Пушкин и Пеле. Истории из спортивного закулисья - Александр Горбунов

«У него все есть!»

Геннадий Радчук, прекрасно владевший английским языком, время от времени ездил с футбольными командами в зарубежные турне в роли переводчика. Однажды какой-то миллионер из Австралии, странным образом оказавшийся фанатом московского «Динамо», пригласил столичную команду посетить Австралию и Новую Зеландию, взяв, понятно, все финансовые затраты – переезды, отели, питание – на себя.

Динамовцы в конце февраля – начале марта 1971 года сыграли шесть товарищеских матчей. Не с клубами, а со сборными различных новозеландских и австралийских штатов. Три встречи они выиграли, две завершили вничью, а последнюю – сборной штата Новый Южный Уэльс – проиграли с минимальным счетом 1:2. После проигранного матча австралийский миллионер устроил гостям шикарный прием в полностью соответствовавшем этому мероприятию помещении пятизвездного отеля. Застолье предварял аперитив, официанты разносили напитки, не только, конечно же, безалкогольные, организатор поездки подошел к микрофону и принялся что-то говорить по-английски. Футболисты, пусть ничего практически не понимая, вежливо спичу внимали. Никита Павлович Симонян, возглавлявший делегацию, время от времени поглядывал на Радчука, который неторопливо потягивал джин с тоником. Через минуту-другую Симонян прошептал в сторону Радчука: «Ген, чего он говорит?» Радчук увлеченно занимался джином. Симонян повторил вопрос громче. Та же реакция. Наконец Никита Павлович обратился к Радчуку почти в полный голос: «Ген, ну чего он говорит? Чего ему надо?» Радчук допил порцию джина и ответил: «Никита, ничего ему не надо. У него все есть».

Проход Джеймса Бонда

На чемпионате мира в Италии в 1990 году журналисты, как, впрочем, почти на всех последующих турнирах тоже, имели возможность посещать лагеря команд в специально отведенные для этих мероприятий часы. Следовало лишь зафиксировать в пресс-центре свою заинтересованность, узнать, когда в расположение той или иной команды отправится специальный автобус, и не опоздать на него.

В один из дней я выбрал сборную Англии. Мы приехали в ее лагерь. Нас попросили подождать, и мы, коротая время у ворот английской тренировочной базы, стали свидетелями забавного эпизода.

К англичанам в гости приехал знаменитый актер Шон О’Коннори, исполнявший, как известно, роль Джеймса Бонда во многих фильмах об агенте 007. Попасть в лагерь без специального разрешения, хлопотать о котором должны те, кто живет в лагере, было практически невозможно. О’Коннори, выйдя из автомобиля, смело направился к калитке, вход в которую перегораживал внушительных габаритов карабинер, вооруженный пистолетом, дубинкой и наручниками. Карабинер поинтересовался, куда это так уверенно направляется синьор.

– У меня там назначена встреча, и меня ждут, – ответил актер.

– Ваша фамилия, синьор? – спросил карабинер, доставая из бокового кармана форменного платья список людей, которым в тот день дозволялось, в соответствии с заявкой, попасть по ту сторону калитки.

– Моя фамилия Бонд, – сказал О’Коннори. И привычно, как отвечал в фильмах 007 своим многочисленным противникам, добавил: – Джемс Бонд.

– Прошу вас, мистер Бонд, – опешив, сказал карабинер, который наверняка видел киноленты про легендарного агента британской разведки, не знавшего поражений в более серьезных эпизодах, нежели проход в какую-то калитку, за которой играют в карты, загорают, спят, едят и готовятся к матчам какие-то футболисты, пусть даже они и участвуют в чемпионате мира.

Футбол – религия

Давид Боровский, выдающийся театральный художник, рассказывал мне. Он в 1998 году ставил во Флоренции оперу Шостаковича (Давид потрясен тем, что в кабинете Шостаковича висел портрет несопоставимого по масштабам и значимости с Мастером композитора Матвея Блантера – только потому, что тот написал футбольный марш: Шостакович был страстным поклонником футбола):

«Я вернулся днем (суббота, 11 апреля 1998 года, канун Пасхи) с прогулки в квартиру, которую мне снимали на время работы во Флоренции. Сонливо поел спагетти. Включил телевизор – там был телевизор с огромным, метр, наверное, на метр экраном. Показывали какой-то фильм о жизни Христа, скорее всего, голливудский, судя по масштабам сцен и актеров. Стал смотреть. И вот сцена. Христос на Голгофе, крупный план его страдающего лица. Последние мгновения его жизни. Один из пиков фильма. В это время в правом нижнем углу телеэкрана появляется бегущая строка: „Рома“ – „Интер“ – 1:1. Дальше. Христос воскрес. Хор мощно поет Алилуйя. В том же правом нижнем углу еще одна строка: „Парма“ – „Наполи“ – 2:1. Удивительная страна! Футбол – религия».

