История подводного шпионажа против СССР - Шерри Шерри Зонтаг

Командиру было ясно, что личному составу оставаться на открытом воздухе небезопасно. Волны свирепо накрывали палубу и в любой момент могли оторвать замерзших людей от их креплений, смыть за борт. Он распорядился всем собраться на узком ходовом мостике. Люди сбились в кучу, образовав человеческую пирамиду. Остальным командир предложил спуститься вниз в носовой торпедный отсек, который оставался единственным местом, где еще хоть как-то можно было существовать.

Пока все это происходило, командиру стало известно, что тот взрыв, который привел к распространению дыма по всей лодке, нанес и еще более серьезные потери. Старшему помощнику удалось пробраться к аккумуляторному отсеку, но как только он вошел туда, накопившаяся водородная смесь взорвалась. Взрывом офицера выбросило обратно. У него обгорели руки, грудь, ноги, то есть вся передняя часть тела, за исключением лица, которое защитила маска противогаза. Он оказался в глубоком шоке. Еще четыре человека были тяжело ранены. Двое раненых, перетащенных в кормовой торпедный отсек, оказались отрезанными от своих товарищей и нуждались в медицинской помощи. А врач Хьюберт Исон находился в носовой части вместе с остальным личным составом. Пробраться внутри лодки через огонь и газ было невозможно. Доктор мог бы выбраться на верхнюю палубу и по верхней палубе перебраться на корму, но люк в кормовой торпедный отсек находился в 15 метрах. Это были 15 метров по скользкой стальной палубе, болтающейся на волнах лодки, причем волнение моря было настолько сильным, что бросало «Таск» как хворостинку, когда она пыталась приблизиться, чтобы оказать помощь. Один молодой офицер предложил протащить леер до кормового люка, чтобы доктор Исон мог держаться за него. Когда леер был закреплен, Исон, держась за него, добрался до кормового люка и спустился вниз к раненым. В это время Остин снова взял семафорные флажки и начал передавать на «Таск»: «П-О-Д-О-Й-Д-И-Т-Е К Б-О-Р-Т-У Н-А-М В-О-3-М-О-Ж-Н-О П-Р-И-Д-Е-Т-С-Я П-О-К-И-Н-У-Т-Ь К-О-Р-А-Б-Л-Ь». Как только командир получил первый доклад от доктора, Остину пришлось снова сигналить: «Т-Р-Е-Б-У-Е-Т-С-Я М-Е-Д-И-Ц-И-Н-С-К-А-Я П-О-М-О-Щ-Ь П-Я-Т-Ь Ч-Е-Л-О-В-Е-К Р-А-Н-Е-Н-Ы О-Д-И-Н С-И-Л-Ь-Н-О О-Б-О-Ж-Ж-Е-Н». На мостике получили диагноз доктора Исона. Старший помощник сильно обгорел. Шансов на выживание нет. Доклады врача были настолько ужасны, что командир отобрал мегафон у матроса, который передавал эти сообщения. Новости были слишком плохие, чтобы передавать их через рядовых. Моральный дух решал все, и офицер заменил матроса на линии связи с кормой.

Прошло полтора часа с начала пожара, и люди, собранные в носовой торпедный отсек, стали терять сознание, надышавшись газом. Было ясно, что они вынуждены будут выйти из этого помещения на опасную палубу и столпятся на ходовом мостике.

Один за другим пробирались моряки через боевую рубку, некоторые были уже полумертвые. Одного вытащили в бессознательном состоянии, не дышащим. Товарищи стали делать ему искусственное дыхание. На корме старший помощник находился в агонии. Доктор Исон сделал ему инъекцию морфия, затем смазал ожоги вазелином из своей аптечки первой помощи. Между тем командир «Таск» пытался найти способ переправить своего врача на «Кочино», возможно, на резиновом плотике. С «Таск» перекачали за борт более 6 тонн дизельного топлива для создания масляного пятна, чтобы успокоить волны. С нее выстрелили бросательный конец на «Кочино» и протянули трос. Матросы на обоих кораблях будут удерживать этот трос как спасательный леер над водой, чтобы можно было перетаскивать плот. При первой попытке матросы на «Таск» не удержали леер. Завели новый. Командир «Таск» Вортингтон, оценив волнение моря, пришел к выводу, что переправлять людей слишком опасно, и принял решение сначала переправить плот без людей, нагруженный медикаментами. Командир «Кочино» также сознавал опасность и знал, что попытка пересечь бурное море на плоту может привести к гибели людей. Но к 14 часам, подсчитывая продолжающиеся взрывы под ногами, он понял, что выбора нет. Ему нужно было сообщить офицерам на «Таск», насколько опасна ситуация и что экипажу «Кочино» в любом случае придется покинуть корабль. Нужно было послать больше информации, чем Остин мог передать флажным семафором буква за буквой. Прежде всего следовало выяснить, возможно ли воспользоваться плотом для переправки экипажа на борт «Таск».

