Учитель Истории - Артур Гафуров

— Коллекцию собираются перевозить в Москву?

Я снова повернулся к пожилой паре, но те уже направились к выходу и меня не услышали, так что вопрос утонул в голосах других людей. Вопрос, конечно, был риторическим: надписи на транспарантах избавляли от всякой необходимости на него отвечать — но осадок все равно остался. Им-то я что сделал?

Пожалуй, на сегодня впечатлений хватит. Лучше наведаться в общежитие и узнать, как обстоят дела с моей комнатой. А ознакомление с национальным достоянием отложить на потом. Тем более, туда сейчас и не пройти: защитники не пропускают никого в здание, только позволяют выйти тем, кто на момент их появления (а точнее, активизации) уже находился внутри.

Я последовал к выходу, когда уже у самых ворот столкнулся с небольшой группой школьников, заходящих с улицы. На вид — пятиклассники, может, чуть постарше. Завидев митингующих, они возбужденно заголосили и наперегонки побежали к ним, радостно вопя во всю глотку:

— Шизик тут!

— Шизик с вами!

— Шизик, выходи!

Один из пацанов, поскользнулся и полетел на землю, но на него никто не обратил внимания. Тут же подскочив, словно резиновый мячик, он, как ни в чем не бывало, припустил следом за товарищами, горланя громче прежнего:

— Шизик, шизик!

Шизик, шизик… Что еще за шизик? Заинтересованный их поведением, я задержался у ворот, но издалека так и не смог разглядеть, к кому именно обращались дети. Не иначе к кому-то из стоявших в добровольном оцеплении.

Появились монахи и начали успокаивать собравшийся народ: завидев людей в рясах, оравшие про шизика детишки кинулись врассыпную, ловко уворачиваясь от тянувшихся к ним рук и вереща, как резаные поросята.

Похоже, еще одна привычная для местных забава, решил я про себя и отправился восвояси.

Глава IV: Снова в школу

— Уважаемые коллеги, позвольте представить вам Филиппа Анатольевича Лазарева. Филипп Анатольевич любезно согласился на время влиться в наши ряды, дабы поделиться с учениками своими знаниями основ юриспур… юрипрус…

— Юриспруденции, — я вежливо кивнул Елене, а вслед за тем дружелюбно улыбнулся остальным собравшимся в учительской педагогам. — Очень приятно. Надеюсь на плодотворное сотрудничество.

В ответ лишь несколько вялых улыбок да пара небрежных кивков. Вот так прием. Даже не верится. Я метался взглядом от лица к лицу и все больше разочаровывался, то ли в них, то ли в себе. Судя по физиономиям, товарищам вообще глубоко пофиг, новый ли я их коллега или восковая фигура последнего. Абсолютное торжество равнодушия. Да нет, даже не равнодушия, а какой-то смеси брезгливости и разочарования. Что я сделал не так? Только в глазах двух молодых учительниц заметна хоть какая-то симпатия, но, как я сразу заподозрил, это связано исключительно с моей гендерной принадлежностью. Мужчин и вправду маловато: пожилой преподаватель музыки (ровесник безвременно почившего Ростроповича) да алкаш-трудовик, который прославился спаиванием учеников в дни государственных праздников. Все прочие — дамы, причем, большинство уже в хорошем возрасте. Их я не заинтересовал даже как мужчина. Мда, веселая работка ожидается…

Директриса — особа, вроде бы, и не старая, но какая-то вся обрюзгшая, оплывшая и запущенная — лениво посмотрела в мою сторону, поморщилась и уткнулась в экран своего телефона. Тоже мне жюри. Странно, что меня вообще взяли без предварительного согласования и собеседования с ней. Или она так доверяет своему заму?

Елена, завидев реакцию собратьев по цеху (видимо, сама она ожидала чего-то иного), густо покраснела и спешно свернула церемонию.

— Ну, вот и познакомились! Филипп Анатольевич приступает к работе в пятницу, сегодня просто зашел поздороваться.

— Да, да, — поспешил согласиться я. — Был очень рад. Надеюсь, в пятницу получится…

— Да, в пятницу познакомимся поближе!

Странно, но при этих словах на некоторых лицах возникло кое-какое движение. Еще не до конца осознав, в чем здесь суть, я осторожно продолжил.

— Несомненно. Думаю, после уроков можно будет устроить небольшой…

Лица обретали краски, в них пробуждалась жизнь. Но я уже и так все понял. Они ждали стола. «Поляны», если по-простому. И решили, что раз новенький даже тортика с собой не принес, значит, он жмот, жлоб и вообще нехороший человек. Что ж, одной загадкой меньше. Будет вам банкет, дамы и господа, будет, не переживайте.

