Квартира в раю - Устинова Татьяна

Впрочем, сейчас нужно было думать не об этом, а о том, как усадить Настю на горшок. Вот ведь маленькая паразитка. Это же она просто из вредности, чтобы привлечь к себе внимание посреди большого шумного сборища. Настоящая женщина растет. И манипуляторша, каких еще поискать.

Если бы Натка, уносящая на руках дочь в ванную комнату, слышала, о чем говорят Лена и Миронов, то удивилась бы еще больше. Крупный бизнесмен, удачливый предприниматель и очень серьезный человек Виталий Александрович Миронов, весь вечер наблюдающий за тем, в какой любви живут обитатели этой тесной квартирки, думал о том, что, пожалуй, его многокомнатные хоромы слишком просторны для него одного.

Никто не знал, насколько пусто на душе, когда вечерами возвращаешься в пустую квартиру. Если Лена не оставалась у него ночевать, то он даже свет нигде не зажигал, ненадолго заходил в кухню, чтобы, не чувствуя вкуса, съесть оставленный домработницей ужин, плескал в пузатый стакан на два пальца виски, чтобы легко уснуть, а потом проходил в спальню, где перед сном недолго пялился в телевизор или лениво пролистывал в интернете новости на лентах телеграм-каналов.

Скучно так жить. Скучно и бессмысленно. В небольшой квартирке безалаберной Натальи Кузнецовой и ее мужа кипела жизнь. Здесь никогда не скучали, и Виталий Миронов был крайне далек от мысли, что причина этого кроется как раз в Наткиной безалаберности. Секрет был совсем в другом – в звонких детских голосах. Миронов нечасто приходил к Таганцевым, но каждый раз испытывал острое чувство зависти, потому что здесь пахло теплым, дружным и любящим домом, а не дорогими освежителями кондиционированного воздуха, как в его собственном жилище.

И вот это непосредственное «мама, я хочу какать»… Бизнесмен вдруг представил, как посредине торжественного приема у него дома звучит тонкий детский голосок, прерывая высокопарные речи гостей, рассмеялся громко, открыто, как не делал на людях уже довольно давно, а отсмеявшись, наклонился к Лене и тихонечко сказал:

– Роди мне сына!

Это прозвучало так просто и обыденно, словно Миронов думал об этом долго и основательно, вынашивая план по созданию новой семьи. На самом деле мысль, пришедшая в голову, возникла совершенно неожиданно. До этого момента ему даже в голову не приходило, что, помимо уже взрослых сына и дочери, у него могут появиться и новые дети. К чему? Зачем? Безответственно это – заводить детей на пятом десятке, когда шансы на то, что с тобой что-то случится до достижения ими совершеннолетия, повышаются с каждым прожитым годом.

Лена, похоже, к подобному предложению тоже была не готова. По крайней мере, услышав его горячий шепот, замерла в изумлении, словно не веря собственным ушам, перед этим вздрогнув всем телом. Испугал он ее, что ли?

– Ты серьезно?

Свою новую подругу жизни Миронов понимал. Ей только-только исполнилось сорок лет, и в данный момент Лена Кузнецова наконец-то могла, слегка расслабившись, если не получать удовольствие, то хотя бы жить спокойно. На работе у нее все шло своим чередом. Судья Кузнецова пользовалась уважением коллег и была на хорошем счету у начальства. Взрослая дочь училась в институте, зарабатывала неплохие деньги на модном нынче блогерстве и хлопот не доставляла.

Младшая сестра, за которую Лена привыкла волноваться и чьи проблемы вечно решала, стала степенной замужней женщиной и матерью двоих детей. За нее теперь отвечал Таганцев, а на Костю в этом вопросе вполне можно было положиться. Особенно теперь, когда он выбился в большие начальники. В этом месте Миронов позволил себе слегка усмехнуться.

Для всего остального – души и тела – у нее был он, и Миронов прекрасно видел, как Лена к нему относится. Его грела мысль, что он сумел влюбить в себя именно такую женщину: взрослую, умную, самостоятельную, сильную. И он готов заботиться о ней, облегчая ее жизнь. К примеру, вон квартиру купил. Так почему бы ей в ответ и не родить ему ребенка.

– Совершенно серьезно, – ответил он на заданный ею вопрос. – Неужели ты не завидуешь своей младшей сестре? Это же такое счастье – слышать в доме детские голоса.

