Поцелуйте невесту, милорд! - Патриция Кэбот

— Не бойся, Эмма, — галантно произнес он. — Я позабочусь, чтобы этот юный наглец впредь не распускал руки.

— Но…

Слишком поздно. Клетус, еще не очухавшийся от первого удара, даже не заметил приближения второго. Эмма с ужасом наблюдала, как буфет разлетается на куски под его внушительным весом. Стопки фарфоровых тарелок взмыли в воздух, а затем медленно — так, во всяком случае, показалось Эмме, — опустились на поверженного шотландца.

Первыми упали суповые миски. Затем пришла очередь судков для приправ и уксуса. За ними последовали десертные тарелки и, наконец, дождем посыпались чашки с блюдцами.

Эмме казалось, что катастрофа продолжалась несколько часов, но, по-видимому, все произошло за считанные секунды, иначе граф наверняка поймал бы больше чем одну чашку, которую он подхватил за секунду до того, как та присоединилась к осколкам, устилавшим пол вокруг неподвижного тела Клетуса Мак-Юэна. Когда последний предмет завершил свое земное существование, разлетевшись вдребезги, Клетус застонал и приподнялся на локте с озадаченным видом.

— Что случилось? — поинтересовался он, стряхивая с груди осколки фарфора.

Эмма молча взирала на то, что некогда было сервизом на восемь персон из тончайшего белого фарфора, расписанного по краям гирляндами из роз, и от которого не осталось ни одного целого предмета, за исключением чашки в руке у графа. Уна фыркнула носом и пристроилась у ее ног, неодобрительно поглядывая на мужчин.

Джеймс первым нарушил молчание. Перевернув чашку, он посмотрел на надпись на донышке и приподнял брови.

— «Лимож», — прочитал он вслух — Довольно мило. — Это небрежное замечание явилось последней каплей. Как это похоже на Джеймса Марбери, девятого графа Денема! Уничтожить единственную вещь, которая имела для нее какую-либо ценность, точно так же, как он проделал это однажды год назад.

Шагнув вперед, Эмма выхватила чашку из его пальцев.

— Да! — выкрикнула она во всю мощь своих легких. — Это было довольно мило, не правда ли? До тех пор, пока вы не ворвались сюда и не разбили все вдребезги!

Граф заморгал, уставившись на нее. Он явно опешил, но Эмма была слишком сердита, чтобы считаться с его чувствами.

— Ворвался? — повторил он таким тоном, словно она задела его до глубины души. — Прошу прощения, Эмма, но мне показалось, что на тебя напали. Надеюсь, ты простишь мне столь джентльменский поступок, как попытка защитить тебя!

Эмма яростно сверкнула глазами.

— Это я пыталась защитить вас, нелепый вы человек. Это на вас он хотел напасть, а вовсе не на меня.

— На меня? — Джеймс приподнял брови и опустил взгляд на Клетуса, который, сидя на полу, очищал свой рукав от осколков фарфора, морщась каждый раз, когда острые концы впивались в его загрубевшую кожу. — Да я его впервые вижу!

Клетус, вздрогнув, поднял голову.

— Ч-что? — произнес он, заикаясь. Он еще не полностью оправился от полученных ударов и несколько раз тряхнул головой, чтобы прочистить мозги, прежде чем продолжить. — Я… я не знал, что это вы, сэр. Я думает, это лорд Маккрей.

— Лорд Маккрей? — Джеймс повернулся к вдове своего кузена. — Что еще за Маккрей?

Но Эмма только покачала головой, удрученно взирая на беспорядок на полу.

— Этот сервиз был свадебным подарком, — печально сказала она. — Единственным свадебным подарком, который мы со Стюартом получили. А теперь он пропал, уничтожен, и все из-за вашего упрямства и тупости…

— Тупости?! — воскликнул граф. — Ну, знаешь…

— Пропал. Все пропало. Неужели вы не видите? — Эмма не относилась к числу женщин, способных рыдать над черепками, но, надо признать, на секунду ее глаза защипало. Глядя на чашку в своих руках, она живо вспомнила тот день, когда сервиз прибыл в деревянном ящике с маркировкой «Лимож. Франция», и радостное волнение, с которым она извлекала из соломенной упаковки изящный фарфор.

Стюарт, конечно, укорял ее за это. Он был совершенно равнодушен к вещам. Странно, но это явилось одной из причин, из-за которых Эмма в него влюбилась, одним из множества качеств, поднимавших его на недосягаемую высоту по сравнению с другими мужчинами, которых она знала. Стюарт всегда был одухотворенной, жертвенной натурой. Никогда Эмма не встречала человека, до такой степени посвятившего себя помощи ближнему и послушного слову Божьему, как Стюарт. Она так старалась быть на него похожей, обратить все свои помыслы на духовное, не думать о материальном…

Но в этом, как и во многом другом, связанном со Стюартом, она потерпела неудачу.

И лиможский фарфор лишний тому пример. Как ей нравилось смотреть на небо сквозь свои новые тарелки и видеть сквозь них солнце. Это, утверждала Эмма, какое-то чудо. А когда Стюарт принялся объяснять ей химический процесс производства фарфора, она заткнула уши — так, конечно, чтобы Стюарт не видел, — предпочитая верить в чудо.

А теперь — спасибо Джеймсу Марбери! — чудо исчезло.

Граф Денем откашлялся.

— Скажи мне, как назывался сервиз, Эмма, — попросил он, — я закажу тебе такой же…

Злясь на себя, что так расчувствовалась из-за стопки тарелок, а еще больше на то, что проявила слабость в присутствии Джеймса, человека, с которым она поклялась никогда больше не разговаривать, Эмма вытерла слезы краешком рукава.

— Не стоит беспокоиться, — сказала она. — Все это не имеет значения.

Джеймс упрямо возразил:

— Имеет. Скажи только…

— Не имеет. Просто… — Эмма подняла на него взгляд. — Что вы здесь делаете? Я думала…

Стон Клетуса прервал ее на полуслове. Парню удалось стряхнуть осколки с одежды, и теперь он силился подняться на нетвердые ноги. Поставив уцелевшую чашку на каминную полку, Эмма поспешила ему на помощь.

— Как вы себя чувствуете, мистер Мак-Юэн? — спросила она. — Надеюсь, вы не изувечены?

— Нет-нет. — Клетус, более всего страдавший от уязвленной гордости, повернулся к груде обломков, в которую превратился буфет Эммы. — Миз Честертон! — воскликнул он. — Неужто это я натворил?

— Ничего подобного, — заявила Эмма. — Это его рук дело. — Она метнула испепеляющий взгляд в сторону Джеймса, но Клетус, с ужасом взиравший на обломки буфета, ничего не заметил.

— Господи, — выдохнул он. — Я сделаю вам новый, миз Честертон. Обещаю. Клянусь, он будет лучше старого.

— Спасибо, мистер Мак-Юэн. — Эмма подняла с пола его шляпу, отряхнула ее и протянула хозяину. — А теперь вам лучше уйти.

Клетус взял шляпу, однако не двинулся с места, вперив неприязненный взгляд в графа.

— А этот? — буркнул он. Эмма сложила руки на груди.

— Что этот, мистер Мак-Юэн?

— Ну. — Клетус переступил с ноги на ногу. — Кто он такой?