Пробуждение Румоко - Роджер Желязны

- Можешь отдохнуть у меня, - предложил он.

- Спасибо.

Он проводил меня на станцию, накормил, потолковал со мной о морях и о погоде. Потом я принес с "Протея" ящик "бакарди", поставил на пол и предоставил старику вскрыть его.

- Я вижу, тут все автоматизировано? - заметил я.

- Точно.

- Так какого черта тебя здесь держат?

Он рассмеялся.

- Мой дядя был сенатором. Надо было куда-то меня пристроить, вот он и подыскал это местечко. - Он потянул меня за рукав. - Пошли, глянем на твой корабль, нет ли где течи.

Мы поднялись на "Протей" - приличных размеров яхту с каютой и мощными двигателями - и осмотрели ее.

- Я побился с друзьями об заклад, - объяснил я старику, - что дойду до полюса и привезу доказательства.

- Сынок, да ты спятил!

- Знаю, но все равно дойду.

- А что? Может, и дойдешь. Когда-то и я был таким же - легким на подъем, и здоровьем Бог не обидел. А ты, небось, подрастратил силенки напоследок, а? - Он пригладил прокуренную и просоленную бороду и ухмыльнулся.

- Было дело, - буркнул я. - Ты пей. - Мне не хотелось, чтобы он наталкивал меня на мысли о Еве.

Он выпил, и на некоторое время разговор увял.

Она была не такая. Я имею в виду, мне нечего было рассказать о ней старому похабнику.

А расстались мы с ней четыре месяца назад. Не по религиозным и не по политическим причинам. Все было гораздо глубже.

Поэтому я наврал ему о выдуманной девице, и он был счастлив. Я повстречал Еву в Нью-Йорке, где занимался тем же, чем и она - отдыхал. Ходил на спектакли, фотовыставки и тому подобное.

Она - рослая, с коротко стриженными светлыми волосами. Я помог ей найти станцию метро, вместе с ней спустился и поднялся, пригласил пообедать и был послан к черту.

Сцена:

- Я к этому не привыкла.

- Я тоже. Но голод не тетка. Так пойдем?

- За кого вы меня принимаете?

- За интересную собеседницу. Мне одиноко.

- По-моему, вы не там ищете.

- Возможно.

- Я вас совсем не знаю!

- Я вас тоже. Но, надеюсь, спагетти под мясным соусом и бутылочка кьянти помогут нам решить эту проблему.

- А вы не будете ко мне приставать?

- Нет. Я смирный.

- Ладно, уговорили. Ведите.

И мы отправились есть спагетти.

День ото дня мы становились все ближе. Мне было плевать, что она живет в одном из этих крошечных сумасшедших "пузырьков". Я был достаточно либерален и считал, что если пропагандой строительства подводных городов занимается клуб "Сьерра", значит, такие города действительно необходимы.

Наверное, надо было отправиться вместе с ней, когда закончился ее отпуск. Она звала.

В Нью-Йорке я бывал нечасто. Как и Ева, я приплыл туда, чтобы посмотреть на Большую Землю.

Надо было сказать ей: "Выходи за меня замуж".

Но она не согласилась бы предать свой родной пузырь, а я не согласился бы предать свою мечту. Я хотел жить в огромном мире над волнами - и уже знал, что для этого необходимо. Правда, до рождественских открыток в то время я еще не додумался.

Я обожал эту синеглазую ведьму из морской пучины, и теперь понимаю: надо было все-таки уступить. Черт бы побрал мой независимый характер. Если бы мы с ней были нормальными людьми... Но мы не были нормальными людьми, вот в чем беда.

Ева, где бы ты ни была, я не скажу о тебе дурных слов. Надеюсь, ты счастлива с Джимом, или Беном, или как его там...

- Пей, - повторил я. - Попробуй с кока-колой.

Я осушил стакан коки, он - коки с двойной порцией "бакарди". При этом он жаловался на скуку.

- Подбирается ко мне проклятая, - сказал он.

- Ну ладно, пора и на боковую, - сказал я.

- Пора так пора. Можешь ложиться на мою койку, мистер Хэмингуэй.

- Спасибо, дружище.

- Я тебе показал, где одеяла?

- Да.

- Ну, тогда спокойной ночи, Эрни.

- Спокойной ночи, Билл. Завтрак - за мной.

- Идет.

Зевая, он побрел прочь.

Я выждал полчаса и принялся за работу.

С его метеостанции можно было выйти непосредственно на Центральный. Я хотел сделать аккуратную вставочку в программу. На пробу.

Спустя некоторое время понял: получилось! Теперь я могу поместить в Центральный любую информацию, и никто не поставит ее под сомнение!

В тот вечер я казался себе чуть ли не богом.

Ева, быть может, зря я не выбрал другой путь.

