Поиски предков Адама - Владимир Ларичев

Но, как выяснилось. Шафгаузен оказался первым и последним сторонником докладчика. Нельзя сказать, что те, кто принял затем участие в дискуссии, высказали сомнения по каждому из выдвинутых Фульроттом утверждений. Напротив, со многими заключениями участники сессии без колебаний согласились. Однако заканчивались выступления примерно одинаково: поскольку нет доказательств ледникового возраста слоя глины, в котором залегали кости человека, нет достаточного основания относить время его жизни к древним эпохам. Может статься, что жил он совсем недавно, и в таком случае необычные особенности скелета следует объяснять другими причинами. Какие факты, опровергающие скептицизм, могли противопоставить Фульротт и Шафгаузен? Пока никаких.

Но деятельная натура эльберфельдского профессора не может ждать, пока все образуется само собой. Текст своего сенсационного выступления он отправил в научный журнал, назвав его следующим образом: «Останки человека из грота Фельзен долины Дюссель. Заметка к вопросу о существовании ископаемого человека». Редакция раздумывала почти два года, затем все же рискнула напечатать доклад, но сопроводила публикацию комментариями, смысл которых сводился к тому, что сотрудники журнала не несут ответственности за ее содержание, а тем более за выводы. Одним словом, на всякий случай создавалось впечатление, что она издана как некий курьез.

Тем не менее выход в свет в 1859 году первого сочинения об открытии в Фельдгоферском гроте составил Фульротту более обширную и разнообразную аудиторию, чем та, что слушала его в Бонне. О находке останков обезьянообразного человека заговорили не только в Германии, но и в Бельгии, Франции, Англии. Особое внимание обратил на нее один из ближайших друзей Дарвина английский геолог Чарлз Лайель, одержимый идеей доказать глубокий возраст рода человеческого. Когда он прочитал заметку Фульротта, то понял, что троглодит, вероятно, представляет собой как раз давно искомое загадочное существо, названное археологами «допотопным предком». Ему, геологу, сразу бросилось в глаза самое слабое место гипотезы эльберфельдского профессора — отсутствие доказательств значительной древности глинистых отложений, в которых покоились костные останки. Решение созрело мгновенно: надо ехать в Германию и вместе с Фульроттом осмотреть место находки.

В 1860 году Лайель прибыл в долину Неандерталь и внимательно изучил окрестности Фельдгоферского грота. От той поездки сохранился эскиз, позволяющий представить в разрезе известняковую скалу, что круто поднималась над рекой Дюссель, сравнительно обширное убежище и пласт песчанистой глины, которая, как одеяло, покрывала плоскую вершину горы с редкими деревьями. Изучение грота не позволило Лайелю установить возраст отложений, заполнявших камеру, что, впрочем, нё помешало ему поддержать точку зрения Фульротта.

Правда, в своих взглядах он был менее решителен. Порой ему казалось, что зверообразный человек из Неандерталя жил все же сравнительно недавно и поэтому необычные анатомические особенности черепа и конечностей проще объяснить нарушениями в развитии индивида. Кроме того, как это ни покажется странным, его, эволюциониста по духу, вообще смущал неандертальский монстр. Выдающийся ученый, который сделал в свое время больше, чем кто-либо из геологов, для подтверждения идеи существования ископаемого человека, вместе с тем проявлял, оказывается, слабость:гпо собственным словам, он питал непреодолимое отвращение к мысли о возможном, пусть даже очень далеком родстве своем с обезьяной!

И все же в высказываниях Лайеля преобладали утверждения, подчеркивающие выдающееся значение находки для раскрытия процесса становления homo sapiens, высокая честь и мужество понять которую принадлежала Фульротту. Профессор гимназии Эльбер-фельда гордился, что его открытие привлекло внимание выдающегося геолога Европы. Хотелось бы, конечно, слышать большую определенность в суждениях знаменитости, но разве виноват Лайель, что в гроте ему не посчастливилось найти ни одной косточки вымерших животных? Неужто заклятое препятствие так и останется непреодолимым? Фульротт и Лайель встретились еще раз в 1868 году. Но как ни приятно прошла встреча, кости из Неандерталя, которые хранились в доме Фульротта, не могли рассказать больше, чем удалось узнать от них ранее.

