Таинственные расследования Салли Локхарт. Рубин во мгле. Тень «Полярной звезды» - Филип Пулман

реки, сказал он. Она сразу отправилась в путь. Городок оказался унылым и холодным, река – грязной речушкой, вившейся среди солевых гряд, за которыми виднелась отдаленная мутно-серая полоса моря. Как раз закончился отлив, побережье было пустынно; лишь одна человеческая фигура виднелась неподалеку.

Это был фотограф. Он установил свою камеру как раз посередине тропинки возле реки, а рядом с ней – маленькую палатку, служившую ему «темной комнатой», – в те времена так делали многие фотографы. Он выглядел весьма любезным молодым человеком, и так как Салли не могла обнаружить никаких признаков прибрежной косы, не говоря уже о доме на ней, она решилась спросить у него дорогу.

– Вы уже второй человек, которому туда надо, – ответил фотограф. – Дом – вон там, длинное такое приземистое здание. – Он указал на рощицу каких-то чахлых деревьев примерно в полукилометре.

– А кто был первым? – спросила Салли.

– Старуха. Ну в точности ведьма из «Макбета»!

Эта аллюзия осталась недоступной для Салли, и, видя ее недоумение, фотограф продолжил:

– Ну, такая морщинистая, знаете, совершенно отвратительная.

– Ага, понятно.

– Вот моя визитка, – сказал молодой человек. И ловко, как фокусник, вытащил откуда-то и протянул Салли белую картонную карточку. На ней было написано: Фредерик Гарланд, мастер художественной фотографии, и лондонский адрес. Она еще раз взглянула на него, уже с симпатией. Лицо Фредерика выдавало ум и чувство юмора, соломенные волосы частоколом торчали на голове, а манера себя вести была живая и располагающая.

– Простите мою надоедливость, – сказала девушка. – А что вы сейчас фотографируете?

– Пейзаж, – ответил он. – Немножко уныло, не правда ли? Но я хотел чего-то унылого и мрачного. Я экспериментирую с химическими смесями. У меня появилась идея, как повысить чувствительность пластинки при таком освещении по сравнению с обычным покрытием.

– Коллодием.

– Верно! Вы фотограф?

– Нет, просто мой отец интересовался… Но, простите, мне надо идти. Спасибо, мистер Гарланд.

Он понимающе улыбнулся и занялся своей камерой.

Тропинка петляла, пробегая вдоль грязного берега реки, и в конце концов вывела ее к той самой рощице. Тут, как и сказал фотограф, стоял дом, покрытый штукатуркой, с несколькими проплешинами на крыше, откуда слетела черепица. Сад зарос и явно давно не чищен. Более заброшенного места ей еще не приходилось видеть.

Салли ступила на крыльцо и уже хотела звонить в колокольчик, когда дверь распахнулась и на порог вышел мужчина.

Он приложил палец к губам и притворил за собой дверь, стараясь сделать это как можно бесшумнее.

– Пожалуйста, – прошептал он, – ни слова. Сюда, быстрее…

Салли заинтригованно последовала за ним. Идти пришлось вокруг всего дома. В конце концов он привел ее на маленькую застекленную веранду. Еще с минуту он напряженно прислушивался к звукам, доносившимся снаружи, и только затем протянул ей обе руки.

– Мисс Локхарт, я майор Марчбэнкс, – сказал он.

Салли пожала его руку. Он был уже немолод, лет около шестидесяти, подумала она. Глубоко посаженные темные глаза лихорадочно блестели, но лицо было землистого цвета, и одежда висела на нем мешком. Его голос показался ей странно знакомым, но в выражении лица чувствовалась такая напряженность, что Салли почти испугалась – прежде чем поняла, что он испуган еще больше.

– Ваше письмо пришло сегодня утром, – сказала она. – Это отец попросил вас связаться со мной?

– Нет… – Он удивился.

– Тогда скажите, слова «семь блаженств» что-нибудь вам говорят?

Майор Марчбэнкс озадаченно поглядел на нее.

