Аяжан - Бердибек Сокпакбаев

Бердибек Ыдырысович Сокпакбаев

Аяжан

Приехала!

Через колхоз имени Джамбула каждый день прохо­дят два алма-атинских автобуса. Один мчится в пол­день, другой — между пятью и шестью вечера.

А бывает и так, как сегодня: расписание летит кувырком, и те, кто ждет на остановке, все глаза про­глядят, прежде чем увидят заклубившуюся на дороге пыль. Большой красный автобус подкатил на всех парах. К нему гурьбой бросились женщины с детьми, чемода­нами, узлами и стали протискиваться в заднюю дверь. Никто не обратил внимания, как из автобуса вышла маленькая черноглазая девочка семи-восьми лет. Это была Аяжан.

Видно, ее очень заботливо собирали в дорогу. Все сидело на девочке ловко, было чистым, опрятным. Не стоило, правда, в такой знойный день накидывать на плечи красный джемпер поверх голубенького в горош­ках сарафана. Ей было жарко, лоб обсыпан бисеринками пота, а тут еще надо нести чемодан, набитый ябло­ками! На развилке дороги она решительно останови­лась. Куда же идти?

— Спроси, где дедушкин дом! — крикнула, высунув­шись из автобуса, кондукторша. — Вон идут ребята!

— До свидания! Спасибо! — обрадовалась девочка.

Двери автобуса гулко щелкнули челюстями, мотор сердито заворчал, будто хотел сказать: «Что вы меня за­держиваете», и машина, выпустив голубую струйку ды­ма, покатила по асфальту.

Стоял ранний вечер, отпылавшее солнце скатилось за дальнюю горку, и мальчишки спешили засветло встретить скот с выпасов. Стадо коров, запрудившее все дорогу, направилось прямо к Аяжан.

В первый раз Аяжан увидела огромное, рогатое, мычащее на разные голоса стадо.

«Япырай, почему же меня никто не встретил? Ведь мама дала им телеграмму, что я еду!» — думала Аяжан, с надеждой оглядываясь по сторонам, не идет ли кто ей навстречу от дедушки Сарыбая? Нет, никого из людей поблизости не было видно. Зато коровы подошли уже совсем близко, и Аяжан с замирающим сердцем увиде­ла, какие они большие, страшные чудовища. Рога гроз­ные, глаза таращатся прямо на нее...

Что делать? Легко ли сообразить это, когда душа ушла в пятки, а коровы окружают тебя со всех сторон? «Зачем, зачем я не послушалась маму, — горевала Аяжан, — когда она говорила: «В следующее воскре­сенье я сама отвезу тебя». Расхрабрилась, подумаешь! И одна смогу доехать! Неужели я не найду дедушкин дом, что стоит прямо у дороги, рядом с автобусной оста­новкой? Ведь так объясняли мне снова и снова, когда сажали в автобус? Да, наконец, и у прохожих всегда можно спросить...»

Как будто в ответ на эти мысли, из-за стада выныр­нули два мальчика, преспокойно гнавшие коров.

— Эй, мальчики, вы не знаете, как пройти к дому кузнеца Сарыбая? — спросила Аяжан, изо всех сил ста­раясь, чтобы по ее голосу ребята не поняли, как она перетрусила.

Босой мальчуган, в ситцевой, с расстегнутым воро­том рубашке, остановился около незнакомки и, с не­скрываемым любопытством разглядывая ее, не спеша ответил:

— Знаем!

А другой, в новом вельветовом костюмчике, в ще­гольской фуражке и с велосипедом, который он вел ря­дом с собой, перебивая первого, протянул свободную руку вперед:

— Дом Сарыбая во-он на той улице!

Аяжан, незаметно косясь на коров, попросила:

— Может, вы меня проводите?

— И сама дойдешь, — буркнул хозяин велосипеда, отправляясь дальше своей дорогой.

 Не хотелось признаваться, что страшно сойти с мес­та. И едва Аяжан успела совсем неслышно шепнуть

«Я боюсь!» — как за спиной ее кто-то засопел. Она по­вернулась и пронзительно закричала, увидав рядом с собой широкие сопящие ноздри и огромные рога. Как горная козочка, прыгнула Аяжан — тут уж не прихо­дится выдерживать характер — и моментально спрята­лась за спинами мальчиков. Испуганные глаза ее бле­стели, смуглое личико побледнело...

Босой мальчик сказал снисходительно:

— Не забодает, не бойся.

А велосипедист так заливисто рассмеялся, что тут же поперхнулся, закашлялся и все не мог сказать то ехидное, что плясало у него на кончике языка.

В это время красная корова, перепугавшая Аяжан. принялась преспокойно облизывать своим длинным шершавым языком ее черный чемодан. Из него так вкусно пахло спелыми яблоками!

— Ах, ты, пошла! — закричал босой пастушонок и с размаху метнул в нее палку. Кто знает, был ли он при­родный снайпер, или просто ему повезло, только палка угодила корове прямо в лоб и упруго отскочила в сто­рону. Подучив такой отпор, «обидчица» круто поверну­лась и бросилась к стаду.

