Аяжан - Бердибек Сокпакбаев

Аяжан первая поняла, откуда слышался голос. Из голубой «Волги» кто-то выглядывал в окно. Это был тот самый мальчик с велосипедом — Мелис. И сейчас на его голове новая фуражка, съехавшая на затылок. Он ма­шет рукой и зовет:

— Эй, Ораз! Иди сюда!

А сам похож на человека, прилипшего к сиденью, будто и пошевельнуться не может. Ораз и Аяжан подошли к Мелису.

— Что ты здесь делаешь? — спросил его Ораз.

— Разъезжаю с папой! У Мелиса с висков, со лба текут ручьи пота. Но сам он будто не замечает этого. В такой знойный день он слишком тепло одет и сиднем сидит в душной машине. Аяжан презрительно смотрит на него и молчит.

— Ораз, ты зачем здесь?

— Принес папе папиросы и спички.

— А теперь отправишься домой?

— Домой.

Мелис небрежно указал на заднее сиденье машины и бросил Оразу:

— Садись. Подвезу.

Будто это его личная машина. Не сказал «подвезем» или «папа подвезет». Говорит «подвезу». Хвастун!

Хвастливый тон Мелиса был очень неприятен, и в ду­ше Аяжан осудила глупого мальчишку.

Ораз, отрицательно покачав головой, сказал:

— У нас у самих есть мотоцикл.

Вот ответ, так ответ! Он очень понравился Аяжан.

— Тьфу, скакать на мотоцикле, пыль глотать! Не лучше ли прокатиться в машине?!

— Катайся, сколько угодно!

Когда отъехали, Аяжан сказал Оразу: — Какой противный мальчишка! — Я тоже не люблю его.

Помечтаем!

Когда выехали с тока, солнце уже покатилось вниз, к линии горизонта. Небо начинало полыхать, будто где-то вдалеке бушевал пожар. Сарыке поехал какой-то дру­гой дорогой и спустился к реке. Впереди показался деревянный дом с двухскатной крышей. Вокруг копоши­лись куры. Необычный дом оказался водяной мельницей, построенной на склоне обрыва. Выскочила лохматая собака, лениво залаяла, да так и осталась на обочине дороги.

Самого мельника не было дома, их встретила его жена. Она почтительно поздоровалась с Сарыке, при­ласкала детей и стала справляться о домашних. Указы­вая на Аяжан, сказала:

— Э, голубка моя. Как похожа на отца!

Ораза она участливо расспрашивала о матери. Не лучше ли ей? Не поправилась ли?

— Нет, не поправилась. Апа поехала в район к профессору.

Жена мельника радушно пригласила всех в дом.

— Сначала я нашей Аяжан покажу мельницу, — ска­зал Сарыке. — Она даже не знает, как делается мука!

Напротив берег реки был похож на гриву коня, весь холмистый, тянется отрогами. Спускаясь, эти отроги заканчиваются зубцами, точно на гребне. Сарыке по­просил Аяжан и остальных внимательно посмотреть на эти места.

— Видите вон тот холм? — спросил он.

— Вон тот?

— Видим.

— За тем холмом будет на реке запруда, там встанет электростанция, даст ток. А в-о-он там сделаем пруд. Очень большой пруд... Разведем в нем много всякой рыбы — большой и маленькой — всякой. По краям пру­да фермы для птицы поставим. Деревьев насадим кругом... Когда ты, Аяжан, приедешь через несколько лет, — не узнаешь наши места, — Сарыбай улыбнулся.

Аяжан так захотелось, чтобы скорее все было, как рассказывает дедушка.

— Тогда можно будет в лодке кататься, да, ата?

— Еще бы!

— У нас в ЦУМе есть резиновые лодки. Мне папа обя­зательно купит такую лодку. Будем кататься, да, ата?

— Конечно! Озеро такое сделаем, что можно будет на пароходе кататься, не то что в лодке, — размечтался Сарыке.

— Вы будете сидеть, а я буду грести, — сказал Нурдаулет.

— Ты не будешь грести. Ораз будет грести. Ты лод­ку можешь перевернуть, — не соглашалась Аяжан.

— Не Ораз, а я буду грести!

— Если станешь так спорить, я тебя в лодку не посажу.

— А меня посадишь, апке? — попросилась Заурешка.

— Тебя посажу.

— А я тогда шилом проткну твою резиновую лод­ку, — рассердился Нурдаулет.

— Ата, смотри, он хочет проткнуть лодку шилом! — хором закричали сестренки.

Ну, конечно, лучшего мастера портить, чем Нурдаулет, не найдешь. И не стыдно тебе говорить такое... — осуждаюше сказал Сарыке, сурово взглянув на непо­слушного внука.

Eritromicihi

Ораз обещал Аяжан прийти завтра к двенадцати ча­сам. Все хотели отправиться на речку. Но почему-то он не пришел. Было так досадно, Аяжан стала беспо­коиться — что случилось? Хоть бы предупредил... Час. Два часа. Три. Но Ораз так и не явился. Он всегда та­кой аккуратный. Уж на него-то можно положиться. Для Аяжан и всех было загадкой: почему Ораз не пришел?