– Простите, – сказал он, – вы приехали сюда, чтобы спросить меня об этом? Разве он, ваш отец, не…

Салли рассказала вкратце о последнем путешествии своего отца, о письме с Востока, о смерти мистера Хиггса. Майор казался совершенно обескураженным и сбитым с толку всеми этими странными событиями.

На веранде стоял карточный столик и единственный деревянный стул. Спохватившись, он предложил ей присесть и снова заговорил:

– У меня есть враг, мисс Локхарт, теперь он и ваш тоже. Это женщина, и она – сущий дьявол. Сейчас она здесь, в доме, потому мы и должны прятаться. И поэтому вам надо уехать отсюда как можно скорее. Ваш отец…

– Но почему? Что я ей сделала? Кто она такая?

– Пожалуйста, мисс Локхарт… Я не могу этого вам объяснить сейчас, но я все обязательно расскажу, потерпите. Я не знаю причин смерти вашего отца и ничего не знаю ни о семи блаженствах, ни о Южно-Китайском море, ни о грузовых рейсах. Он не мог знать о том дьяволе, который в меня вцепился, который сейчас… Я не могу вам помочь. Я ничего не могу сделать. Его надежда на меня оказалась тщетной, он снова ошибся.

– Снова?

Она увидела, как безысходное отчаяние исказило его лицо, и это ее испугало. В его глазах, казалось, не было и проблеска надежды.

Но тут девушка подумала о самом первом письме.

– Вы когда-нибудь жили в Чатеме? – спросила она.

– Да, давным-давно. Но сейчас нет времени говорить об этом. Вот, возьмите скорей.

Майор открыл ящик стола и вытащил оттуда упакованный в коричневую бумагу предмет. Он был около пятнадцати сантиметров в длину, обвязан бечевкой и запечатан сургучом.

– Здесь все написано. Может быть, раз он ничего не сказал вам об этом, я тоже не должен… Вас ожидает страшное потрясение. Будьте, пожалуйста, к этому готовы. По крайней мере, вы узнаете, почему ваша жизнь в такой опасности.

Когда Салли принимала сверток, ее руки тряслись; заметив это, он накрыл их своими ладонями и опустил голову.

И тут дверь отворилась.

Посерев, Марчбэнкс отскочил в сторону. На веранду заглянула немолодая женщина.

– Она в саду, сэр.

Женщина выглядела столь же подавленной, как и хозяин; от нее шла мощная волна спиртового духа. Майор Марчбэнкс кивнул Салли.

– В дверь, – шепнул он. – Спасибо, миссис Троп. Быстрее же, быстрее…

Миссис Троп неуклюже отодвинулась и попыталась улыбнуться Салли, когда та протискивалась мимо. Майор провел ее через дом, и она успела разглядеть всю отчаянность его положения: пустые комнаты, голые полы и насквозь отсыревшие стены. Его страх был заразителен.

– Пожалуйста! – воскликнула она, когда он потянулся к парадной двери. – Кто этот враг? Я же ничего не знаю! Скажите хоть ее имя!

– Ее зовут миссис Холланд, – прошептал он, открывая скрипучую дверь и оглядывая округу. – Прошу вас, уходите сразу. Вы пришли пешком? Вы молодая, сильная и быстрая – не медлите, идите как можно быстрее прямо в город. Простите меня, простите и – не медлите. Простите.

Он едва сдерживал слезы, когда говорил.

Она вышла, дверь закрылась. Вряд ли их разговор занял больше десяти минут. Салли взглянула на белую оштукатуренную стену дома: не следят ли за ней откуда-нибудь вражеские глаза?

Не медля ни секунды, она пустилась в обратный путь по обсаженной темными деревьями аллее и вышла на тропинку, бегущую вдоль реки.

Начался прилив, волны неспешно накатывали на берег. Фотограф куда-то исчез, и все вокруг выглядело еще более мрачно, голо и уныло.

Девушка поспешила дальше, непрерывно думая о свертке, лежащем в ее сумке.