Чернила под кожей - Дейрдре Салливан

Они решили, что он погиб при родах, и бросили его. Купили младшего ребенка у не такого обеспеченного брата. Своих детей не заводили.

Мне кажется, что это выдумки. Эту историю я слышала еще не раз — разные детали, но одна мораль. Не зли ремесленниц, иначе пожалеешь. Бабушка звала ее ремесленницей, мама порою тоже. Какое-то неправильное слово, как мне кажется теперь, неудобно слетает с языка.

Ливия, моя подруга, которая стоит на кассе, пока я работаю в отделе гастрономии, знала девчонку, которая изобличила одну такую же бродяжку в краже и позвала охрану магазина. Бродяжка разозлилась, предупредила, что девчонка пожалеет. Ну и потом эта знакомая родила ребенка с лицом свиньи.

Шучу. На самом деле девчонку подстерегли после работы и избили. Она легла в больницу. (Все-таки есть правда в этих сказках, да? Предупреждение.) Но провернуть такое может кто угодно. Достаточно собрать друзей, которые готовы поколотить любого по твоей указке.

Когда я слушаю, я не противоречу, просто киваю. Пусть люди ненавидят других людей. Не моя проблема, пока их злость направлена не на меня. Я не выдержу ни ненависти, ни любви. Во мне и так уж много неправильной любви и нездоровой ненависти.

Чернила — не единственное, что можно капнуть в рану. Грязь и пепел подходят тоже. Магическая кожа выталкивает чужеродные тела. Где-то используют даже пепел мертвецов. Шрамы остаются грубые и злые, как детский грим на Хеллоуин.

Вот о таком мы разговариваем с Ливией, вытирая пыль и расставляя товар по полкам. Я режу ветчину на завтра и думаю о Томе. Ломтерезка — опасная машина. С тех пор как начала работать, я слышала множество историй о пальцах, волосах, ногтях, локтях, застрявших и отрезанных. Когда цель у устройства — резать мясо, необычайно ясно понимаешь, что все мы тоже сделаны из мяса. Ломтерезка рычит зловеще, как чудовище, что по ночам прокрадывается в спальню, чтобы порезать молодую бархатную кожу.

Нанести рисунок и избежать инфекции — работа непростая. кожа заживает, но ей нельзя позволить исцелиться слишком плохо или слишком хорошо. Кислый сок поддерживает раздражение. Это если нет человеческого пепла под рукой.

В своей тетрадке я рисовала монстров. Каких-то из историй, каких-то придумала сама. Есть множество мифических существ, которые живут на коже, но не в реальном мире: грифоны, фениксы, единороги, драконы, саламандры, нимфы. Разве не странно, что люди лучше знают вымышленных животных, чем настоящих? Пилорыл, морской дракон, сахарная летяга звучат придуманными, но это не так. Я видела их в книге «Животные Австралии», которую я читаю на ночь. Сама книжка не очень, но вот иллюстрации просто прекрасны — такие старомодные, зернистые. Все звери из Австралии такие подозрительные. Сумчатые особенно.

Сумчатые в Австралии везде. Я бы не прочь наведаться туда, если будут деньги. Если смогу уехать. Столько «если». Иногда я представляю свою жизнь как множество дверей, которые захлопываются друг за другом. Моя вина на самом деле. Если бы мы жили с папой, у нас были бы деньги, но это я просила маму съехать, убедила саму себя, что, если мы уедем, причины друг друга ненавидеть растворятся и жить нам станет лучше. Все правда стало лучше, но теперь я ненавижу нас обеих.

Из кожи человека может вырасти все что угодно. Нарежь ее кусочками и собери мозаику или дерево. Позвоночник превращается в решетку для плюща, звезды загораются на пальцах и руках. Ребра будут клеткой для свежей рыбы, круглоглазой, ловящей воздух ртом.

Она встречается с мужчиной, Саймоном, работает он в страховании. Сегодня вечером они едят лазанью и смотрят телик. Мне было приказано не попадаться на глаза. Обычно я не против, только сегодня я злюсь на Тома.

Вот почему. После школы и до работы у меня был свободный час. Я написала Тому, спросила, можно ли зайти. Том ответил, что он сейчас не дома. Ладно. Вот только он соврал, я видела его, когда шла на работу. Он сидел в гостиной — не потрудился даже задернуть шторы — и резался в Xbox. Том в Xbox играет очень много. Наверно, именно поэтому я первая девчонка, с которой он смог переспать.

Самое странное, он не особо и заботится-то обо мне. Мне всегда казалось, что такие «негулящие», без личной жизни люди просто очень избирательны, с высокими стандартами и все такое. Мне казалось милым, что я у него первая. Так любая бы подумала, ведь правда?

Да он счастливчик, что нравится мне таким, как есть. Но он так не считает. Ну и ладно, потому что мне он не парень. Он мне не должен, я не должна ему. Хотя, наверно, я жду уважения? Немножко уважения, пожалуйста.

Так вот, почистив ломтерезку, я принимаюсь заворачивать продукты в пленку. На мне еще пара часов домашки, но дома ее делать не могу, ибо будут секс и стоны. Дурацкие тонкие стены. Это ужасно и неправильно. Мне должно быть плевать на маму и на Саймона, который в принципе неплох. Он первый ухажер у мамы после папы, а папу можно не считать. Он к ней плохо относился. Саймон в прошлом месяце мне на день рождения подарил открытку. Внутри лежали сорок баксов.

Мама все мурлыкала: «Ой, да не стоило», но подарку была рада, потому что ей теперь не нужно было давать мне деньги. Она купила мне парочку подержанных энциклопедий, желтый джемпер и книгу о мутантах. Мать она хорошая или может быть хорошей. Просто ее сломали. И меня сломали, и она об этом знает, но не прекращает дальше меня ломать.

Я не знаю, как исправить свою мать. Я пытаюсь, но в конце концов либо злюсь, либо на нее ору. Когда я в первый раз осталась с Томом на ночь и вернулась утром, мама влепила мне пощечину. Мне кажется, она завидовала, что ее дочь занимается чем-то нормальным, когда она сама забыла, как нормальной быть. Не такой нормальной, как была в детстве. У дедушки и бабушки водились деньги, поэтому Лаура привыкла ко всему хорошему. К чистому дому и порядочному душу, а не крану, на который надевают шланг.

Я никогда не чувствую себя помытой после душа в нашем дурацком доме. Постоянно кажется, будто я пахну. У Тома вот душ электрический, поэтому вода всегда горячая и напор хороший. Наверное, не стоит обижаться на него за игнорирование. Он делал так уже. Мы встретились на улице, я поздоровалась, а он прошел