Утром я помог Биллу Меллингсу справиться с похмельем, и он ничего не заподозрил. Мне отрадно было сознавать, что у этого славного старика не возникнут неприятности, даже если кто-нибудь мною заинтересуется. Потому что дядя Билла - сенатор в отставке.

А сам я теперь мог стать кем угодно. Мог запросто создать новую личность (год рождения, имя, сведения об образовании и т.д.) и занять приличествующее место в обществе. Для этого требовалось лишь включить передатчик на метеостанции и ввести в Центральный программу на коротких волнах. Стоило ненадолго выйти в эфир - и можно было начинать жизнь в любой инкарнации. Ab initio.

О, Ева, я хотел быть с тобой! Как жаль, что этому не суждено было сбыться.

Думаю, правительство тоже знает этот трюк и время от времени им пользуется. Но у меня преимущество: правительство не подозревает о существовании "независимого подрядчика".

Я знаю многое из того, о чем следует знать (даже больше, чем необходимо), хоть и с уважением отношусь к "детекторам лжи" и "сывороткам правды". Дело в том, что свое подлинное имя я храню за семью замками. Знаете ли вы, что полиграф Киллера можно обмануть не менее чем семнадцатью способами? С середины двадцатого века его так и не усовершенствовали. Лента вокруг грудной клетки и датчики потовыделения, присоединенные к подушечкам пальцев, могли бы дать чудесный эффект, но эти хитроумные устройства покуда никем не созданы. Возможно, именно сейчас над усовершенствованием "детектора лжи" бьются несколько институтов, но результатов пока что-то не видать. Я могу сконструировать такой "детектор", который никому на свете не удастся обмануть, - но сведения, добытые с его помощью, в суде по-прежнему будут цениться невысоко.

Другое дело - психотропные вещества. Но и они не всемогущи. Например, патологический лжец способен не поддаться амиталу или пентоталу. Под силу это и человеку, невосприимчивому к наркотикам.

Но что такое "невосприимчивость к наркотикам"?

Вам когда-нибудь приходилось искать работу и проходить тестирование на уровень интеллекта и смекалку? Уверен - приходилось. Сейчас каждый с этим сталкивается (кстати, результаты всех этих тестов поступают в Центральный). Постепенно вы к этому привыкаете, приобретая качество, которое психологи называют "невосприимчивостью к тестам". То есть, вы заранее знаете правильные ответы.

Да, именно так. Вы привыкаете давать ответы, которых от вас ожидают, и осваиваете некоторые приемы, позволяющие выиграть время. Вы утрачиваете страх перед тестами, сознавая, что можете предугадать все ходы противника.

Невосприимчивость к наркотикам - явление того же рода. Если вы не боитесь "сыворотки правды", и если раньше вам приходилось испытывать на себе ее воздействие, - вы ей не поддадитесь.

- Я задал вопрос. Отвечайте, черт побери!

Я всегда считал, что страх боли, подкрепляемый самой болью, неплохо развязывает язык. Теперь я решил испробовать это на практике.

Встав спозаранку, я приготовил завтрак. Налил стакан апельсинового сока и потряс старика за плечо.

- Что за черт...

- Завтрак, - сказал я. - Выпей.

Он осушил стакан. Потом мы отправились на кухню и сели за стол. Глядя на меня поверх яичницы, он сказал:

- Будет время - заглядывай ко мне. Слышь?

- Загляну, - пообещал я, и с тех пор наведывался к нему несколько раз, потому что он мне понравился.

За беседой, длившейся все утро, мы осилили три кофейника. Когда-то он служил врачом на флоте, и практики у него было хоть отбавляй (позднее он извлечет из меня несколько пуль и сохранит это в тайне). Кроме того, он был одним из первых астронавтов. А сейчас, по его словам, ему хотелось быть просто опустившимся старикашкой. Впоследствии я узнал, что лет за шесть до нашей первой встречи у него умерла от рака жена. Он бросил медицину и стал отшельником.

Мы с ним и сейчас дружим, но все-таки я не открываю ему, что он дал приют самозванцу, подделавшему свою родословную. Я мог бы рассказать ему все как на духу, ведь он из тех, на кого можно положиться. Но я не хочу взваливать на его плечи моральную ответственность за мои темные дела.

Так я стал человеком, которого нет. Но при этом у меня появилась возможность стать кем угодно. Для этого требовался сущий пустяк: составить программу и ввести ее в Центральный. Сложнее было другое: раздобыть средства к существованию.

Для этого требовалась работа. Причем, такая, за которую хорошо платят. Я привык жить как мне нравится, id est красиво.

Это условие значительно сужало сектор поиска и вынуждало меня отказаться от множества профессий, которые не противоречат закону. Но я мог обеспечить себя надежной "крышей", устроившись на работу по любой специальности, которая не вызывала бы у меня скуки. В конце концов, я так и поступил.