчёт, категорически запретила ей покидать поместье, порекомендовав даже выехать на территорию соседней Веронской империи. На что получила скептическую ухмылку и произнесённую голосом фразу: "Моя жизнь принадлежит только мне, и я уже давно посвятила её помощи страждущим и интересам равновесия. Они не посмеют причинить мне вред, и ты это хорошо знаешь, сестра. А если попробуют... Вам придётся расхлёбывать ещё одну гражданскую войну в Глации, но после её завершения больше ни один волос не упадёт с головы сестёр, за это я могу поручиться перед всеми драконами". Другого решения, кроме как срочно ехать в столицу, она принять просто не могла.

Все спутники целительницы и она сама выдвинулись в дальний путь верхом, с привязанными к сёдлам сменными лошадями. Только для обессилевшей альты временно взяли карету, рассчитывая высадить молодую женщину по дороге, чтобы та могла без проблем добраться до Веронской империи.

Отъезжающую процессию вышли провожать всем городом. Наверное ни один правитель этой многострадальной страны ещё ни разу не удостаивался такого единодушного жеста поддержки: на улицы вышли все жители весьма немаленького портового города, от мала до велика. Матери держали на руках детей, показывая им великую целительницу, нищие гурьбой толпились на паперти, забыв о своём ремесле; все дома в этот момент обезлюдели, но воровать тоже было некому. Слухи из столицы успели уже долететь до города, а слуги целительницы не удержались, чтобы не сообщить своим знакомым о предстоящем отъезде. Люди знали характер своей благодетельницы, знали, что она не будет сидеть на месте в преддверии грядущих великих потрясений, и точно также понимали, что могут уже никогда больше её не увидеть, слишком тревожные вести приходили. В воздухе ощутимо витало дыхание надвигающейся гражданской войны.

Странная ночь

Виктория была в отличном расположении духа, всю её буквально переполняли приятные предвкушения. Богатое воображение услужливо рисовало ожидаемые сцены охоты и... ещё некоторые занятия, о которых не принято говорить во всеуслышание. Правда, её немного смущала предстоящая процедура приведения Вереска в порядок после пьянки, но никаких негативных эмоций она у неё не вызывала, скорее, ей было даже любопытно: а как он себя поведёт в процессе обработки?