Бесшумный фронт - Люциан Воляновский

— А на что я должен согласиться?

— Прошу не перебивать. В чемодане нахо­дится четырнадцать золотых часов. Механизмы, конечно, придется заменить. Ясно, что с тысяча девятьсот сорок пятого года сырость сделала свое, но корпусам это не повредило. Дальше, там имеется двадцать три перстня с бриллиантами. Дядя не мог определить их стоимости, вы сами понимаете, что во время общенемецкой борьбы с врагом ему нельзя было показываться к ювелиру с такими ценностями. Но это, конечно, не пу­стяк!.. Затем там золотой лом — золотые брас­леты, золотые зубы и золотые кольца, всего около шести килограммов. Вы только подумайте, у дяди этого добра столько, что он взвешивал зо­лото на обычных складских весах! Настоящее зо­лото— килограммной гирей!.. Так вот: теперь герр Ландвойгт перейдет в Польшу, откопает че­модан и привезет его сюда. Действительно, го­воря дословно, это золотое дело. Вы знаете поль­ский язык, вам известны те места. У вас там, ко­нечно, имеются знакомые и друзья. Разумеется, риск есть, но зато вы можете сразу обеспечить жизнь свою и семьи, даже жизнь сыновей и вну­ков. Прошу вас оценить наше доверие: вы же могли бы вообще не показаться сюда с тем чемо­даном! Но мы вам верим...

— Нет, нет, господа! Я очень вам благодарен за доверие... Но я на это не пойду. Я вас совер­шенно не знаю. Не знаю также, кто вас прислал. Прошу не обижаться на меня, но так уж не раз было, что кого-нибудь подговорят перейти зеле­ную границу, а потом... только его и видали! Прошу вас не ставить мне этого в вину... но, правда... я вас не знаю. Не хочу я гнить в польской тюрьме, нет!

— Вы нам все больше нравитесь, герр Ланд­войгт! С такой предусмотрительностью и благо­разумием вы пойдете далеко. У вас действительно нет оснований верить нам на слово. Но мы не одиноки. Просим вас завтра зайти в полицейский комиссариат на Фресенштрассе, пятнадцать. Там вы поговорите о нас с начальником отдела «V». Вы, конечно, осведомлены, что это политический отдел. Там вы все узнаете о нас, и это будет для вас более важно, чем уговоры двух посторонних людей. Конечно, мы можем рассказать о себе все, но вдруг вам что-нибудь покажется сомнитель­ным. А там... там государственное учреждение! Завтра мы снова приедем сюда. Можно в это же время? Вы уже будете о нас знать многое, и у вас останется день на размышления. Как это го­ворят французы — ночь приносит хорошие со­веты. Согласитесь вы на нате предложение, зна­чит большой заработок в вашем кармане. Не за­хотите, мы все равно расстанемся друзьями. Вы нам очень нравитесь, и мы хотели бы догово­риться с вами, но в конце концов Берлин изоби­лует молодыми смелыми людьми, которые хотят заработать побольше... До завтра!

Глава вторая Третья папироса

Нет, мы не пойдем с Гейнцем Ландвойгтом в здание президиума западногерманской полиции. Правда, мы могли бы без особого труда попасть туда, если... если бы мы, например, крикнули на одной из западноберлинских улиц «Да здрав­ствует мир!» или «Долой наследников Гитлера!» Нас сразу бы приволокли туда. Поэтому лучше пройдемся пока к старинной западноберлинской ратуше, где сейчас поместился председатель так называемой «Свободной демократической партии Германии», то есть одной из партий правительст­венной коалиции Западного Берлина. Его имя — Карл Губерт Швеннике. Он мог бы рассказать нам множество любопытных вещей о делах разведки, так как при Гитлере носил пышный титул «Abwehrbeauftragter der Geheimen Staatspolizei»[2], то есть был уполномоченным гестапо по делам контрразведки. Сомнительно только, захо­тел бы он разговаривать с нами...

