На трудных дорогах войны. В борьбе за Севастополь и Кавказ - Константин Деревянко

Однако развединформация свыше, как бы ты ни уверовал в свое суждение, не проходит бесследно для любого военачальника. Она подпитывала, хотя бы в малой степени, у командарма Кузнецова мысль, допускающую хотя бы маловероятную возможность высадки десанта противником в Крым. Тем более, что все это подкреплялось указанием директивы Ставки от 14 августа об обороне Крыма со всех направлений: с суши, моря и воздуха. Вот в этом кроется ответ на вопрос, почему командарм не выдвигал к Перекопу дополнительно дивизии до кризисного состояния, когда противник вклинился в боевые порядки 156 сд на Перекопском валу. И в этом беда не одного его. Тогда нацеливание войск Крыма и Черноморского флота на борьбу с мифическими морскими и воздушными десантами плохо вязались со здравым смыслом, реальностью, военной наукой.

Все сказанное является убедительным доказательством, что в определении направления главного удара противника по Крыму была допущена грубая ошибка, стоившая нам Крыма.

Из этой первой ошибки вытекала вторая. Коль скоро приоритет в обороне Крыма, особенно поначалу, до приезда Кузнецова, был отдан борьбе с десантами, для чего дивизии были рассредоточены по всему полуострову, то их силами и с помощью населения строились полевые сооружения в интересах противодесантной обороны. Десятки тысяч людей занимались ненужным делом даже в августе. А на Перекопе этому уделялось мало внимания.

В связи с отходом Красной Армии от госграницы командующий Южным фронтом в начале июля сперва телеграммой, а затем директивой, составленной начальником инженерных войск фронта генералом А.Ф. Хреновым, приказал строить в тылу оборонительные инженерные сооружения, создавая рубежи обороны населенных пунктов и важных районов[20]. Представленный командиром 9-го корпуса генералом П.И. Батовым план оборонительного строительства в Крыму был забракован командующим фронтом. В новой директиве фронта говорилось, что план корпуса предусматривает «противопехотную оборону Крыма в виде слабых и разрозненных отдельных оборонительных пунктов», без учета танковых атак, артиллерийских ударов и ударов авиации; подчеркивалась слабая подготовка Перекопского рубежа. В директиве указывалась, что требуется не просто прикрытие Крыма, а прочная его оборона войсками во взаимодействии с флотом. Особо подчеркивалась необходимость надежного укрепления Перекопского рубежа, а сам план приказывалось составить совместно с флотом[21]. Командир корпуса Батов был ориентирован этой директивой прежде всего на Перекоп.

Высшее морское командование, понимая, что безопасность базирования кораблей и флотской авиации в Крыму зависит от надежного удержания нашими войсками Перекопа приняло хорошее решение: помочь 51-й армии в этом. На второй день после подписания Ставкой директивы о сформировании в Крыму 51-й армии нарком Военно-Морского Флота адмирал Н.Г. Кузнецов приказал телеграммой Военсовету ЧФ договориться с командармом Ф.И. Кузнецовым о взаимодействии в обороне, оказании помощи армии, выделении всех батарей на перекопское направление, использовании всех технических средств для усиления обороны Главной базы с суши[22].

Командующий флотом Ф.С. Октябрьский немедленно направил группу специалистов сухопутного и инженерного дела во главе с комендантом Береговой обороны Главной базы генерал-майором П.А. Моргуновым и начальником инженерного отдела флота военинженером 1-го ранга В.Г. Парамоновым на Перекоп для ознакомления с подготовкой его к обороне и определения размеров помощи армии флотом. После посещения Батова в Симферополе они выехали к Перекопу. Там они увидели безотрадную картину – враг теснил наши войска к Днепру, угрожал Перекопу, который не был готов к жесткой обороне. Вот как описывает это П.А. Моргунов в книге «Героический Севастополь» (с. 28): «Мы прошли и проехали вдоль Перекопа, но ответственного руководителя работ не нашли и только встречались небольшие подразделения». Вернувшись, Моргунов доложил Военсовету флота о том, что оборонительные работы на Перекопе идут очень медленно.

Обеспокоенные угрозой Перекопу, а стало быть и флоту, Октябрьский и Кулаков тотчас донесли наркому Кузнецову. Они писали, что еще 14 июля и 2 августа (после получения директив фронта) ими ставился вопрос перед Батовым об усилении обороны Крыма с севера. Основываясь на докладе коменданта Береговой обороны и начальника инженерного отдела, лично обследовавших Перекоп-Сиваш 16–17 августа для выбора позиций флотским батареям, выделяемым для усиления обороны Крыма с севера, стало ясно, что качество оборонительных работ там очень низкое, на Перекопе окопы в одну линию, проволочное заграждение в один кол, всего работает один саперный батальон, создаваемый рубеж серьезной преграды для противника не представляет; просим доложить Ставке о необходимости спешных мер по форсированию оборонительных работ[23]. Получается, что июльские директивы фронта о развертывании оборонительных работ, и прежде всего на Перекопе, не были выполнены 9-м корпусом?! Только с прибытием командарма Кузнецова и выдвижением дивизий на север инженерные работы на Перекопе будут ускорены, но время – больше месяца – будет упущено. И это сыграет роковую роль в быстрой потере Перекопского вала, за ним – ишуньских позиций, а затем и всего Крыма.

