Лола – любящее сердце - Изабель Абеди

белый туман. Тетя Лизбет испуганно вскрикнула и уронила круассан. А когда включили прожекторы, за барабанами уже сидели мальчики и девочки. Они были в черных футболках и черных кепочках и отбивали такой ритм, что весь зал ходил ходуном. Барабанщики постарше были, наверно, из десятого класса, но двое были явно младше, и самое главное — я их знала.

— Смотри, — наклонилась я к Фло. — Там Глория и Фабио!

Глория в этом году снималась в кино вместе с Фло, и я ей ужасно завидовала. Потом мы подружились, а теперь будем учиться в одной школе. Когда мы приходили сюда в день открытых дверей, Глория познакомила меня с Фабио. Его родители приехали из Бразилии, как и отец Глории. К тому же, Фабио звали так же, как и моего папая!

Как только мальчик заметил меня в зале, он мне подмигнул. За лето он здорово подрос, и волосы у него стали длиннее. Он отбивал ритм, и его мышцы словно танцевали, а улыбка становилась все шире. Я хотела было улыбнуться в ответ, но Алекс проворчал:

— Почему этот тип так тебе улыбается? И барабанит он будто бы исключительно для тебя!

— Не обращай внимания, — отмахнулась я, но мне стало как-то не по себе.

Я вспомнила, что Алекс и Фабио уже однажды встречались — на детской дискотеке в «Жемчужине юга». Алекс тогда приревновал меня, потому что Фабио со мной танцевал. Наверно, и Алекс вспомнил об этом. Его глаза сверкнули.

— Не тот ли это африканец, который в тебя влюбился? — поинтересовался он.

— Он бразилец, — ответила я. — И он в меня не влюблялся. Он показал мне школу и помог развесить объявления, когда Белоснежка сбежала. Он просто вежливый, понятно?

О том, что Фабио признался Глории, что считает меня красивой, я промолчала. Но голова у меня зачесалась. Бабушка всегда говорит: «То, чего я не знаю, только раззадоривает меня». Похоже, и Алекса тоже.

Чтобы отвлечь его, я принялась так отбивать пятками ритм, что тетя Лизбет еще раз уронила круассан. Не успела она расплакаться, как по сцене снова пополз туман, и появились танцовщицы. Три девочки: две с темными волосами и одна светленькая. Волосы у них были взлохмачены, как львиные гривы. Одеты они были в облегающие трико и маечки из золотистой ткани, а их лица были загримированы под хищных кошек. Они плясали хип-хоп под ритм барабанов, и это было нечто! Особенно мне понравилась блондинка в центре. Она двигалась, как профессиональная танцовщица, и я от волнения так ущипнула Фло за руку, что та пискнула.

Помню, как мы выступали перед первоклассниками в прошлом году. Тогда я думала, что это лучший танцевальный номер в мире. Но теперь оно показалось мне просто детским садом. Наверно, и Фло тоже так подумала. А вот Алекс снова нахмурился, потому что Фабио кивнул мне, прежде чем уйти за кулисы.

— Перед вами выступила группа «Drum & Dance», которой руководит Флориан Деммон, — объявила директор, поднявшись на сцену.

Она кивнула одному из преподавателей — тому, у которого были черные вьющиеся волосы и теплая улыбка, и я снова подумала: «Я его знаю!»

В день открытых дверей на нем была оранжевая футболка с черными цифрами, и я решила, что он станет моим преподавателем математики. Сегодня он был одет в оранжевую рубашку с белыми полосками, джинсы и кроссовки. Директриса сообщила, что герр Деммон будет вести у нас немецкий и музыку. В школе он работает всего три месяца и является классным руководителем пятого «б» вместе с фрау Кронберг. Фрау Кронберг как раз стояла рядом с ним. На ней был серый костюм, и волосы у нее были светлые, что сразу же напомнило мне мою любимую учительницу фрау Вигельманн.

Ох, как же мне захотелось попасть в пятый «б»! До того, что я не запомнила ни единого слова из речи директрисы. И вот, наконец, наступило это важное мгновение: на сцену поднялись две классных руководительницы пятого «а». У той, что слева, была прическа, как метелка для смахивания пыли, а та, что справа, походила на сдобную булочку с коротенькими руками и ногами.

Фло ткнула меня в бок:

— По-моему, она ведет математику и французский.

Я кивнула. С этой учительницей мы тоже познакомились на дне открытых дверей. Про себя я назвала ее Рыба-шар. На самом деле ее звали фрау Шмидт-Меллендорф, но Глория звала ее Мелли и утверждала, что она — само очарование. Но в ее класс мне ни капли не хотелось, а хотелось в класс герра Деммона и фрау Кронберг!

Мелли огласила список учеников своего класса. Первыми на сцену поднялись Леония Аренз и Том Биденкомпф, потом вызвали Ансумана Сезио. А через минуту мы с Фло огорченно вздохнули — одиннадцатым прозвучало имя Сола Мартинеса. Потом на сцену вышли еще шестеро учеников, среди которых оказалась и Фредерика, а затем Мелли вызвала Флору Жеральдину Соммер. Фло встала, и я изумленно на нее уставилась. Само собой, я знала, что полное имя моей подруги — Флора. Но о своем втором имени она никогда ничего мне не рассказывала.

— Пока, — шепнула Фло и направилась на сцену.

Пенелопа мне подмигнула, а мама похлопала по плечу.

Потом вышли Натали Томас и Анжела Фелоза. Ух ты! Прикольно! Фамилия почти как у меня. Папай улыбнулся, и я пересадила свою тетю в пустое кресло.

— Теперь моя очередь, — сказала я ей.

Напоследок я с сожалением взглянула на классного руководителя пятого «б» и поднялась с кресла. Но через две секунды снова в него опустилась. После Анжелы Фелозы назвали не меня, а какого-то Тобиаса Вакера. После чего Рыба-шар на пару с Метелкой спустились со сцены. Вместе со своим классом, в котором мне не учиться. Фло в отчаянии оглянулась на меня.

— Что же это такое? — прошептала мама.

Папай пожал плечами, тетя почесала в затылке, а Алекс стиснул мою руку. Через пять минут назвали и мое имя. Я оказалась в пятом «б», как и хотела. Фрау Кронберг и герр Деммон радушно улыбались, но видела я все это словно в тумане.

3. Знакомый запах и опоздавшая ученица

— Произошла ошибка, — сказала я фрау Кронберг, как только мы оказались в классной комнате пятого «б» и я вытерла слезы.

Ученики уже рассаживались по местам, но мое место было совсем не здесь!

— Я должна быть в одном классе с Фло Соммер, Фредерикой, Солом и Ансуманом! — продолжала настаивать я.

Фрау Кронберг нахмурилась:

— Ты Лола?

— Лола Фелозо, — кивнула я.

— Тогда ты