Записки из мира духов - Чжан Тянь-и

Я был крайне удивлен и поражен всем услышанным, и мое возмущение растаяло, как лед. Но тут я вспомнил кое-что еще:

— Послушай, этой Ли всего пятнадцать лет!

Г-н Сяо рассмеялся:

— Гм! Видишь ли, по правилам, женщине сбавляют шесть лет. Если бы ей действительно было 15 лет, в ее рекомендательном документе было бы записано «9 лет». Разве в мире людей нет такого обычая? Только у вас в каждом отдельном случае сбавляют по-разному.

Что-то мне еще хотелось у него спросить, да всего не упомнишь.

Сегодня я свободен.

Близок день выборов Генерального Президента. Газеты только об этом и пишут. По слухам, выбран будет Ба Шань-доу. В его пользу говорит многое. Во-первых, нынешний Генеральный Президент Вэнь Хуань-чжи принадлежит к партии корточкистов, а городу до смерти надоела эта поза, и он желает ее переменить, примкнув к партии восседающих. Во-вторых, Ба Шань-доу поддерживают два простолюдина, а опорой партии корточкистов и их кандидата Дунфан Даня является лишь один Янь Цзюнь. Скорее всего, он потерпит поражение, но пока кандидатуру своего избранника он не снимает.

Чжун-но радостно вручил мне записку, написанную рукой Лу Юэ-лао, где было сказано, что, мол, г-н Хань прибыл давно, а мы с ним еще не беседовали, а посему прошу вас обоих вместе с крошкой г-на Сяо пожаловать «в мое скромное жилище» на домашний обед.

— Почему это он заинтересовался моей особой? — удивился я.

— Ты мой друг,— объяснил г-н Сяо,— и он решил установить с тобой контакт. Вот и все.— Лицо моего друга излучало восторг и радость.

Заехав за крошкой, мы отправились дальше. На больших воротах дома Лу красовалась бронзовая доска:

За воротами разместился караульный отряд. Стены были выложены из стальных плит толщиной с городскую стену. Наверху были сделаны отверстия, из которых торчали какие-то трубы. Очевидно, пушки.

Сперва мы попали в караульное помещение. Народу там было много. Кто-то принял визитную карточку Чжун-но и направился в кабинет, где отрапортовал:

— Докладываю, начальник, господин Сяо прибыл для встречи с простолюдином.

В кабинете все подвергались тщательнейшему осмотру. Выслушав рапорт, субъект во фраке отложил в сторону бумаги, которые держал в руках, поднялся и предложил нам проследовать дальше в приемную, а сам доложил в дверь следующего кабинета, выходящего в приемную:

— Хэллоу! Начальник присутствия Хуан, господин Сяо прибыл. Принимайте гостя.

Из кабинета вышел сравнительно молодой дух. Он предложил нам присесть и велел разлить чай.

— Докладываю господину Сяо, у начальника присутствия срочное дело, виноват,— он сам себя называл начальником присутствия.

— А тот был какой начальник?—-спросил я у г-на Сяо, когда молодой дух скрылся, бросив: «Прошу пройти во внутреннюю приемную».

— Тот был начальником караульной. А этот начальник приемной.

Молодой начальник сел в машину, за ним последовали другие, но не прошло и трех секунд, как они вернулись. Все это мы наблюдали из окна внутренней приемной.

Неожиданно со словами «Милости просим! Милости просим!..» появился Лу Юэ-лао.

Будучи с нами на дружеской ноге, он не стал задерживать нас в приемной, а повел во внутренние покои. В одной из комнат собралась уйма духов.

— Представляю вам Ба Шань-доу, лидера партии восседающих,— обратился ко мне Лу Юэ-лао. С г-ном Сяо они были знакомы давно.

Ба Шань-доу знакомил гостей с «Воззванием к соотечественникам политического района о положении дел с хлопчатобумажной пряжей на внутренних рынках». Лидер восседающих объяснил мне, что это воззвание публикуется в печати в качестве предвыборного документа.

Все присутствующие на приеме были видными фигурами в партии, но, к сожалению, обстановка для меня была слишком необычной, и я совершенно не запомнил фамилий.

Во внутренних покоях дома хранилось множество старинных, антикварных вещей. Особенно ценными были вещи, разложенные в библиотеке простолюдина. В рамке находилась головная шпилька, а рядом висел пояснительный текст: «Нефритовая головная шпилька Цуй Ин-ин, возлюбленной Чжан Цзюнь-жуаня[6]». Чуть поодаль — кисть Ван Сянь-чжи[7], которой он писал свою «Фею реки Ло». На кисти можно было разобрать выгравированные слова: «Лучшая кисть из заячьего хвоста, изготовлена под наблюдением Цзы-цзина». У книжного шкафа стояла палка для выколачивания платья, некогда принадлежавшая самому Лу Чжи-шэню[8].