– Виталик, но я об этом никогда даже не думала, – растерялась Лена.

– О чем? О том, что от того, чем мы с тобой периодически занимаемся, бывают дети? Близкие контакты между мужчиной и женщиной, знаешь ли, иногда приводят к такому результату.

– Разумеется. Но совместные дети – это совсем иной уровень отношений. И родить ребенка значит поменять свою жизнь навсегда. Уже ничего не будет по-прежнему, и отыграть назад не получится.

– А что именно ты собираешься отыгрывать? Тебе сорок лет, ты находишься в самом расцвете, так что выносить и родить здорового ребенка вполне сможешь, тем более что медицинское сопровождение я тебе обеспечу самое лучшее. Еще несколько лет – и думать об этом будет уже безрассудно. Да и я бы хотел успеть поставить малыша на ноги, будучи активным членом общества. Так что биологические часы тикают не только у тебя, но и у меня.

– Мне всегда казалось, что вопрос с детьми для меня закрыт раз и навсегда. Сашке девятнадцать, куда рожать с такой разницей? И ты прав, к этому вопросу нужно подходить очень взвешенно и разумно. В первую очередь с точки зрения здоровья ребенка.

– Разумеется. Я согласен, что тебе надо пройти всестороннее медицинское обследование. И мне тоже. И генетические экспертизы лишними не будут. Возраст все-таки. Так что, если ты не против, то я завтра же и договорюсь.

Лена ошарашенно молчала.

– Ладно, ты подумай, а мне еще надо с Костей переговорить, – смилостивился Миронов и встал из-за стола.

Подойдя к Таганцеву, который только что вернулся в комнату, проводив партию сослуживцев, он сделал ему знак следовать за ним.

– Где пошептаться можно? Так, чтобы без свидетелей.

Таганцев немного подумал.

– В гостиной гости, на кухне Татьяна Ивановна моет посуду, в ванной Натка с Настенькой, так что пойдем в Сенькину комнату, хотя нет, там сейчас Санька стрим проводить будет, я слышал, как она с Сенькой договаривалась, чтобы его комнату занять. Так что пошли в спальню.

Мужчины скрылись за дверью, провожаемые взглядом вышедшей из ванной комнаты Натки.

– Доченька, сходи к бабе Тане, расскажи ей стихотворение, которое мы вчера вечером учили. Мне надо с тетей Леной поговорить.

Вернувшись в комнату, она подсела к сестре, застывшей с задумчивым, можно даже сказать, отрешенным видом.

– Чего тут у вас за сепаратные переговоры?

Лена вздрогнула, словно очнулась.

– Что?

– Я говорю, что твой Виталий затеял? Сначала с тобой шептался, потом с Таганцевым, а теперь они оба в спальне заперлись.

Старшая сестра вдруг рассмеялась.

– Ну, то, что он затеял, с Таганцевым в спальне не делается. Натка, ты представляешь, Виталий заявил мне, что хочет, чтобы я родила ему сына.

– Чего-о-о? – Глаза у Натки натурально полезли на лоб. – Ты? Сына? Погоди, я не поняла, он тебе что, предложение сделал?

– Если ты о замужестве, то нет. Этого он мне не предлагал. Но родить ребенка, кажется, тоже предложение. А оно прозвучало, причем совершенно однозначное.

– Ничего себе. А ты?

– А что я? Мне это даже в голову никогда не приходило. Разумеется, я иногда позволяла себе в мечтах представлять, что мы съедемся и станем жить вместе. Но дальше этого мои даже самые буйные фантазии не заходили.

– Мне тоже еще год назад в голову бы не пришло, что я займусь усыновлением ребенка, а для этого выйду замуж. Все-таки наши мужчины умеют удивлять. Таганцев мне вместо роддома предложил сходить в детдом, а твой Миронов готов вдруг стать биологическим отцом, хотя, глядя на него, такого в жизни не скажешь.

– Почему? – вступилась за любимого мужчину Лена. – Он серьезный и ответственный человек, готовый помогать людям. Почему бы ему и не хотеть снова понянчить малыша.

– Потому что, извини, он выглядит как человек, который все в этой жизни делает для своего комфорта. Серьезно и обстоятельно, но для комфорта, понимаешь? А дети – это дискомфорт, несмотря на то, что они очень милые.