История подводного шпионажа против СССР - Шерри Шерри Зонтаг

Главным приоритетом для любого командира шпионской подлодки было то, что на флоте называлось: «признаки и предупредительный сигнал». Им предлагалось забыть об осторожности, о радиомолчании и направлять сигнал домой, если обнаружат любые признаки мобилизации советских ВМС или о возможной подготовке к нападению на американские шпионские подводные лодки, которые теперь также использовали более усовершенствованные варианты «ушей Остина» для контроля за испытаниями советских ракет. Эти подводные лодки, имея антенны в состоянии постоянной готовности, непрерывно слушали различные переговоры в эфире, из которых ВМС США могли получать информацию о количестве советских кораблей и подлодок, готовых к выходу в море, и какова может быть их тактика в военное время.

Все больше и больше флотские адмиралы консультировались с военно-морской разведкой, становясь партнерами в шпионаже. Офицеры разведки приглашали подводников проходить подготовку вместе с ними, указав в одном из приглашений, что они занимаются «второй из наиболее древних профессий в мире», той, в которой «морали еще меньше, чем в первой».

Большинству высших правительственных чиновников почти ничего не сообщалось о том риске, которому подвергаются подводные силы, или о том, что ведутся какие-то странные игры «настоящих мужчин». В то время, когда президент Эйзенхауэр с большим сомнением разрешил полеты самолетов У-2 над Россией, опасаясь возможности вызвать раздражение советского премьера Н. С. Хрущева, многие командиры американских подлодок, полагая, что это их работа, забывали требования международного права и запросто заходили в советские территориальные воды. Командующие флотами оценивали своих командиров подлодок по критерию – как долго они держали свои «глаза и уши» над водой. Чем более дерзкая попытка, тем более высокая оценка. Это стало своего рода состязанием на браваду среди командиров и экипажей лодок. Для большинства командиров лодок эти дни неограниченного риска будут характеризовать верхнюю точку в их карьере. Несомненно было напряжение, и большое. Некоторые ветераны-командиры лодок за продолжительный поход в западной части Тихого океана теряли до 9 килограммов собственного веса. Никто заранее не знал, попадет или нет в стрессовую ситуацию.

Подлодка «Гаджен» вышла из Йокосуки в свой очередной поход к советским берегам под командованием капитан-лейтенанта Нормана Бессака. В свое время он уже проводил «Гаджен» незамеченной под группой советских кораблей, плававших в ледовых северных водах. Теперь же он вел лодку прямо в советские территориальные воды. Впервые ему придется командовать в таких опасных условиях. Этого тридцатичетырехлетнего капитан-лейтенанта всегда отличало стремление к приключениям. За полтора года командования «Гаджен» он убедил экипаж лодки в том, что является одним из самых бесшабашных командиров.

В этом у него было много общего со «спуками», прикомандированными к его лодке. Они сами выбрали свое назначение, они были основными военно-морскими шпионами и перехватчиками радиотелефонных переговоров. Они могли летать на шпионских самолетах ВМС и каждый вечер успевать домой к ужину, могли спать с женами, вместо того чтобы дремать бок о бок с полудюжиной матросов или в обнимку с парой торпед. Но для «спуков» почти все, сказанное о подводных лодках, казалось признаком значимости и драмы. Они буднично прибывали на лодку в форменной одежде, подобной той, которую носил Остин на «Кочино», т. е. заменив свои прежние эмблемы на эмблемы радистов. В их письменных предписаниях было написано: «прибыть на засекреченный корабль».

Задача «спуков» заключалась в том, чтобы наблюдать за вероятным противником, давать предупреждения, если подлодка будет замечена советскими кораблями или береговыми установками, которые начинали вести наблюдение в океанах с помощью радио – и гидролокаторов. Советские патрульные корабли уже преследовали несколько американских подлодок. Это были годы, ведущие к кубинскому ракетному кризису. То был период, когда советская пропагандистская машина находила себе пищу даже в сказке «Ганс и Грета», печатая большими тиражами ее переделанный вариант, в котором дети трудолюбивых колхозников были порабощены толстым капиталистом в богатой резиденции на зловещем Западе. А советские «друзья по переписке» предлагали американцам обмениваться фотографиями прекрасных соборов на фоне береговой черты побережья Северной Америки, по возможности включая виды портов и гаваней. Когда личный состав вступал на борт «Гаджен», мало кто из моряков сомневался в том, что они являются участниками необъявленной войны. Несколько американских самолетов-разведчиков были сбиты, и экипаж подлодки мог только гадать, что сделают советские корабли, если они загонят американскую подлодку в безвыходную ситуацию.

