Запах магнолий - Светлана Мерцалова

С Пао я сам выбрал то, что хотел, и она с благодарностью приняла все. После этого я зашел в бар и выкупил ее на две недели. Мама-сан немного покочевряжилась, но я положил чуть сверху, лично для нее, чему она была рада. Так рада, что даже поставила бутылку пива за счет заведения.

Московские знакомые не узнали бы меня сейчас. Я — обыкновенный хмурый дядька — бродил по бангкокским улочкам за ручку с Пао, улыбаясь как блаженный. Самые обыденные вещи превращались в праздник. Каждый день я открывал для себя много симпатичных вещей…

Однажды вечером я посмотрел наверх и увидел… звезды, да так, словно видел это впервые. Я задал себе вопрос: «А есть ли в Москве звезды?». Но не припомнил…

Мы часами сидели на верхней площадке храма. Там, где парит под облаками ушедший в транс Будда. Здесь чувство единства с Вселенной было до такой степени непередаваемо, что не хотелось обратно спускаться на Землю.

Я заново осмыслил свое существование в этом мире. Впервые я был счастлив настоящим, как это бывает в детстве! Ведь в детстве нет ни вчера, ни завтра, а есть лишь одно — сейчас. В детстве я умел наслаждаться настоящим, каждым моментом моей маленькой жизни. Потом я вырос и стал жить одним будущим. Научился строить планы: когда закончу институт, когда добьюсь этого, когда накоплю на это… Был уверен, что, достигнув желаемого, сразу стану счастлив. Но счастье почему-то не приходило. До этого момента вся моя жизнь была лишь ожидание счастья…

Когда же на меня накатывал депрессняк, то я уходил в прошлое. Вспоминал лучшие моменты своей жизни, копался в старых фотографиях…

Пао лежала у меня на коленях, молчаливая и загадочная. Я сгреб ее в объятья и подмял под себя. Оглянулся — никого… лишь Будда, равнодушно смотрящий на меня сверху. Пао призывно застонала, и я еще раз насладился настоящим. Не это ли нирвана?

Когда я проснулся, Пао еще спала. Я закурил и посмотрел на нее, она чему-то улыбалась во сне. Она была как бы со мной и в то же время далеко…

Я понял, что скучаю по ней, чувствуя первые признаки влюбленности. Но мне этого не нужно! Не этого я ждал от Бангкока — играть в любовь с одной-единственной…

Разбудил ее и сказал, что уезжаю на экскурсию, а завтра, может быть, позвоню. Она поспешно стала собираться. Ее покорность сегодня разозлила меня. Я пошел в душ. Когда же вернулся, то ее уже не было. Я испытал чувство вины и это меня разозлило. Так дальше не пойдет! Совсем обалдел — приехал в эту Мекку разврата и живу с телкой как с женой. Звонить ей больше не буду! Буду иметь каждый день разных, а могу и по две. Только бы убрать это чувство привязанности из своего сердца.

Я искал в ней недостатки, стараясь забыть достоинства. Кто она? Шлюшка, глупая овца, одноразовая посуда… Влюбила меня в себя, но в мои планы это не входило.

Лишь после хорошего обеда и целой бутылки доброго Шардоне я успокоился. До вечера я бродил из одной кафешки в другую, накачивая себя пивом и готовясь к вечернему сражению…

Стемнело. Толпы мужчин и толпы «морковок». Неоновые рекламы предлагают все мыслимые и немыслимые удовольствия. Улица тонет в звуках техно, и я двигаюсь в такт музыке. Народ оглядывается на меня — что-то со мной не так, но после такой заправки пивом я уже ни в чем не уверен.

Захожу в первый попавшийся бар. Заказываю виски, так как пиво уже не лезет. Оглядываюсь по сторонам — парочка леди-боев в полной боевой готовности высматривает клиентов. Окинув меня дерзким зазывным взглядом, они двинулись в мою сторону.

— Achtung! — предупреждаю я здоровенного, как викинг, скандинава.

Он в ответ кивнул мне в мужской солидарности. Мы чокнулись и разговорились. Викинг объясняет мне, что хочет сегодня напиться, так как ему предстоит вынести важное решение: взять в жены тайку или нет? Он не знает, как отнесется к этому его семья и друзья. Он многого достиг в карьерном плане, но у него есть два желания, которые он до сих пор не воплотил — иметь жену и детей. Насколько я понял, у скандинавских женщин это не самое важное — у них другие планы. Западная Европа уже задыхается от феминизма, и скандинавы все чаще берут в жены таек.

Я его понимаю и сочувствую, но про себя знаю, как бы ни любил Пао — я никогда не привезу ее в Москву. Все потому, что любовь быстро сдохнет от косых взглядов друзей и соседей, от насмешек моей матери, и от того, что я вскоре начну стесняться ее.

Нет! Лучше я буду страдать, но моя любовь останется незапачканной людской косностью. Знаю, что не смогу наплевать на общественное мнение — таков уж я. Во мне много совка, а мы все очень зависим от мнения окружающих. Может быть, скандинавы не зацикливаются на этом.

Мы пили по кругу, и я давал очень разумные советы ему, как мне казалось… Говорил много и толково, но тут произошло непонятное — я очнулся и понял, что давно уже говорю сам с собой, а викинг растворился в воздухе. А был ли он?

Заказал еще виски. Какой уже по счету сегодня? Не помню… Симпатичный трансик строит мне глазки:

— Мистер, не угостите девушку коктейлем?

Девушку… хм-м… Я окидываю взглядом: «оно» на самом деле ничего, или я так поднажрался? Придвинувшись ко мне поближе, транс облизывает губки, а грудь на уровне моего лица. В голову приходит сумасшедшая идея: может, сегодня затащить к себе этого трансика? А вдруг он не обрезанный и тогда неизвестно — кто еще кого? Трансы часто до смены ориентации отслужили в тайской армии, а это не шуточки.

Купив ему коктейль, я извинился за то, что мне нужно срочно сходить отлить.

Внизу я увидел всего две кабинки — для леди и джентльменов. Интересно, в какой из кабинок эти «девушки» справляют свою нужду?

По пути в следующий бар я нарвался — япошки-покемоны набили мне морду. Не могу вспомнить, как это началось: то ли я толкнул их, не извинившись, то ли еще что… Пришел в себя лишь тогда, когда меня окружили. Мне стало страшно. Со всех сторон на меня смотрели узкие остекленелые глаза. Тут не только виски, эти ребятки, похоже, наширялись какой-то дури. Сейчас из меня сделают бешбармак. Пока я пытался что-то выяснить у одного, другой нанес мне первый удар. Я озверел и кинулся на них как на амбразуру. Одному двинул в пах, развернувшись, заехал второму в висок. Тут все кинулись на меня. Мелкие, как клопы, но двигались они с такой скоростью. Трындец мне! Доигрался!

— Was ist los? — услышал я за своей спиной. Оглянувшись, я увидел троих бундесов — здоровенных, с красными как кирпичи ряхами. Тут что-то теплое закапало мне на руки — кровь. Похоже, мне разбили нос, да и в голове шумит…

Тут япошки оценили, что три шкафообразных бундеса — too much и тихо ретировались.