Йонтра. Истории далёкого берега - Тима Феев

И более мне вам, – обратился Скит к аудитории, – пожалуй, и нечего добавить к этому рассказу. Скажу лишь только, что в научной среде Руллов после этого события возобладала точка зрения «ледовиков», поскольку «водники» из тех, что ещё оставались в живых, были так напуганы произошедшим, что предпочли отказаться от своих убеждений. Впоследствии, это, конечно, приведёт к угасанию их цивилизации и прекращению научно-технического прогресса. Замкнутый мир не может развиваться бесконечно. К сожалению.

Всё, уважаемые слушатели, это конец истории. И прошу вас, не задавайте мне сегодня вопросов. И извините меня. Грустная это была история, а я не люблю никого расстраивать. Прощайте. – Скит повернулся и пополз к океану, где отойдя от берега на несколько орр, сел прямо на дно, да так там и остался. Гости же разошлись, как он и просил, тихо и не спрашивая ни о чём. Лишь некоторые из них, оглянувшись потом, видели эту одинокую чёрную фигурку тэянина, безвольно подставлявшего своё тело под удары набегавших прибрежных волн.

5. Слишком много окон

Рассказчика не было. То есть он, конечно, где-то был, но его не было на месте. Слушатели же, напротив, все уже собрались. И хотя они время от времени озирались по сторонам, однако сильного беспокойства не выказывали, – не было пока ещё ни одного случая, чтобы Скит Йонтра не пришёл к назначенному часу. Посетителей сегодня собралось немного меньше, чем обычно. Погода на Тэе начинала портиться и на побережье накрапывал уже слабый дождик. Но было ещё тепло, поэтому никто не испытывал особого дискомфорта даже находясь под открытым небом.

Ну вот, наконец, и Скит. Появился он, правда, сегодня несколько необычным способом, а именно из океана. К тому же, очевидно не угадав с дистанцией, на берег он выбрался оррах в трёхстах от нужного места. Вслед за ним, немного погодя, из воды появились ещё гости. Это были такие же как и Скит, йонтры, только маленькие. Они ему явно досаждали, а он, судя по всему, то ли не имея сил, то ли достаточного желания, никак не мог от них отделаться. Беседовали они о чём-то. Точнее, говорили в основном малыши. Скит же отвечал лишь короткими, резкими фразами. Однако из-за прибрежного ветра, который сносил в сторону почти все звуки, разобрать, о чём у них там шла речь было совершенно невозможно. Наконец они приблизились и слушатели поняли, что мелкие йонтры были какими-то родственниками Скита и что он сейчас за ними присматривал, чему, естественно, был не слишком-то рад.

– Последыши, – так он называл их, – вот я сейчас занят, а вы просите купаться. Идите сами, зачем вам я?

– Нет, дядя Скит, – отвечали последние, – ты нас должен беречь, а то тебе от мамы попадёт.

Примерно так перебраниваясь и вовсе не торопясь, они добрались до того места, которое Скит иногда называл «дикой кафедрой». Здесь находились его мраморный стол, плетеное из морских лиан кресло и где, собственно, ему и самому нужно было находиться в этот час. Малышей же он уговорил остаться рядом со слушателями, но с краю, который был обращен к океану. Посадить их со стороны леса он всё-таки побоялся. Потому что, зная свою рассеянность, не мог полностью положиться на внимание, а так же на то, что заметит, если какой-либо из протокорней или иных лесных обитателей попытается дотянутся до малышей.

– Вот, – обратился он к аудитории, когда как следует устроился в кресле и указывая щупальцем на маленьких йонтр. – Полюбуйтесь только на них. Их семьи сейчас, видите ли, мигрируют, а я, старый больной осьминог, должен присматривать за их детьми. Мешают они им, оказывается. А мне значит, нет?! – Скит пробормотал ещё что-то нечленораздельное, потом пару раз громко щёлкнул клювом, весь как-то подобрался и приступил наконец к рассказу.