«Гаджен» была одной из новейших в ВМС США и одной из первых специально сконструированных дизельных лодок со шнорхелем и электронным оборудованием для подслушивания. На легендарной старой судоверфи фирмы «Электрик Боат компани» в Гротоне (шт. Коннектикут) были уже построены первые две атомные подводные лодки «Наутилус» (бортовой номер SSN-571) и «Сивулф» (бортовой номер SSN-575). Но Риковер, к тому времени уже адмирал, не имел особого желания посылать свои подлодки непосредственно в районы плавания советских ВМС. Он обладал достаточной властью, чтобы держать эти лодки в США.

Риковер родился в еврейском местечке Маков (Польша), в 80 километрах к северу от Варшавы. Его семья, использовав свои связи в конгрессе США, устроила его в военно-морскую академию. Когда Риковер впервые начал проводить эксперименты с атомной энергией, он предложил ВМС приступить к строительству атомных подводных лодок. И даже добился, чтобы его назначили на руководящую работу в комиссии по атомной энергии. Он был настолько нахальным и дерзким, что командование ВМС дважды отказывалось присвоить ему звание контр-адмирала. Но Риковер обратился к своему другу в конгрессе США и получил это звание.

Теперь он использовал свои атомные подлодки для усиления своих связей с общественностью: каждый раз, когда очередной конгрессмен совершал выход в море на атомной лодке, ВМС получали дополнительное финансирование. На самом деле «Наутилус» готовилась к эффектному зрелищу: ВМС пытались выделить ее как первую в истории лодку, достигшую подо льдами Северного полюса.

А пока именно дизельные подлодки выполняли всю шпионскую работу. В их числе была и «Гаджен», идущая на север в сторону Владивостока, крупнейшей советской военно-морской базе на Тихом океане. Лодка приближалась к месту проведения специальной операции в начале августа 1957 года, имея на борту трех или четырех «спуков», которые вовсю работали, выявляя малейшие признаки того, что лодку засекли.

Дополнительная подслушивающая аппаратура была напичкана повсюду. Один из радиооператоров, освоивший русский язык, следил за переговорами между кораблями и берегом. Его задача была не пропустить фразы: «Обнаружена подводная лодка». Другой принимал меры противорадиолокационной защиты, следил за движением на экране радарных импульсов, которые могли обнаружить «Гаджен», и сигнализировал о необходимости погружения. По возможности он записывал развертку импульсов этого радара для того, чтобы американские разведчики смогли найти способы глушения импульсов советских радаров в будущем. Еще один специалист по гидролокаторам находился в готовности оказать помощь в записи так называемых шумовых автографов (характерных звуков) всех проходящих советских надводных кораблей и подводных лодок. Эти своего рода «отпечатки пальцев», уникальные шумы винтов и механизмов могли в будущем помогать американцам распознавать в море советские корабли и подлодки.

Как всегда, «спуки» собирали секретную информацию благодаря как своей удаче, так и приобретенным навыкам. Не было никакой возможности предсказать, каким образом будет развертываться операция.

Не тратя времени зря, командир Бессак направил свою лодку в двенадцатимильную зону территориальных вод, объявленную Советским Союзом. Имевшиеся приказы командования позволяли ему это и, более того, разрешали входить даже в пределы трехмильной зоны, признанной США. Это было реальное начало операции, которая по плану должна была продолжаться один месяц. Спрятав свой корпус длиною 67,6 м и шириной 8,1 м под воду, лодка днем подходила как можно ближе к берегу, имея на поверхности только перископы и антенны для наблюдения за горизонтом.

Каждую ночь «Гаджен» уходила из зоны на 20–30 миль, запускала свои шумные дизеля и заряжала аккумуляторные батареи, а шнорхель осуществлял забор воздуха для обеспечения работы дизелей и выбрасывал отработанные газы через специальную трубу. Этот маневр обеспечивал экипажи достаточным количеством воздуха и электроэнергии для проведения всего следующего дня в советских водах бесшумно, на перископной глубине.