Пиранья - Марина Крамер

на лице написано, что последней книгой, которую эта Веткина прочитала, был букварь. И было это очень давно. А о театрах она знает только по названиям автобусных остановок.

– Это ты из чего такой вывод сделал?

Андрей отхлебнул кофе и вынул из кармана блокнот:

– Веткина Анна Дмитриевна у нас по образованию штукатур-маляр третьего разряда, окончила профессиональное училище номер три города Климовска, переехала в наш город сразу после окончания, работала на стройке отделочницей. Два года назад уволилась, болталась полгода без работы, потом устроилась помощником референта в фирму по продаже оргтехники. Ты знаешь, кто такой помощник референта? Это девушка, которая варит кофе и складывает документы в папки. Ну, может, еще выполняет мелкие поручения – типа курьерской доставки. Где в этой биографии Достоевский и Станиславский?

– То есть ты не допускаешь, что интересоваться искусством она может в нерабочее время? Ты что, по диплому о среднеспециальном образовании сделал такой вывод? – поморщилась Лена. – Это, знаешь ли…

– В свободное от работы время Анна Дмитриевна Веткина трется в одном спортивном клубе, где обучают ножевому бою, подруга. Владеет этим клубом некто Карманов Виталий Егорович. Фамилия ни о чем не говорит?

Фамилия Лене ни о чем не говорила, она честно попыталась напрячь память, но так ничего и не вспомнила.

– Ладно, сдаюсь. Кто это?

– Да сам-то он никто по сути, так – мажор избалованный, куча штрафов за превышение скорости и езду в нетрезвом состоянии. Но вот папа у нас – Карманов Егор Витальевич, депутат Госдумы от нашей области. Стыдно, дорогая, в твоем-то чине таких вещей не знать, – ухмыльнулся Андрей, отставляя кружку на подоконник.

Лена сжала пальцами переносицу и зажмурилась:

– Не понимаю, какая тут связь.

– Ну, ты хочешь сказать, что девушка, увлеченная Достоевским и театром, свободное время будет проводить в клубе, где до фига холодного оружия и учат им владеть? Да еще и владелец такой законопослушный. Кстати, она там единственная девица, вот так-то. А еще сторож здания, где клуб этот расположен, утверждает, что не раз видел, как уезжала она из клуба после тренировок именно с гражданином Кармановым на его спортивной дорогущей тачке.

– А говоришь – нечего рассказывать, – пробормотала Лена.

– Молодец я, что наружку приставил?

– Молодец… только что нам это может дать? Что она состоит с этим Кармановым в связи? Так это вроде не преступление.

– Само по себе – конечно, нет. Но вот ножевые раны на трупе…

– Не притягивай за уши.

Паровозников картинно закатил глаза, давая понять, что Лена опять отвергла его гениальную версию. Крошина поморщилась:

– Ну что? Скажешь, не так? Не всякий, кто владеет ножом, способен этим самым ножом кого-то убить. И вообще… С чего мы взяли, что Веткина им владеет, а? По умолчанию?

– То есть? – удивленно вытаращил глаза Андрей. – Девка посещает тренировки – и не знает, что нож берут за рукоятку, а не за лезвие? Ты совсем-то не заговаривайся.

– Андрей, – терпеливо проговорила Лена, глядя на оперативника в упор, – мы с тобой знаем только то, что Веткина посещает этот клуб. Что она делает там – мы пока достоверно знать не можем. Вдруг просто на скамейке сидит и с обожанием смотрит на кого-то из занимающихся? На того же Карманова, например?

Паровозников махнул рукой и встал:

– Все, я понял. Когда тебе нужно, чтобы я ушел, ты начинаешь гнать вот такую пургу. А могла просто сказать: «Майор Паровозников, покиньте помещение».

– Да при чем тут… – Но он перебил:

– Да при всем. Закончишь – звони, до дома довезу.

Андрей вышел из кабинета, и Лена поняла, что обидела его. Действительно, какого черта начала упираться и городить эту чушь про неумение Веткиной владеть ножом? Та ведь сама сказала – занимаюсь, мол. Наверное, Андрей прав, и Лена начинала отвергать его версии ровно в тот момент, когда хотела избавиться от его присутствия.

«Интересно, почему он никогда не обижается на меня настолько, чтобы вообще перестать разговаривать? – думала она, глядя в окно. – Ладно – работа, хотя и тут можно избежать столкновений при желании, но почему он не перестает со мной общаться? Юлька бы сейчас сказала – он тебя любит, а ты идиотка».

Юлия Воронкова, известная сериальная актриса, была Лениной подругой еще со школы, знала о жизни Крошиной все и даже чуть больше, потому никогда не стеснялась в выражениях и говорила в глаза все, что думает. Разрыв с Андреем Юлька осуждала горячо и пыталась убедить Лену сделать первый шаг к воссоединению, но та уперлась, хотя даже себе не могла четко объяснить причину этого упрямства.

Жить с Паровозниковым было вполне комфортно, хотя порой он пытался намекнуть Лене, что объем выливаемой на его голову заботы нужно бы сократить. Однако Крошина была так устроена – ей хотелось заполнять собой все пространство в жизни мужчины, не занятое работой, а в случае с Андреем – и рабочее тоже. Юлька не раз говорила, что невозможно так душить мужчину заботой и вниманием, этого не в состоянии выдержать никто – собственно, так и было. Даже зацикленный на себе нарцисс Никита Кольцов не смог терпеть Лениных попыток окружить его максимальной заботой, что уж говорить о Паровозникове, который привык все и всегда решать сам…

– Да и черт с ними, – вздохнула Лена, отвлекаясь от нерабочих мыслей. – На мужиках свет клином не сошелся, в конце концов. Почему я должна себя менять? Я себе комфорта хочу в первую очередь, а мой комфорт – такой, мне надо быть для кого-то смыслом жизни, а не скрашивать досуг в свободное от всего остального время.

Но глубоко в душе Крошина уже не была так уверена в своей правоте…

Вдруг выглянуло солнце. Для осени в их регионе это было весьма редким явлением – чтобы вот так ярко и даже обжигающе с самого утра светило в окно, словно намекая на предстоящий хороший день. Лена, разбуженная солнечным лучом, зажмурилась, потянулась в постели и села, нашаривая рукой телефон на тумбочке.

– Еще полчаса можно было спать… – простонала она вслух, но вдруг подумала, что в такой теплый день лучше бы выйти пораньше и прогуляться до работы пешком.

Решительно откинув одеяло, она прошлепала в ванную, быстро закончила все утренние процедуры и принялась варить кофе и готовить завтрак.

В последнее время Лена приучила себя делать это, хотя прежде обходилась чашкой кофе с молоком.

«Пирог, что ли, вечером испечь? – думала Крошина, помешивая овсянку в кастрюльке. – А что… можно с дрожжевым тестом не заморачиваться, сделать просто заливной, тоже вкусно».

Однако на смену мыслям о пироге тут же подкрались другие – о том, что размер одежды за последний год изменился в сторону увеличения, и этот факт Лену очень печалил. Она никогда не была худой, но и назвать ее пышкой было бы преувеличением, однако то, что любимые джинсы перестали застегиваться, а «молния» на форменной юбке предательски топорщилась и