Время на часах ратуши летит быстро. Нам пора возвращаться во французский сектор, где се­годня должен быть продолжен вчерашний раз­говор. О, теперь он, вероятно, будет иным...

Что мы видим! Фрау Гильда Ландвийгт хло­почет возле стола, накрывает его снежно-белой скатертью, ставит три хрустальные рюмки и бу­тылку коньяку. Ее муж уже не ходит в рваных шлепанцах и мягкой рубашке, как это было вчера. Сегодня он одет в новый костюм, а его гладко зализанные волосы хранят следы недавнего пре­бывания у парикмахера. Почти одновременно с сигналом, возвестившим по радио 18.00, у входных дверей раздается звонок. Гейнц Ландвойгт выклю­чает приемник, обрывая диктора РИАС (радио­станция в американском секторе), который читал последние известия, и спешит навстречу гостям. Звучат обычные банальные фразы. Потом звенят рюмки: трое мужчин слегка чокаются при гром­ком «Прозит!» Гейнц Ландвойгт еще раз прове­ряет, не подслушивает ли кто под дверью, и с увлечением рассказывает гостям результаты своего разговора в полицей-президиуме. Оба при­бывших слушают с легкой улыбкой: ну, теперь герр Ландвойгт сам знает, с кем имеет дело.

— Да, мои господа! Офицер отдела «V» ска­зал мне, что я имею дело с приличными людьми, а не с какими-нибудь подозрительными аген­тами... Впрочем, я сразу почувствовал к господам большое доверие, но вы сами понимаете, в таких делах никогда не лишне быть осторожным... Возле меня немало всяких людей вертелось... Англичане, французы, а больше всего амери­канцы...

— Мы знаем об этом. Хороню знаем. Амери­канцы купили у вас имена и фамилии несколь­ких надежных речников, плавающих на барках, идущих в Польшу.

— Майн готт! И это вам известно?! Зачем им эти фамилии? Мне они не сказали...

— Не стройте из себя слишком наивного чело­века, герр Ландвойгт! Ведь вам и тогда ясно было, что речь идет о верных людях — прежде всего таких, которые служили в СС или СА и не страдают разными там предрассудками, если речь идет о получении крупных сумм за мелкие услуги.

— Да, вспоминаю! Именно так был поставлен вопрос... Я дал им несколько фамилий знакомых водников. Но ведь в этом нет никакого преступ­ления, верно?

— Американцы пошлют теперь к ним своих уполномоченных, которые предложат вашим зна­комым разную работу по переброске людей в Польшу. Следует надеяться, что водники согла­сятся. Ведь не зря же вы доверяете им, не взяли же вы несколько сот марок за указание какого-нибудь ненадежного типа?

— А если кто-нибудь не согласится?

— Вы, герр Ландвойгт, мужественный человек, у вас четыре высокие награды за войну, но при всем том вы, простите нашу откровенность, не­много наивный человек. Те, кто не соглашаются на такие конкретные предложения, обычно кон­чают удивительно трагически... Один случайно поскользнется ночью на палубе барки и утонет в море, другого на пустой улице вдруг раздавит случайная машина, которая до этого мирно стояла возле дома несколько часов подряд, третий... В общем разные случаи бывают в жизни. Американцы — люди без особых предрассудков. Немецкая кровь для них стоит дешево. Но близятся дни, когда мы снова возьмем в свои руки борьбу за объедине­ние Европы, когда мы поведем народы против большевизма, когда лавиной двинемся вперед, чтобы выгнать поляков с вашей родной стороны, герр Ландвойгт! Вы хорошо поступили, что не стали сотрудничать с американцами. Придет время, когда мы беспощадно расправимся с теми нашими земляками, которые запродались чужим разведкам. Американцы нам нужны, но... до поры до времени! Мы, то есть Германия, скоро будем иметь двенадцать дивизий. Но это лишь начало. У нас уже сегодня есть многое, что необходимо в современной войне... Ну, выпьем, господа! За гер­манский новый порядок в Европе! Прозит!..