– Эти малыши, однако, – начал он, – натолкнули меня на мысль о теме сегодняшней моей истории. Я ведь и сам когда-то, как, впрочем, и все уважающие себя йонтры, мигрировал по Великому океану. Делом это было весьма увлекательным, хотя подчас и опасным. Много чего повидал я тогда впервые. И коралловые водоросли Южного атолла, и соляные горы Фирсова моря, и даже Кинтскую впадину, которую примерно тогда и открыли. Но, впрочем, я не об этом. Так вот, – помимо красот различных, я познакомился также и со многими обитателями морских глубин, причём не такими, как я, земноводными, а лишь и исключительно, – водными жителями этой планеты. Некоторые из них были разумны, а некоторые даже умны. Самыми удивительными из этих созданий были, пожалуй, Уллы. Это такие, кто не знает, – Скит глянул на слушателей, – ракообразные, похожие на улиток существа, точнее, дальние-дальние их потомки. Живут они преимущественно на мелководье, но не на таком, чтобы дневной свет доходил до них. Они любят сумерки или почти полную темноту, кому как. Раковины свои они уже не носят с собой, а эволюционировав, превратили их в настоящие дома, причём даже с окнами и дверьми, где собственно и живут. Однако древних привычек они полностью не забыли, а поэтому дома свои не покидают или делают это ну только в самых крайних случаях. И это правильно, скажу я вам, потому что Уллы обладают ещё одним свойством, – они светятся. Причём, чем умнее Улл, тем ярче его свет. И, естественно, выйдя из своего домика, такой Улл становится очень уязвимым, а потому при первой же возможности прячется.

Я видел их колонии, расположенные и на западном атолле, и здесь недалеко на мелководье, и скажу я вам, зрелище это поистине завораживающее. Будто тысячи маленьких фонариков разбросанных по дну, они освещают голубоватым светом близлежащие окрестности: песок, водоросли, кораллы, делая при этом пейзаж почти фантастическим. Светят они, конечно, только через свои окна, которые всегда открыты и которых обычно бывает два. А вот закрывать эти окна категорически не следует, потому что Уллы именно через них и получают всю информацию об окружающем мире. Больше даже скажу, весь Великий океан для них – это своего рода тонкая звуковая мембрана или сверхчувствительный световой прибор. Уллы, например, могут слышать то, что происходит на другом конце океана или видеть то, что происходит даже в космосе. Малейший фотон, попавший в воду, или звуковое колебание её могут они уловить, изучить и понять. Тут, как мне кажется, не без экстрасенсорики. Но это всё же опустим, потому что я и сам точно не знаю.

Ну и конечно, я не мог тогда не подружиться с этими Уллами. Много чего я им рассказывал о своей жизни на поверхности, а они мне о своей. Научили они меня многому и задали направление мыслям такое, которого я даже и не предполагал. По сути, заставили по-иному на мир смотреть. Особенно сдружился я с одной семьей. Милые Уллы, но в общем, вполне обыкновенные. И была у них девочка. Удивительная. Ещё даже когда совсем маленькая, она уже отличалась от других детей. Умненькая такая, глазки озорные, взгляд добрый и даже какой-то по-особому светлый. Свет этот, впрочем, был её и счастьем, и проклятием.

Она росла и, не по годам развитая, уже в двенадцать лет получила свидетельство о начальном тэянском образовании. Дистанционно, конечно. Университет также не устоял перед её способностями и пал через два года. И так она пошла-пошла, пока наконец не выросла в совершенно удивительное создание. «Уля» – так я её звал, – стала молодой, красивой девушкой. Очень умной и талантливой. Решила мне как-то одну задачу, с которой я, тогда уже младший сотрудник Университета Тэи, носился почти целую неделю. А она узнала как-то, подозвала меня к себе и шепнула решение. Рад я был тогда конечно очень и удивлён, но и напуган. Стал её даже как-то избегать после этого, – Скит изобразил грустную улыбку, – и сам, признаться, не понимая, почему. Домик её, такой яркий и светлый, блестевший среди других домов как алмаз среди меди, начал меня словно отталкивать. А окна её, которых было, кстати, аж пять, буквально слепили меня, обжигая каким-то неестественным светом. Мало-помалу я отдалился от того семейства и занялся своими делами. Зеркала отражений у меня тогда ещё не было, поэтому я сутками напролет торчал то в лаборатории, то на кафедре.

И прошло довольно много времени, прежде чем однажды, прогуливаясь вдоль берега, я услышал тихий, далёкий, но словно бы знакомый голос. Немного растерявшись, я попытался определить направление, но безрезультатно. Тут вдруг опять. «Странно, – подумал я, – голос вроде слышу, а откуда он идёт, понять не могу, словно чувствую его как-то…» И тут я опять почувствовал, но уже более отчётливо – слабое покалывание и дрожь, но не ушами, а щупальцами, которые были тогда наполовину в воде. Я нырнул: «Так и есть, кто-то зовёт меня, издалека зовёт. Такой нежный, но уверенный голос». «Уля!» – вспомнил я вдруг. И больше уже не думая, поплыл что было сил в направлении источника. Домик её я увидел сразу. Яркий, как маленькая вспышка, он стоял теперь на некотором отдалении от других домов. Слегка зажмурившись, я подплыл к окну.