— Ждем вас в пятницу, — подмигнула мне молодая, не очень красивая учительница с короткими светлыми волосами.

— Хорошо, хорошо, я все понял. А теперь я, пожалуй, не буду тратить ваше время и пойду…

— Простите, я опоздал! Ничего не пропустил?

Я обернулся. В дверях стоял запыхавшийся молодой парень в сером костюме. Сперва мне показалось, что это какой-то заблудившийся одиннадцатиклассник: выглядит соответственно, да и голос какой-то мальчишеский, — но директриса, снова оторвавшись от своего телефона, укоризненно бросила в его сторону:

— Сизов, ну сколько можно? Каждый день одно и то же.

— А что? — вновь прибывший посмотрел на часы. — Еще только двадцать шесть минут девятого. До начала урока целых четыре минуты!

Тут он заметил меня и так широко и радостно улыбнулся, словно я был его старинным другом, которого он не видел много-много лет. Я невольно отступил на полшага назад: показалось, что парень вот-вот кинется обниматься. Но он лишь переложил портфель из руки в руку, освободившейся пятерней пригладил свои короткие растрепавшиеся волосы и поправил лацкан пиджака, под которым вместо рубашки обнаружилась серая, под цвет костюма, водолазка.

— Привет, — осторожно поздоровался я, краем глаза косясь на Елену: не подаст ли сигнал к бегству?

— Привет, привет! — воскликнул он, не прекращая своих манипуляций с пиджаком. — Ты у нас тот самый новенький, который юрист из Москвы? Здорово! А я Женя… То есть Евгений Валерьевич. Историю преподаю.

— Потом познакомитесь, — перебила его директриса. — Все, прошу всех разойтись по кабинетам. Дети ждут. И мне пора…

Через минуту учительская была пуста. Остались только мы с Еленой да молодая светловолосая учительница — та, что подмигнула мне.

— Сонечка, тебе чего? — обратилась к ней Елена.

— Ничего, — ответила та, занимая освободившийся диван. — Просто у меня урока нет.

— Ааа… Ну ладно. Филипп Анатольевич, пройдемте в мой класс? На пару слов.

— Да, конечно…

— Идем, — она всем видом показала, что хочет поговорить со мной тет-а-тет, и так некстати оставшаяся свободной Сонечка немного мешается.

Прозвенел звонок.

— Почему ваш историк так мне обрадовался? — спросил я, пока мы пробирались сквозь стремительно редеющие потоки учеников, спешивших в классы. — Словно я ему денег задолжал, а теперь сообщил, что возвращаю.

— Не обращай внимания, — отмахнулась Елена. — Женя вообще у нас чудак, каких редко встретишь. Это сегодня он в костюме — редкое явление. Бывало, что и в домашних тапочках приходил.

— Да ладно! — не поверил я.

— Я правду говорю. Он безобидный, конечно, но странный. По-настоящему странный.

— В каком смысле странный?

— Ну… Не совсем здоровый, что ли… Ему бы у врача провериться, если по-хорошему.

— Как же такому разрешили в школе работать?

— Я же говорила тебе! С кадрами сейчас беда. Да и предмет свой он знает назубок, лучше него в городе не найти. Другой вопрос, как эти знания он доносит до детей…

Мы зашли в кабинет, где преподавала Елена. Сейчас он пустовал, но судя по всему, это ненадолго — до начала следующей сорокапятиминутки. Обстановка недвусмысленно указывала, что здесь в ходу русский язык и литература. Сразу вспомнилось, что позавчера моя нанимательница упоминала ученицу — призера областной олимпиады. Как раз по русскому языку. Значит, Елена Ильинична не привирала, говоря, что она одна из немногих, кому не наплевать на школу. Судя по обстановке, царящей в учительской, так оно и есть…

— О чем вы хотели со мной поговорить? — я уселся на первую парту — прямо на столешницу.

Моя нанимательница тут же меня одернула.

— Сядь на стул. Ты… Вы, все-таки, теперь учитель. Вдруг кто-нибудь зайдет?

— Да, простите… — я поспешно пересел.

Хозяйка класса расположилась за своим столом.

— Документы о вашем временном трудоустройстве будут готовы завтра.

— Хорошо.

— Я буду очень рада, если перед первым уроком мы обсудим твой учебный план. Чтобы не было эксцессов. Но это желательно сделать уже завтра, иначе может не хватить времени на правку.

— Разумеется.

— План составили?

— Почти. Сегодня будет готов.

— Это хорошо… А моим делом вы уже занимались?

— Увы, нет. Вчера я весь день и вечер посвятил школьным вопросам. Но сегодня засяду за жилищный кодекс.