«То-то же, так тебе и надо», — подумала Аяжан, у которой отлегло от сердца.

— Майлыаяк, неси сюда палку!

Откуда-то из-под ног пулей метнулся смешной, в ры­жих подпалинах щенок, которого Аяжан и не заметила раньше. Он охотно исполнил приказ своего хозяина и так быстро побежал и принес палку в зубах, так весело при этом крутил головой во все стороны, что сразу по­нравился девочке.

«Какой умный щенок!» — поглядывая то... на Майлыаяка, то на его дрессировщика, думала Аяжан, поти­хоньку пробираясь вперед за спиной своего спасителя.

Ораз

Босоногий мальчишка не только согласился повести Аяжан к кузнецу Сарыбаю, но и взялся нести ее тяже­лый чемодан.

— Я и сама могу! — заупрямилась Аяжан, не хотев­шая расставаться с гостинцами для дедушки и его до­мочадцев.

— Давай! Не бойся! — настаивал босоногий, отби­рая у нее ношу.

Звали его Ораз. И отец, и мать Ораза жили в колхо­зе. Отец работал комбайнером, мать — уборщицей в школе.

Все это Аяжан узнала тут же, дорогой.

— Ты какой класс окончил? — спросила Аяжан.

— Второй, — ответил Ораз. — А ты?

— А я первый! Тот мальчик с тобой учится?

— Какой мальчик?

— Тот, что с велосипедом.

— Нет, он уже в четвертом классе.

— В четвертом? — удивилась Аяжан.

— Да! Это он только ростом маленький, а ему один­надцать лет. — «Одиннадцать» прозвучало очень вну­шительно.

— А тебе сколько? — спохватился Ораз.

— Мне четвертого декабря исполнится восемь! — сказала Аяжан, незаметно примечая, какое впечатление это производит на Ораза.

Не успели новые знакомые дойти до дома дедушки Сарыбая, как почувствовали себя старыми друзьями. Испуг Аяжан прошел, и она смелее поглядывала на своего провожатого. Это был смуглый мальчик, с озор­ными глазами, с черными от загара руками и ногами...

Широкая улица, сбегающая вниз к реке, раскину­лась перед ними. Весело было идти по ней, посматривая во все стороны. Ведь Аяжан здесь впервые, и все, что она видит, так ново для нее! Здесь нет, как в городе, множества пешеходов или верениц машин. Зато по обочинам на зеленой травке пасутся стаи гусей и уток, у ворот стоят уже вовсе не страшные коровы и тихонько, сыто мычат, извещают хозяев: «Мы пришли!»

А каким хитрюгой оказался пестрый щенок! Он бе­жал впереди, помахивая смешным хвостиком, будто говоря: «Я знаю, в какой дом вы идете». На шее у него красивый желтый кожаный ошейник. Длинные уши с кисточками на концах болтаются как серьги, и он поми­нутно оборачивается к Аяжан и Оразу, так и норовя за­глянуть им в глаза.

Ораз, устав нести чемодан, переменил руку.

— Тяжелый какой. Что в нем?

— Яблоки.

Вот как раз яблоки— то и не растут в колхозе имени Джамбула!

«Как жаль!» — думает Ораз, потому что хорошо знает, до чего Екусен алма-атинский апорт. Втянув аро­мат его, сопровождавший их всю дорогу, он даже про­глотил слюну, почувствовав на языке сладость.

Нет, Аяжан не догадалась, как хочется попробовать Оразу чудо-яблоко, ходя бы кусочек надкусить! Она только увидела, что на носу Ораза выступили капли пота и потребовала:

— Теперь я сама понесу!

Но Ораз и не подумал отдать чемодан.

— Уже пришли! Видишь? В этом доме живет Сарыкен...

Телеграмму? Не получали...

Хороши летние вечера в колхозе! Кончен трудовой день, скот загнали в кошары, во дворе варится ужин, и вся семья кузнеца Сарыбая собралась возле дома. Сам он, вернувшись с работы, умылся, переоделся, промочил горло парой тостаганов пахучего кумыса, сел возле окна в тени голоногих тополей и закурил свою старую труб­ку, задумчиво уставившись на дорогу. Кто сказал, что дедушка постарел? Ведь это его острые глаза раньше всех заметили приезжую гостью?

— Ой, аке, не Аяш ли там идет? — заволновался он и в нетерпении даже вскочил со своего места.

Сколько радости приносят с собой гости! Всех вспо­лошил приезд Аяжан, все хотели обнять ее, расспро­сить поскорей: и Меруерт-апай, собравшаяся доить ко­рову, и Батима, раздувавшая самовар, и маленькая пятилетняя Заурешка с чумазым Носиком, вечно спорившая с восьмилетним братишкой-непоседой Нурдаулетом. Эти двое никогда еще не видели Аяжан. Но Ба­тима сразу ее узнала и крикнула первая:

— Аяш!

А за ней и малыши завопили наперебой: