Снайпер, который любил жареный рис (СИ) - Голи Чжан

Ежегодно в конце ноября суровые северо-восточные ветра с воем спускаются с Монгольского плато, беспощадно врываясь в порты и дельты Северного Тайваня. Сухие и холодные изначально, над морем они напитываются влагой, чтобы сильнее пробирать продрогшие кости.

Лань Пао из судебно-медицинской экспертизы опередил У: когда ему позвонили, он еще не спал, засидевшись за игрой в маджонг, и теперь зябко растирал руки. Он поднял глаза на подошедшего У.

— Купнуться не хочешь? Холодные ванны для здоровья полезны.

У собрался огрызнуться на это предложение, но смягчился, когда патрульный протянул ему бутылку гаоляновой водки.

Лань заговорил после того, как в свою очередь приложился к бутылке.

— Во рту ни песка, ни водорослей. Единственный выстрел в лоб. Так что, скорее всего, застрелили, потом сбросили в воду. Меньше суток, судя по вздутию тела. Одежду сняли либо до смерти, либо сразу после, скорее всего, чтобы не оставлять следов. Так что он чистехонький. Это как повар, который угря готовит: глаза, кожу, кости уберет, и остается славная белая плоть.

Тело обнаружил местный инструктор по серфингу. собиравший деревяшки для изгороди.

У окинул взглядом коряги, бутылки, полиэтиленовые пакеты и обломки полистирола и вздохнул. По предписанию он должен прочесать округу на предмет улик. Но с чего ему начать на этой о» нечности пляжа?

Никакой информации о личности погибшего. Особые приметы: три вставных зуба, жидкие волосы, два шрама от прооперированной грыжи.

Рост и комплекция У позволяли ему одерживать верх в карате и на борцовских матах в спецучи-лище. Он мог бы выйти на Олимпиаду, но травма спины положила конец этой мечте и сподвигла перестроиться на полицейскую карьеру. Однако он всегда мог рассчитывать, что его тело выполнит то, чего У от него ожидает. Но теперь, страшно изнуренный, он потянулся к Ланю за бутылкой, чтобы сделать еще один согревающий глоток для поддержания сил. При определенных обстоятельствах алкоголь при исполнении служебных обязанностей дозволялся.

Континентальный ледяной ветер ревел ураганом, выметая с побережья всяческое тепло. Он почувствовал, как яички, ища тепла, вжимаются в подбрюшье.

— Сколько тебе до пенсии? — спросил Лань.

У взглянул на часы.

— Одиннадцать дней.

— Ты, У, продолжай зарабатывать на карму, готовься к следующей жизни. Тридцать лет молитв и медитации, и, может статься, возродишься бессмертным.

Одиннадцать дней для счастливого завершения полицейской карьеры, и вот те раз, под занавес сразу два убийства. У растер руки и потопал продрогшими ногами.

Ладно. Во-первых, кто это?

Он отправил в контору отпечатки пальцев, снятые с трупа, и велел проверить недавние отчеты о пропавших без вести на всем Тайване. Его тревожило отсутствие татуировок или каких-либо шрамов от старых ран, колотых или стреляных. Непохоже, чтобы это был один из триады. Возможно, неизвестный не рассчитался с ростовщиком, и его застрелили, чтобы припугнуть всякого, кто замыслит то же самое?

Он решил сейчас не думать об этом, пока не соберет больше материала. В половине восьмого он вернулся в город. В магазинчике «Лай лай сой-милк» в районе Нэйху, куда он зашел позавтракать, зазвонил его телефон: дежурный передал распоряжения начальства. У молча прослушал сообщение и сунул телефон в карман.

Он взял соленый суп на соевом молоке, булочку с говядиной и кусок пирога с дайконом, затем вернулся к прилавку и заказал еще порцию супа и жареных полосок из теста.

Четверо патрульных, уплетавших свой завтрак, решили воздержаться от комментариев относительно его аппетита.

Серо-зеленая «тойота» подъехала как раз, когда У разделывался с супом. В кафе, пряча головы от дождя, вошли трое офицеров в военной форме: два армейских лейтенанта и флотский капитан.

Взглянув на них, У вернулся к созерцанию своей снеди.

Капитан, не обращая внимания на отсутствие торжественной встречи, без церемоний уселся напротив У и, высвободив из перчатки мясистую руку, хлопнул его по плечу.

— Инспектор У! Какая встреча! Сюн Ьинчэн. Министерство обороны.

У, вооружившись зубочисткой, пытался извлечь застрявшее в зубах мясо.

— Ну, рассказывайте, — сказал он.

— О чем?

— Капитан Сюн, назовите мне имя погибшего, звание и должность, дату и время рождения, знак зодиака. Он военный, вы военный, у вас есть доступ. Тогда моему боссу не придется звонить вашему боссу, вашему боссу не придется звонить вам, вам не придется ехать и искать меня, и нам не придется рассылать туда-сюда служебные письма. Это вредно для окружающей среды, такой расход бумаги.

Сюн приподнял уголки губ.

— Очень смешно, инспектор У. — Пауза. — Но в течение суток вы в любом случае всё узнаете, даже если я вам ничего не скажу. Отпечатки пальцев, которые ваше досточтимое бюро прогоняет через систему, принадлежат полковнику Цю Цинчи из отдела военных заготовок. Один короткий звонок в министерство — и двадцать семь минут и восемь секунд спустя меня разбудили.

— И вы прорвались сквозь ветер и дождь, чтобы позавтракать со мной?

— Мы еще толком не проснулись. Вот тот лейтенант с лицом как сырое тесто, он даже зубы не почистил.

— А, неудивительно, что он не ест. Это было бы негигиенично.

— А вы, кажется, и сами в не слишком хорошем настроении, инспектор. Не выспались?

— Погодите. Закупки?

Сюн, не мигая, таращился на У, пока не подоспели два офицера с мисками супа. Он поднял миску и сделал большой глоток.

— Неужто полиция так сильно экономит, что урезала вам расходы на газеты? Управление по закупкам оружия. Его только что произвели в полковники и назначили начальником отдела военных закупок.

— Так это та контора, что покупает танки Ml Al «Абрамс» у США?

Сюн не отрывал взгляда от еды.

— Военная тайна.

— И у меня странное ощущение, что все связанное с этой конторой тоже военная тайна.

Сюн расправился с супом, натянул перчатки и двумя сложенными пальцами, словно стреляя, ткнул в сторону У.

— Вы неглупый человек, инспектор У. Но я приходил не исключительно ради соевого супа. Как только ваше досточтимое бюро закончит с телом, отправьте его в Главный военный госпиталь. Мы заботимся о своих людях.

Это был крупняк. Самое большое дело за всю его тридцатипятилетнюю карьеру. А оставалось одиннадцать дней.

— Вот бы мне месяц. Сваренная утка улетает![6]

Сюн приблизил лицо к лицу У и иронично возразил:

— Ну, утка-то у вас уже сварилась? Поэтому, чисто теоретически, никуда она уже не улетит!

— Ну а моя-то улетает, черт ее возьми! — воскликнул У.

Сюн широко улыбнулся, обнажив серебряные пломбы в коренных зубах.

б. Тайбэй, Тайвань

Учитывая обычные зимние северо-восточные ветры, Цю, должно быть, выбросили где-то севернее того места, где он был обнаружен. Примерно в это время на каменистом пляже неподалеку от Мид-пойнта была замечена машина с военными номерами. К сожалению, камер поблизости не имелось.

У осмотрел место происшествия. Машина, скорее всего, принадлежала Цю, но сильный ночной дождь стер даже отпечатки шин, не говоря уже о следах ног. Однако шеф ясно дал понять: разберитесь, и побыстрее.

Должна быть какая-то связь между Цю и Го. Но разве они были знакомы? Один армейский, другой флотский; этот полковник, тот уорент-офицер.

По линии Даньшуй У доехал до остановки Чжун-шань и сел у окна на втором этаже кондитерской, излюбленного места гламурной тайбэйской молодежи. Го жил на четвертом этаже старого многоквартирного дома напротив. Окна его квартиры совершенно ничем не выделялись.

У уже собирался уходить, когда одно из окон распахнулось, и в нем показалась женщина — лет тридцати, короткие волосы, стройная, точеные черты лица. Опершись левым локтем об оконную раму, в правой она держала сигарету. Женщина не обращала внимания на суету японских и гонконгских туристов на улице внизу, ее пустые глаза ничего не видели, ничего не выдавали. Она быстро пускала клубы дыма из тонких губ, затем на мгновение скрылась и вернулась с пепельницей и еще одной сигаретой.