— А это моя величайшая драгоценность,— произнес Лу Юэ-лао, извлекая из сейфа стеклянную коробочку, в которой лежал окурок папиросы. При тщательном рассмотрении можно было разобрать марку «Three Castles».

— Это...— на лице Лу Юэ-лао появилось выражение почтительности, как при упоминании имени епископа,— это...— повторил он,— окурок Cromwell. Только подумайте, когда-то великий герой держал его во рту!

Из других реликвий мне запомнилось перо Voltaire, которым он писал «Candide», бамбуковая корзинка Си Ши[9] и многое другое.

— Но это не все. Сейчас я вам покажу самое бесценное сокровище на свете. Да вот беда: не уверен я в подлинности экспоната.— И простолюдин Лу из того же сейфа извлек покрытый ржавчиной топорик, на котором было написано: «Топорик Паньгу[10] периода сотворения мира»...

Все уважительно стали рассматривать предмет, но вопрос о том, подделка это или оригинал, так и не был решен.

За обедом во внутреннем зале между Ба Шань-доу и крупнейшими деятелями партии восседающих завязалась оживленная беседа.

Ба Шань-доу был похож на европейца, и это впечатление не портил даже чехол на носу весьма внушительных размеров. В одном глазу Ба Шань-доу торчал лорнет. Кандидат на пост Генерального Президента поминутно таскал из кармана сигареты, слушая подошедшего к нему улыбающегося корреспондента, который, усаживаясь рядом, уже раскрывал записную книжку. Прессу интересовали перспективы развития внутреннего рынка. Каковы прогнозы? Внушают ли они опасения? Или наоборот?

— Если не случится непредвиденного,— отвечал Ба Шань-доу,— перед деловым миром откроются весьма радужные перспективы, ибо предприятия хлопчатобумажной пряжи различных районов сливаются в одно. Наш враг № 1 — Западный сосед. Тенденция появления конкурента усиливается. Впрочем, это не страшно. Нами заключено неофициальное соглашение о совместных действиях. Это соглашение следует я считать прямым результатом переговоров нашего великого простолюдина Лу с деловыми кругами Западного района. Точка зрения нашей партии едина. Правительство должно подписать это соглашение, дабы усилить международные позиции нашего хлопчатобумажного производства.

Сделав паузу, он добавил:

— Деловое соглашение с Западным соседом Lampi благоприятно отразится и на состоянии наших военных дел, ибо, наладив хорошую рыночную конъюнктуру, верхи и низы района сосредоточат свои усилия в иных сферах, ведущих к процветанию родины. На этот раз мы формируем кабинет прежде всего во имя достижения этой важной цели. Или, если угодно, во имя этой цели мы формируем кабинет.

— Следовательно,— переспросил корреспондент,— можно утверждать, что избрание Вашего превосходительства на пост Генерального Президента непосредственно связано с желанием простолюдина Лу провести через правительство это соглашение?

— Именно так.

— Как вы расцениваете, Ваше превосходительство, деловую конъюнктуру в районе? — помолчав, задал корреспондент новый вопрос.

— В целом, но не без оговорок, оптимистически. Тебе следует знать,— добавил он доверительно,— что в районе положение осложнено попытками низов пробраться на верхний ярус. Они бесстыдны, их цель — ассимилироваться с верхами. Слабоумные дикари, животные, я их...

Он внезапно поперхнулся и побагровел.

— Господин корреспондент,— произнес он, придя в себя,— от имени простолюдина Лу, от имени членов партии восседающих, от имени всех верхнеярусников я серьезно вас предостерегаю: соотечественники из нижнего яруса намереваются проникнуть обманным путем на верхний ярус. Они невежественны, и мы должны быть к ним снисходительны, но не забывать о мерах предосторожности. В сущности, все упирается в проблему образования и воспитания. Как один из верхнеярусников, вы обязаны выполнить свой долг. Пусть пресса заговорит громким голосом. Ваши кровные интересы в опасности, обязательно принимайте меры предосторожности! И тогда слава навечно озарит наш политический район. И зто будет великим счастьем для верхнего яруса и для всего района.

— Да, совершенно справедливо, это наш моральный долг, и мы не пожалеем сил, чтоб его выполнить,— корреспондент встал.— Искренне благодарен вам, Ваше превосходительство, за предоставленную ничтожному газетчику возможность проинтервьюировать вас.