Командир поинтересовался у лейтенанта Шелтона, не согласится ли он попытаться совершить эту опасную переправу на плоту. Шелтон ответил утвердительно. Кроме него изъявил желание совершить такую попытку Роберт Фило, молодой гражданский эксперт, прикомандированный на время проведения учений. «Фило, вы действительно хотите это?» – спросил командир нарочито медленно. «Да», – прозвучало в ответ. Командир перевел дух: «Прекрасно. Вы и Шелтон действуйте».

Вместе с тем не давала покоя мысль, что если что-нибудь случится, то чертовски трудно будет объяснять, почему гражданский специалист оказался на этом плоту. Но ведь на борту находились раненые, отравленные газом, и замерзающие люди. У него не было времени на дискуссию.

Как только плот с Филом и Шелтоном спустили на воду, он тотчас перевернулся. Они ухватились за стропы, петлями охватывавшие днище плота, который матросы с «Таск» подтягивали к борту своего корабля, яростно борясь с волнами. Командир «Кочино» беспомощно наблюдал, как Шелтона отбросило в сторону и он пытался вернуться к плоту. Не было больше сил продолжать наблюдение за плотом, и он переключил свое внимание на экипаж своей лодки. У экипажа «Таск» было больше возможностей, чтобы попытаться спасти людей на плоту. Кроме того, «Кочино» была неуправляемой. Единственное, что оставалось делать командиру, это спасать оставшихся на лодке. Сгрудившихся вокруг него на ходовом мостике и в боевой рубке оставалось 57 человек. На нижних палубах и в кормовых отсеках оставалось еще 18 человек, из них 5 обожженных, включая старшего помощника. Находившиеся наверху также были в тяжелом состоянии.

Доступ в жилые помещения, где хранилась штормовая экипировка, был отрезан газом. Все замерзли, особенно кок Морган, который все еще дрожал от холода после падения в воду. Командир снял свою куртку и отдал стоявшему рядом матросу, затем снял ботинки и отдал их другому. Он остался в одной рубашке и носках с единственным желанием переправить часть экипажа на борт лодки «Таск». Если бы удалось сохранить на борту экипаж сокращенной численности, то ему удалось бы доставить «Кочино» домой, даже если ее пришлось бы буксировать. Он все еще был полон решимости не покидать корабль.

А лодка «Таск» опять потерялась из вида. Командир не видел завершающей попытки Шелтона и Фила достичь лодки «Таск». Он не знал, что волна сильно ударила Фила о борт лодки, и он остался безжизненно лежащим на воде вниз лицом. Матрос с лодки «Таск» бросился за борт, схватил и вытащил окровавленного, бездыханного Фила. Сразу же на палубе офицеры начали делать ему искусственное дыхание методом рот в рот. Через три минуты после Фила вытащили Шелтона.

Он был в сознании, но страдал от переохлаждения. Его перенесли в каюту, где, преодолевая сильную дрожь, не сумел впервые подробно доложить командиру соединения Бенсону и командиру «Таск» Вортингтону о катастрофе, происшедшей на «Кочино», об искрящих аккумуляторных батареях, взрывах и смертоносном облаке, которое распространилось по внутренним помещениям лодки.

На верхней палубе «Таск» в тот момент находились 15 человек, из них часть оказывала помощь Филу, у которого пульс не прощупывался, остальные пытались удерживать спасательную партию, чтобы ее не смыло за борт. Неожиданно огромная волна ударила о борт лодки, за ней еще одна, да с такой силой, что четыре металлические стойки, за которые крепился спасательный леер на верхней палубе для предупреждения падения людей за борт, оказались согнутыми. Мгновенно 12 человек было смыто за борт, в том числе и Фил.

Командир «Таск» Вортингтон и его экипаж начали внимательно осматривать поверхность моря. Фила и еще одного человека не обнаружили. Один человек лежал на воде лицом вниз. Командир пытался подвести лодку поближе к тонущим. Но ужасное положение становилось с каждой секундой еще ужаснее. В отличие от экипажа лодки «Кочино» у личного состава «Таск» было время для того, чтобы надеть штормовую экипировку, и теперь эта экипировка предательски тянула их на дно. Дело в том, что моряков облачили в экспериментальный тип цельных комбинезонов, предназначенных для защиты экипажей от арктического холода. В них были вшиты спасательные жилеты, а также прочно прикреплялись ботинки с помощью металлического крепления, которое можно было отстегнуть только специальной отмычкой.

На палубе эти комбинезоны выглядели прекрасно. Но когда они попадали в холодную воду, то некоторые жилеты начинали лопаться. Таким образом, единственной частью комбинезона, способной держать человека на поверхности, оставались ботинки, которые были скреплены так надежно, что в них оставались воздушные мешки.