Они увидели товарища только через сутки, на другой день к вечеру.

— Ораз, почему ты не пришел вчера? Где ты был? Что произошло?

Невесело посмотрев на всех, Ораз сказал нехотя:

— Я ездил в Панфилов...

— Зачем ездил?

— Искал лекарство для апы.

— Какое лекарство?

Оказалось, что мама Ораза вчера ездила в район и показалась профессору. Профессор определил, что уши заболели от простуды. Выписал лекарство. Но Кулиша не нашла прописанного лекарства в районной аптеке.

Вчера с утра она посадила Ораза в автобус и послала за лекарством в Панфилов. Нет, надежды не оправда­лись! Ораз и там не нашел нужного. Видно, лекарство было новое, редкое, поэтому и трудно было разы­скать его.

— Вот рецепт, — сказал Ораз, доставая из нагруд­ного кармана клочок бумаги.

Аяжан осторожно взяла рецепт в руки и стала читать. Наверху написано: «Онербаевой». Затем идет название лекарства, написанное так, что прочесть они не смогли — «Eritromicini», и дальше, «принимать по одной таблетке три раза в день».

Аяжан заволновалась:

— Послушай, Ораз! Моя мама в Алма-Ате работает в аптеке. Там есть всякие лекарства. Давай напишем моей маме, пошлем ей рецепт и попросим выслать по­сылочкой. Ведь мама хорошо знает и тебя, и твою маму.

— Откуда знает?

— Я в письме все написала ей: как ты меня спас от коровы, как привел в дом к дедушке, как мы с тобой подружились. Мама знает даже Майлыаяка. О нем я тоже писала...

Все это порадовало Ораза.

— Идем, обо всем расскажем моей апе. Если она согласится, напишем письмо и пошлем рецепт.

— Идем!

Чудесное лекарство

Кулиша никогда не сидела без дела. И сейчас она была занята стиркой. Вошел Ораз, а за ним и Аяжан.

— Здравствуй, милая! Заходи, не стесняйся, — пригласила Кулиша, на этот раз первою здороваясь с девочкой.

Ораз потянул мать за рукав:

— Апа, зайди сюда, — позвал он ее в другую комнату. Кулиша пропустила вперед Ораза и Аяжан, а за ними и сама вошла в комнату. На столе лежали лист бумаги и карандаш. Все, что хотел сказать, Ораз напи­сал ей крупными и красивыми буквами на бумаге: «Апа, мама Аяжан в Алма-Ате работает в аптеке. Говорят, что там есть все лекарства. Если пошлем с письмом твой ре­цепт, мама Аяжан вышлет лекарство. Давай сдела­ем так?»

Прочитав все, как написал Ораз, Кулиша оберну­лась к Аяжан.

— Да, как кстати. Говорили ведь, что эта наша келин[1] работает в аптеке. Напишите, напишите, детки. И привет передайте от меня келин и Дарибаю. Может, найдут редкое лекарство и вышлют мне. Может, пове­зет, вылечусь...

Кулиша скова вспомнила о своей беде и снова стала горестно рассказывать о ней Аяжан.

— Нежданно погубила меня простуда... Когда поте­ряешь слух на оба уха, жизнь — не в жизнь, — закончи­ла она печально.

А то, что случилось потом, похоже на сон.

Прошло пять дней, и почтальон принес в дом Ораза маленькую посылочку из Алма-Аты. В этой посылочке было... лекарство. Два маленьких пузырька, запечатан­ные белой металлической пробкой. Они бережно завер­нуты в вату, чтобы не разбились дорогой. Надпись на этикетке — «Eritromicini». В пузырьках — белые, точно сахар, таблетки величиной с пуговки.

Кулиша обрадовалась так, как радовалась она при рождении своего любимого сына Ораза.

В посылке вместе с лекарством лежало и письмо.

«Кулиша-апа, здравствуйте! Я был очень огорчен вашим несчастьем. Читая ваше письмо, вспоминал дале­кое детство, оставленное в вашей долине под горой. Раз­ве я разлучался в детстве со своим другом Азимжаном? Неразлучны мы были. А вы, Кулиша-апа, вы были род­ной матерью ему и мне. Все, все вас любили за вашу доброту и мягкий характер. Разве я смогу забыть дни, которые провел в вашем доме, разве забуду я щедроты ваши?! Дорогая Кулиша-апа, помните такой случай: мы утопили в реке ваше корыто, играли, сделав из него пароход, на борту даже надпись была «Челюскинцы». Тогда, вместо того, чтобы наругать нас как следует, вы сказали только: «Самая большая находка, что вы, милые «моряки», остались живы. Пусть будет старое треснувшее корыто жертвой за ваше спасение и здо­ровье!»

Эти слова до сегодняшнего дня живут в моей душе. Да, немало пришлось натерпеться вам от нашего мальчишеского сумасбродства! Теперь о вашем лекарстве.

Здешние врачи хорошо отзываются о нём. Говорят, по­могает. Посылаем два флакона. Попробуйте, примите. Если нужно, еще вышлем. Удачи вам, исцеления! От всего сердца желаем скорого выздоровления!