Из всего сказанного выше видно, что если армейское командование больше страшило в обороне Крыма морское и воздушное направление – особенно до приезда Ф.И. Кузнецова, – то флотских руководителей больше всего волновало сухопутное. И Моргунов правильно подметил: «Военсовет ЧФ считал, что Севастополь надо оборонять на Перекопе»[24]. И для его укрепления флот ничего не пожалел, помог 51-й армии оборонительными материалами: взрывчатыми веществами, фугасами, колючей проволокой, металлом. На Перекопе и у Сиваша были установлены флотские батареи, инженерное оборудование которых было проведено под руководством флотского военного инженера И.А. Лебедя. К Перекопу была выдвинута морская пехота и флотская зенитная артиллерия. Из Севастополя в Каркинитский залив в сентябре начнут выходить корабли для артподдержки наших войск на Перекопе. Была сформирована особая флотская авиагруппа, в составе бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей, под командованием генерал-майора В.В. Ермаченкова, она совместно с авиацией ВВС 51-й армии, которой командовал полковник В.Д. Судец, поддерживала наши немногочисленные части на Перекопе, постоянно возмещая нехватку пехоты. Но все это называется помощь и поддержка. А напрашивались и другие, более капитальные, решения на суше: по войскам и их инженерному обустройству. Только они гарантировали успех в разгроме врага на нашем, очень выгодном для нас, Перекопском рубеже. Это должно было стать главным в обороне Крыма.

Надо было усерднее, с прилежанием и грамотно, выполняя июльские директивы фронта, уже в июле начать создавать многополосную, траншейную (а не окопноячеечную), глубоко эшелонированную оборону, с отсечными позициями, и на всем Перекопском перешейке от Перекопского вала до Пятиозерья у Ишуня, на протяжении всех 30 километров, памятуя, что основой жесткой обороны должна стать траншея, а не окоп и ячейка, не выдержавшие экзамена в первых боях с немцами. Только такие полевые сооружения с траншеей и на большую глубину, заполненные нашими войсками по нормам оперативной плотности в обороне, принятыми у нас перед войной (в Полевом уставе и в выступлениях наркома обороны), могли задержать и измотать такого сильного противника, каким была тогда германская армия. И строить эти сооружения требовалось силами нескольких дивизий, под личным руководством командования корпуса и корпусных инженеров, знатоков инженерного дела, пехотного и танкового боя, то есть тех, кому предстояло там сражаться.

А чтобы оперативнее решать вопросы, напрашивалось штаб крымских войск вывести из Симферополя, находившегося в 120 километрах от главного сухопутного направления, и подтянуть его ближе к Перекопу, к примеру – в Джанкой, а КП – в Воинку. А штаб корпуса, а затем – армии продолжал оставаться в Симферополе до последнего дня, да еще и с соблюдением воскресного дня в качестве выходного, как записал маршал Н.И. Крылов в «Огненном бастионе» (с. 14). Таково было положение с инженерным строительством главного рубежа обороны Крыма.

Прямым следствием неправильного определения направления главного удара противника (то ли с моря и воздуха, то ли с суши) явилось (помимо ошибок в инженерном оборудовании Перекопа) совершенно недостаточное количество войск, выдвинутых на Перекоп.

Приняв смелое решение о выдвижении на север трех дивизий, командарм поставил 276-ю и 106-ю дивизии на южном побережье Сивашского залива (небезопасное направление) и только одну – 156 сд – на самом угрожаемом направлении, на Перекопском валу. По нормам оперативных плотностей (сложившихся в мировой военной практике), полнокровной дивизии – в 15 тысяч человек (такими считались у немцев, у нас и других армиях) для надежного удержания рубежа на важном направлении, каким в августе становился Перекоп, нарезается полоса обороны по фронту шириной до 4–6 километров. А так как крымские дивизии по числу активных штыков были намного меньше штатных (маршал К.К. Рокоссовский в «Солдатском долге» мечтал всю войну о дивизиях в 5 тысяч активных штыков), то для успешной обороны 9-километрового Перекопского вала требовалось сразу поставить на нем две дивизии в первый эшелон и одну дивизию – во второй эшелон. Тем более, что им всем предстояло создавать надежные оборонительные рубежи для себя, ибо до этого там мало что было сделано, как гласил доклад генерала Моргунова, предстояло перелопатить горы грунта, уложить многие сотни кубометров дерева, сотни тонн металла, забетонировать ДОТы, заложить фугасы и мины, поставить двухполосное проволочное заграждение, каждое в три кола. И в этом флот – коль скоро Военсовет флота намеревался защищать Севастополь на Перекопе – готов был помочь армии материальными средствами, живой силой и огнем, всего этого на флоте было в достатке, чтобы помочь армии превратить Перекоп в неприступную крепость. Была и возможность сформировать для Перекопа несколько бригад морпехоты.