Рожденные ползать - Александр Анянов

Все шло замечательно, по плану, но когда оставалось всего два месяца до заветного срока, Гусько прокололся.

В Новогоднюю ночь, убедившись, что все врачи уехали праздновать, а санитары находятся в изрядном подпитии, он осторожно выскользнул с территории больницы. Проведя время с друзьями, первого числа рано утром, мнимый больной вернулся в отделение. К его удивлению, в палате он обнаружил зав-отделением и главврача, со злорадством ожидающих его появления. Необходимые бумаги были уже оформлены — нарушение больничного режима! Через пятнадцать минут Юра стоял по другую сторону забора.

Однако беда никогда не ходит в одиночку. Через пару дней после позорного изгнания из рая, пришла повестка на службу Родине. Падший ангел, расправив изрядно помятые крылья, выпил заветное зелье, взял справку об инвалидности и потащился в райвоенкомат. Военком был в отпуске, и Юру принял заместитель.

Зам военкома, чуть ли ни с восхищением, оглядел распухшую рожу лейтенанта запаса и сказал:

— Вот, такие парни нам нужны!

В его взгляде ясно читалось, что страшная Юрина физиономия, будет достойным ответом супостату, за его вероломное размещение в Западной Европе ракет средней дальности «Першинг».

Первый раунд был проигран и тогда Гусько выложил на стол козырного туза. Зам скользнул по справке равнодушным взглядом и пожал плечами:

— Что у вас, нога была поломана? С осложнениями? Ничего, я думаю, это не страшно. Мы вас в пехоту посылать не собираемся. Будете служить по своей воинской специальности — в ВВС. А чтобы рассеять все сомнения, вот вам новая повестка, на медкомиссию. Она работает по четвергам, с 9:00 утра. У нас хорошие врачи. Приходите.

Тут Юра, обладавший сверхъестественным чутьем, понял — медкомиссию он пройдет несмотря ни на что!

Конечно, никуда он не пошел. Зато повестки из военкомата стали приходить все чаще и чаще. Лейтенант запаса пытался затаиться, чтобы как обычно, спустить дело на тормозах, однако содержание повесток со временем становилось все более угрожающим. Наконец, когда там появились ссылки на статьи Уголовного Кодекса ЛССР, гораздо более серьезные, чем наказание за тунеядство, Гусько понял, что в этот раз влип по полной программе.

Юра, конечно, был шутом по жизни, но дураком не был никогда. Он понял, отсюда есть только два выхода: или залечь поглубже на дно, или залезть повыше на нары. Оба варианта имели серьезные недостатки. После мучительных раздумий, Юра решил сдаться на милость победителя, и вскоре непыльная должность техника самолета раскрыла ему свои страстные объятия.

Я сидел напротив инженера эскадрильи в его маленьком кабинетике, заставленном металлическими шкафами с самолетными документами. Тот крутил в руках карандаш и смотрел на меня своими круглыми оловянными глазами, ожидая, когда я закончу рассказывать свою короткую жизненную биографию.

Капитан Тихонов, за глаза называемый просто Тихоном, тоже начинал с двухгодичников. Прельщенный перспективой, тут же получить должность старшего техника звена, если останется в армии, он теперь изо всех сил делал карьеру, не жалея ни себя, ни других. Дождавшись, когда я замолчу, он бросил карандаш на стол и заговорил сам:

— В общем, так. Все чему тебя учили до сих пор — наплюй и забудь. Однозначно, стопроцентно. Будешь обслуживать технику, и учиться на ходу. В случае чего, не волнуйся, подсказать есть кому. Старших техник твоего звена — старший лейтенант Панин.

— Панин! — громко позвал он.

Никакого ответа.

— Панин, мать твою! — заорал инженер на весь домик.

Дверь распахнулась, и на пороге возник небольшого роста, но коренастый паренек. Одет он был в темно-синюю куртку и такие же брюки с большими накладными карманами. На голове у него был, берет, лихо надвинутый на глаза.

— Звали товарищ капитан?

— Тебя дозовешься, как же! Опять, поди, в домино резался?

— Почему сразу в домино? Выработку ресурса двигателя в формуляры заносил, — спокойно отозвался Панин.

Инженер что-то недовольно пробурчал себе под нос и продолжил:

— Вот тебе новый техник в звено. Поставишь на 20-ку. Вводи хлопца в курс дела побыстрее, а я пока согласую его техучебу с инженерным отделом. Все, свободны оба. А то тут и так дышать нечем.

Мы вышли на улицу. Был прекрасный теплый день, один из тех, что так часто случаются на закате лета.

— Ну, давай знакомиться, — предложил мой новый начальник и первым назвал свое имя: — Саша.

Его улыбка была такой открытой и заразительной, что я невольно улыбнулся в ответ.