Бдительный пограничник

На отборочные матчи чемпионатов мира и Европы в гости к футбольным «карликам» континентальные гранды летают в полурасслабленном состоянии, заранее приплюсовывая себе очки, и осечек обычно никогда не бывает: ведь противостоят профессионалам обыкновенные любители.

Однажды – историю своей бывшей газете поведал Иван Эйинссон-Эстурланд, в прошлой жизни Иван Москаленко, некогда работавший в «Спорт-экспрессе», а потом обосновавшийся на Фарерах, – сборная Италии прилетела на Фарерские острова. В аэропорту Вагар, из которого в столицу – Торсхавн – путь не близкий, без паромной переправы не обойтись, визитеры проходили паспортный контроль. У тренера итальянской команды Роберто Донадони заканчивался срок действия паспорта. Фарерский пограничник на даты внимание обратил и сказал Донадони: «Советую вам, чтобы не возникло недоразумений во время следующих поездок, как можно быстрее решить вопрос с продлением срока действия документа».

Донадони поблагодарил бдительного пограничника, положил паспорт в карман куртки и поинтересовался, придет ли пограничник завтра на стадион поболеть за свою сборную. «Нет», – ответил пограничник. «Почему?» – спросил итальянский тренер. «Потому что я выйду против вас играть», – ответил пограничник, он же – полузащитник сборной Фарерских островов Томассон.

Кепка для нищих

Однажды Аркадий Романович Галинский, блестящий журналист, привез из Киева кепку букле, пошитую ему местным портным. Он ходил по коридорам «Советского спорта», где тогда работал, всем кепку показывал и рассказывал, что сшита она по последней французской моде, таких в Москве ни у кого больше нет.

Вечером Аркадий Романович отправился на футбол. На верхотуре лужниковского стадиона (ложа прессы раньше находилась там) он продолжал хвастаться обновкой. Среди репортеров – до начала матча оставалось примерно полчаса – стоял щупленький пожилой человек, подписывавшийся под заметками о зарубежном футболе «В. Владимиров». И книги об иностранных командах, чемпионатах различных стран и крупных международных турнирах он издавал под этим же именем. Еще с довоенной поры он дружил с вечным московским корреспондентом агентства «Франс пресс», спортивной газеты «Экип» и ряда других французских газет и журналов Жаном Но. Тот прекрасно говорил по-русски, его знали спортивные журналисты Москвы многих поколений, звавшие Жана Иваном Ивановичем, он снабжал Владимирова, блестяще владевшего иностранными языками, не только специализированными футбольными изданиями из Англии, Франции, Испании и Италии, но и привозил иногда другу из-за границы кое-что из одежды. Привез, в том числе, и кепку, которая в момент триумфа Аркадия Романовича оказалась на голове Владимирова. Старичок снял ее и робко сказал: «У меня тоже французская». Галинский взял владимировскую кепку, внимательно ее осмотрел, убедился по нашивке, что она действительно французская, признал сей факт, но громко сказал при этом, возвращая головной убор владельцу: «Во Франции такие носят только нищие».

Тчуйсе и китайский поезд

«В декабре 2000 года мы с Борисом Игнатьевым, – рассказал в своей книге „Деньги от футбола“ Владимир Абрамов, известный футбольный эксперт, многие годы занимавшийся командированием советских и российских тренеров за рубеж, – возвращались с переговоров из Тяньцзина в Пекин. Время приближалось к Рождеству – билетов на поезд ни в СВ, ни купейных не было, и мы ехали с простыми китайскими работягами в плацкартном вагоне. Разговор плавно коснулся темы темнокожих футболистов в российских клубах. Я спросил Бориса Петровича, что он думает по поводу предоставления камерунскому футболисту московского „Спартака“ Тчуйсе российского гражданства для последующего выступления в составе сборной России. Спросил, видимо, не вовремя: Игнатьев как раз укладывал свой багаж на верхнюю полку и, отвлекшись на вопрос, расслабил опорную руку, рухнул вниз и ударился головой об угол (к счастью, обтянутый плотной кожей) подвесной спальной полки. Ирина Ивановна, жена Игнатьева, не на шутку испугалась и укоризненно посмотрела в мою сторону. А Борис Петрович потер лоб, и лицо его растянулось во всегдашней обезоруживающей улыбке.