Запах магнолий - Светлана Мерцалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она повернулась к шкафу из темного дерева, с резными дверцами и бронзовой инкрустацией.
— Даже дверцы не скрипят! Как там у Чехова? «Дорогой многоуважаемый шкаф…» Сегодняшнюю мебель из ДСП не назовешь многоуважаемой. Язык не повернется такое сказать.
Подойдя к ковру, на котором висело оружие и охотничьи трофеи, она взяла ружье в руки:
— Похоже, к нему не притрагивались сто лет. Помню, как ты однажды принес убитых зайцев, а я не стала их есть.
— Ты сказала, что не хочешь, чтобы из-за тебя убивали зайчиков, — кивнул головой Лавров. — Что лучше поешь хлеба, а зайцы пусть живут.
— Да, я взяла кусок хлеба и заперлась у себя в комнате, — усмехнулась она. — Раньше у меня были принципы! Я во что-то верила, хотела изменить, жалела несчастных… Как давно это было! И как все изменилось. Сегодня я не вижу ничего предосудительного в том, что ради меня убивают до пятидесяти норок, чтобы сшить из них мне модную шубку, что ради меня вспарывают тысячи самок лосося, чтобы я ежедневно могла есть икру. Я давно уже не гнушаюсь ничем, и от моих принципов ничего не осталось. Той милой девочки, которая жалела птенцов, выпавших из гнезда, и кормила бездомных животных давно нет. Она превратилась в обычную прожигательницу жизни…
— Ты же работаешь?
— Да. Что-то там работаю, — пожала плечами Оксана. — Поверь, человечество ничего бы не потеряло, если бы я перестала ходить на работу.
Тут вбежала Настя и, задыхаясь от радости, сообщила:
— Мама, мы подружились с киской! Она такая хорошая! Смотри, она мне все руки вылизала языком!
Она поднесла к лицу матери растопыренные ладошки:
— У киски язык шершавый-прешершавый. Мне даже руки перед едой мыть не нужно, такие они у меня чистые!
— Совсем наоборот! После того как ты поиграла с животными, нужно тщательно помыть руки! — резко ответила Оксана. — Киска лизала тебе руки потому, что они у тебя все липкие от мороженого. И кофта у тебя сейчас липкая и вся в кошачьей шерсти. Что ты за неряха?!
— Мама, дай мне колбасы! Я отнесу киске! Она голодная! Мама, дай! — завизжала и затопала ногами Настя.
— Возьми! Только не кричи мне в ухо! Что за ребенок?! Голова разболелась.
Оксана потерла виски и закурила, с недовольным лицом уставившись в окно. Там по-прежнему лежал сад — кусты сирени и акации окружали дом глухой стеной. Солнце уже скрылось за горизонтом…
Лавров прищурился, пытаясь получше разглядеть дочь. Она сидела в изящной, непринужденной позе, все еще гибкая и стройная для своего возраста. Он перевел взгляд на ее руки. Мягкие, в ямочках, с чуть загнутыми на концах пальцами. Она все еще хороша, лишь когда злится становится отталкивающей.
— Когда ты ругаешься, у тебя появляются морщины.
— Черт! — воскликнула она и пальцами постучала между бровей. — Эта несносная девчонка! Она всегда меня доводит. Я не могу с ней разговаривать спокойно.
— Ты и не пыталась?
— Может быть, — удивилась Оксана. — Нужно подумать об этом.
— Подумай.
— На нашей улице все по-старому? — спросила она, не поднимая глаз.
— Если тебя интересует Ромка Шахов, то да. Все по-старому.
— Он здесь? — она вспыхнула, вскочив со стула. — Сейчас накормлю вас!
Оксана быстро нарезала сыр, колбасу, холодное мясо, хлеб. Красиво выложила все на тарелки. Поставила напитки на стол: минеральную воду, пепси, бутылку вина. Разбила яйца на сковородку.
— Салат готов.
— Я не хочу салат! Я хочу пить! — сказала Настя, наливая пепси в стакан.
— Не будешь есть салат — не вырастешь!
— Чтобы вырасти большой, нужно есть не салат, а нужно есть «Растишку»! Я ем «Растишку»!
— Парят вам мозги этой рекламой, — проворчала Оксана. — Это какое-то особое поколение. Оно вообще не умеет думать самостоятельно, лишь следует рекламе. Готовят из них зомби…
— У-уф! Я напепсиколилась! Даже слезы потекли, — сообщила Настя, вытирая глаза рукой. — Дед! Ты какой-то вялый. Тебе нужно выпить пепси! Знаешь, сколько энергии у тебя появится?
— Не приставай к деду!
— Я не приставаю! Я говорю: если он выпьет пепси, у него столько энергии будет. Как в той рекламе… Знаешь? — и она запрыгала, пытаясь что-то изобразить.
— Откуда дед может знать? Он всю эту чушь не смотрит! — резко сказала Оксана.
— Мне уже и пепси не поможет, милая. Ничего мне уже не поможет. Это называется — старость, — грустно ответил Лавров. — Последние деньки доживаю…
— Гейм овер? — спросила Настя.
— Что?
— Игра закончена, — перевела Оксана. — Не слушай ты ее!
— Это точно! — он погладил Настю по голове. — Моя игра давно сыграна.
— И нет больше дополнительных жизней? — спросила Настя.
— Что? — не понял Лавров.
— Дед, ты на самом деле такой или придуриваешься?
— Со взрослыми так не разговаривают! — закричала Оксана. — Еще раз позволишь себе так говорить с дедушкой, я тебя нашлепаю!
— Мне ничего нельзя сказать. Сразу меня нашлепкают, — обиделась Настя. — Зато тебе можно на меня целый день кричать.
— Садись за стол! Я уже накладываю яйца!
— Не хочу это яйцо! Я хочу круглое! Солнышком, — заверещала Настя. — Такое растекшее я не могу-у есть. Противное!
— На! Только не визжи! — согласилась Оксана, меняя тарелки. — Салат!
— Не-е-ет! Меня просто вырвет, если я попробую этот вонючий лук! — кричала Настя.
— Девочкам не следовало бы так выражаться! А теперь — когда я ем…
— Я глух и нем! — добавляет Настя и хохочет. — Какой болван это придумал?
— Папа, давай выпьем за встречу! — предложила Оксана, когда тарелки были убраны со стола, а Настя ушла играть на улицу.
— Давай, — согласился отец. — Как-никак пять лет не виделись.
— Пять лет как мамы уже нет? — переспросила Оксана.
Она разлила вино по высоким бокалам.
— Что врачи говорят? — спросила она, из-под ресниц внимательно разглядывая отца.
Как он изменился! Она почти не узнавала его, а в детстве он ей казался самым красивым мужчиной. Сегодня же от былой красоты и статности ничего не осталось: голубые глаза выцвели, руки изуродованы ревматизмом, волосы поредели…
— Я не спрашиваю. Зачем? Последний раз доктор был здесь полгода назад. Давление тогда сильно подскочило.
— Почему ты не хочешь поехать в санаторий подлечиться?
— Зачем? Не вижу в этом смысла. Я не собираюсь жить вечно. Пора подумать о смерти.
— Не говори так! Если не думать о смерти, то она может забыть о тебе, — сказала Оксана, добавив неуверенно. — Так мне всегда казалось…
— Не забудет, дочка, никого не забудет…