— А я тоже Александр.

— О, так мы тезки! Добро пожаловать в нашу техническую семью. Пошли, покажу тебе твое укрытие.

Весело пересыпая шутками и анекдотами, Панин потащил меня прочь от эскадрильского домика. По дороге я спросил его, почему нас называют «техниками».

— А ты как хотел? Слонами? — усмехнулся мой новый начальник.

— Нет, я серьезно, — немного обиделся я.

— Ладно, не обижайся, — миролюбиво продолжил Панин. — Должность так называется, потому, что мы — технический состав. А есть еще летный. Да ты уже знаешь. Технический состав в основном состоит из техников самолетов и спецов. За каждым техником закреплена своя машина, на которой он работает и за которую отвечает. А спецы — это радисты, электрики, вооружейники и так далее. Они сведены в группы и обслуживают все самолеты эскадрильи. Каждый свою систему. Кстати, техников самолета еще иногда называют эСДэшниками. Потому, что мы тоже специалисты — по самолету и двигателю. По первым буквам этих слов и складывается это название. Про Штирлица кино смотрел? Так, что мы с тобой — тоже офицеры СД.

Я критически оглядел промасленную техническую куртку Панина, потом мысленно одел ему на голову фуражку со скрещенными черепом и костями и вздохнул. Получалось не очень убедительно.

Наконец, мы дошли до двух самых дальних укрытий зоны второй эскадрильи. Они располагались почти друг напротив друга, но по разные стороны рулежки. Одно из них было открыто, однако, мы направились к другому.

Подойдя к входу, Панин немного поколдовал и огромные многотонные створки, сначала медленно, а потом все, более ускоряясь, разъехались в разные стороны. Внутри стоял зачехленный самолет, с присоединенным к передним колесам оранжевым буксировочным водилом.

— Вот смотри. Это и есть твой агрегат, который тебе предстоит обслуживать, — тезка широко развел руками, словно показывая, что отныне все здесь принадлежит мне.

Вероятно, на моем лице в этот момент отразились некоторые сомнения, которые он расценил по-своему, и поспешил успокоить меня:

— Да ты не волнуйся, еще не завтра и не послезавтра. Сначала нужно получить допуск на самостоятельное обслуживание, а пока будешь помогать Женьке Петрову и учиться. Он сейчас на двух самолетах работает. На своем 19-м и на 20-м. Ну ладно пошли, я тебя с ним познакомлю. Он парень неплохой, нервный только немножко. Ближайшее время работать будешь с ним. Надеюсь, столкуетесь.

Панин направился к соседнему укрытию, я за ним. Мы вошли в открытую арку и огляделись. Внутри стоял такой же самолет, как у меня, только без чехла и с номером «19» на борту. В заднем углу укрытия раздавались какие-то непонятные звуки. Приглядевшись, мы увидели большой зеленый ящик, из которого торчали ноги и зад в технической форме. Голова и верхняя часть туловища были скрыты в ящике. Видимо человек искал что-то внутри.

— Товарищ старший лейтенант, смирно! — рявкнул старший техник.

Звук, отразившись от высокого арочного потолка и многократно усилившись, вернулся обратно.

Петров мгновенно вскочил на ноги. Увидев нас, он покрутил пальцем возле виска. Его черные вьющиеся волосы были местами перепачканы в серой пыли. Из-под техкуртки, одетой прямо на голое тело, выглядывала крепкая грудь, повышенной волосатости.

— А, это все твои дурацкие шуточки Панин!

— Я не шучу, а воспитываю в тебе бдительность.

— Да пошел ты со своей бдительностью, знаешь куда!

— Ладно, Жека, не обижайся. Посмотри лучше, кого я тебе привел. Это новый техник на 20-ку. Радуйся, один самолет у тебя забираем.

Петров вытер руки о какую-то тряпку и, критически оглядывая меня, поинтересовался:

— Двухгодичник?

Я, словно о чем-то сожалея, молча развел руками в ответ.

— Допуска к обслуживанию, конечно, нет? Матчасть, конечно, не знаешь?

Я развел руки еще шире.

— Ясно. Долгая канитель получается, — он повернулся к Панину. — Бригадир, ну что за фигня? Сколько я еще на двух самолетах должен горбатиться? Вы у меня вместе с Тихоном, вот уже где! — Петров провел ладонью по горлу. — Ладно, механиков не даете. Но один техник на два самолета, это уже чересчур.

— Жень, ну не заводись, — старший техник миролюбиво похлопал его по плечу. — Все будет хорошо. Чем быстрее парня в строй введешь, тем тебе же лучше. Давайте знакомьтесь, а мне еще на 22-ой подскочить надо. Там сегодня топливный насос меняют.