Лола – любящее сердце - Изабель Абеди

но мы ему потом все-все расскажем. Как насчет «Макдональдса». Хочешь?

— Нет, — ответила я. И тут забурчал мой живот, словно не соглашаясь со мной.

Мама рассмеялась, и даже я улыбнулась. В том числе из-за Франца. В Бразилии я была уверена, что Франц — мамин возлюбленный. До тех пор, пока мама не объяснила, что Францем она называет Франциску, бабушкину старую подругу, врача-гинеколога. И сегодня именно она покажет нам Болинью.

После того как мы съели в «Макдональдсе» по биг-маку с картошкой и запили это дело молочным шейком, мы отправились в магазин канцелярских товаров и купили мне новый пенал. На пенал из лакированной кожи денег у нас не нашлось, зато я обнаружила там черный и вдобавок с изображением черепа. Кроме того, я выбрала себе дневник и несколько карандашей и фломастеров. Похоже, у мамы сегодня хорошее настроение, да и погода стоит прекрасная.

Сияло солнце, в воздухе пахло летом, и когда в половине четвертого мы вошли в кабинет Франца, голова моя ужасно чесалась.

В приемной сидели еще три женщины. Одна с совсем маленьким животиком, другая с животом побольше, а третья с таким огромным животищем, будто она собиралась родить кашалота. Каждые несколько минут она хваталась за него и стонала. Маме пришлось ткнуть меня в бок.

— Прекрати таращиться, это неприлично, — прошептала мама мне на ухо. — Просто малыш, который у нее в животе, толкается, и довольно сильно. Я знаю историю про беременную женщину, которая однажды положила на живот мяч. Малыш взбрыкнул, и мяч подпрыгнул чуть не до самого потолка.

Я хихикнула. Опять эти мамины невероятные истории!

Через несколько минут будущую мать кашалота пригласили в кабинет. Потом туда отправилась женщина с животом средних размеров, потом — с маленьким, и наконец подошла наша очередь!

У Франца действительно оказались короткие седые волосы, подстриженные почти по-мужски. Она с улыбкой протянула мне руку и удивилась:

— Надо же, как ты выросла! Последний раз я видела тебя еще в памперсах.

Мне стало как-то неловко.

— А когда мы сможем посмотреть на монитор? — спросила я.

Врач рассмеялась. Она повела нас с мамой в маленькую затемненную комнатку с белой кушеткой. Возле кушетки стоял прибор с большим монитором. Мама легла, расстегнула брюки и подняла футболку. Франц взяла тюбик с какой-то скользкой массой и выдавила ее на мамин голый живот.

— Это гель, который хорошо проводит ультразвук, — объяснила она. — Сейчас я включу прибор, и ты увидишь изображение.

Франц взяла в руки маленькое устройство, очень похожее на ту штуковину, которой кассиры считывают цены в супермаркетах. Оно было подсоединено к прибору кабелем. Я хихикнула, потому что представила, что сейчас прибор выдаст чек на сто миллионов евро. А что? Разве мамин живот не стоит таких денег? Но когда Франц прижала устройство к округлости маминого живота, на мониторе возникла не цена, а картинка. Сначала я увидела черно-белые волны и полосы, будто нырнула на морское дно с подводной камерой. И в этой глубине что-то темнело. Что-то крошечное. Оно покачивалось и было похоже на инопланетянина.

— Ай-й! — взвизгнула я.

Мама тоже испугалась, и маленький пришелец на мониторе, наверно, тоже. Он свернулся калачиком и повернулся к нам вполне человеческой попкой.

— Тише! — сказала Франц. — Малыш же все слышит. Он сейчас, должно быть, думает, что тут снаружи верещит какое-то чудище.

— Извините, — пролепетала я, зажала рот ладошкой и уставилась на крохотную попку.

Да, надевать памперс на нее, пожалуй, рановато. Но тут маленький пришелец снова повернулся, и я впервые увидела его лицо. У него были глаза и уши, рот и крохотный носик. Ручки и ножки были совсем крошечные и напоминали лапки игрушечного медвежонка. Но все было на своих местах. Я могла четко рассмотреть каждый пальчик на ноге. И вдруг мне перестало казаться, что это пришелец. Это был человек. Человек размером с гнома.

— Хочешь попробовать? — спросила Франц.

Она взяла мою руку, положила ее на устройство, и мы вместе стали медленно водить им по маминому животу. Я видела, как малыш поднял свою крошечную ручку и поднес ее ко рту. Пальчики были крепко сжаты в кулачок, но потом кулачок раскрылся, и человечек засунул большой палец в рот.

— О-о-о! — выдохнула я.

Франц нажала какую-то кнопку, и на мониторе возникла линейка.

— Двадцать сантиметров, — сообщила она. — Сердечно поздравляю. С сегодняшнего дня можете делать зарубки на дверном косяке и праздновать каждые следующие десять.

Мы с мамой рассмеялись. Такие праздники — бабушкино изобретение. Как только моя тетя Лизбет прибавляет следующие десять сантиметров, наш повар Карлик печет для нее торт в виде виноградной грозди, и тете разрешается бросаться виноградом. Как раз перед летними каникулами ей исполнился один метр. А у моего маленького братца или сестрички сейчас всего двадцать сантиметров!

Мы продолжали водить устройством до тех пор, пока малыш не развел ножки пошире.

— Ага, вот что у нас тут есть, — сказала Франц и тихонько засмеялась. — Видишь, Вики?

Врач нажала другую кнопку, и картинка застыла.

— Вижу, — прошептала мама. — А ты, Лола?

Я затаила дыхание.

Да. Я видела.

Франц распечатала изображение и сунула листок мне в руку. Я поцеловала бумагу, прижала ее к груди и снова поцеловала. А потом подумала, что день, который начался так по-дурацки, превратился в самый прекрасный день в моей жизни.

И знаете почему?

Потому что маленький человечек в мамином животе был…

6. Вечеринка и букет цветов

— Мениньо? — прошептал папай по-бразильски.

После визита к Францу мы с мамой поехали в «Жемчужину юга». Ресторан снова бурлил, потому что дедушка недавно ввел «Счастливый час». Это означает, что между пятью и шестью часами вечера посетители могли заказать любые напитки за полцены. Почти все столики были заняты, и папаю пришлось стоя рассматривать листок с распечаткой, который нам выдала Франц. По его лицу текли слезы и он забывал вытирать их.

— Мениньо? — без конца повторял он. — Неужели это правда?

Мы с мамой кивали. Пенелопа захлопала в ладоши, дедушка присвистнул, а из кухни прибежали Карлик с Горой. Гора — наш помощник повара, он родом из Африки. Он большой и толстый, а наш повар, бразилец Карлик, — маленький и тощий.

— Парабенс! — закричал он.

Папай опустился перед мамой на колени.

— Меу фильо, — сказал он животу. — Меу принсипе!

Я хихикнула. «Меу принсипе» значит «мой принц». «Меу фильо» — «мой сын», а «мениньо» — «мальчик».

— Эй, Фабио! — крикнул один из посетителей. — Ты там не уснул? Когда мы, наконец, получим наше пиво?

— Бесплатное пиво! — воскликнул папай. — Бесплатное пиво для всех. Или