Лайель не единственный из английских ученых, кто ободрял Фульротта и поддерживал в нем уверенность в значительности открытия. Анатомы Англии тоже с большим интересом встретили сообщение о Фельдгофере и воздали» должное исследователю найденных там останков. Среди высказанных точек зрения наибольшее внимание ученого мира привлекла позиция выдающегося анатома Генри Гекели, соратника Дарвина. Гекели, ознакомившись с описанием останков неандертальца, немало подивился их необычайно примитивным особенностям. Люди, обладающие столь звериными чертами, заявил он, относятся к той стадии развития человечества, представители которой не сохранились на земле. Даже аборигены Австралии, по мнению Гекели, наиболее примитивный в физическом смысле тип «человека разумного», несравнимы с троглодитом из Неандерталя, настолько он зверообразен! Утверждение такого рода не столь заурядно, как может показаться с первого взгляда. Достаточно сказать, что сам Дарвин, лидер эволюционистов, так и не высказался достаточно определенно по поводу находок Фульротта, только однажды скупо указав на открытие в Фельдго-ферском гроте. Сдержанность Дарвина чтем более примечательна, что короткая безликая фраза написана им на одной из страниц великого творения — книги, озаглавленной так: «Происхождение человека»!

Что касается других, то характерно слово, брошенное мимоходом английским натуралистом Альфредом Уоллесом: «Дикарь!» Он выразил уверенность, что ничего подобного археологи никогда не найдут — настолько курьезен и уродлив троглодит из Фельдгофера.

Однако помощник Лайеля, ирландский антрополог Вильям Кинг, придерживался противоположной точки зрения: существо из Неандерталя представляет особый тип людей, достаточно широко распространенный ког-да-то в Европе. Он выделил это творение природы в особый вид, назвав в отличие от homo sapiens («человека разумного») — homo neandertalensis («человеком неандертальским»). Иоахиму Нойманну-Неандеру еще раз повезло — его звучный псевдоним стал составной частью имени самого древнего из предков людей.

Но, кроме этих, пусть очень важных свидетельств признания, какой шквал насмешек, сомнительных острот, пристрастных, яростных суждений обрушился на Фульротта! Возобладавшее в 60-е годы мнение можно выразить словами: «Этого не может быть!» Прежде всего, не хотели поверить в главное: в гроте Фельдгофер удалось найти останки существа, резко отличного во многих деталях строения костных структур от homo sapiens. Им казалось, что нечто подобное могло встречаться если не у современных людей, то у тех, кто жил на севере Европы какой-нибудь десяток веков назад. Чтобы нагляднее представить характер возражений Фульротту и понять, насколько крепкими следовало иметь нервы, выслушивая подобное, приводим некоторые классические образцы.

Париж. Аудитория Антропологического общества. На трибуне видный французский антрополог Прюнер-Бей:

— …У меня нет сомнений, господа, что в долине реки Дюссель обнаружены костные останки древнего кельта. Конечно, черепная крышка, описанная профессором Фульроттом, достаточно странная, но он не учел одного обстоятельства — ему посчастливилось найти скелет не нормального кельта, а идиота от рождения. Совершенно очевидно, что физические и психические нарушения нашли яркое отражение в особенностях строения костей, выкопанных из глины. Обратите внимание на значительную кривизну бедра, господа: она означает, что кельт ходил сутулясь и сильно согнув ноги в коленях! Таков итог моих раздумий над «курьезом природы» из грота Фельдгофер…

Геттинген. Перед коллегами выступает анатом Рудольф Вагнер:

— …По моему мнению, антропологические особенности строения чёрепной крышки, а также других частей скелета дают}возможность утверждать, что в Не-андертале найдены останки пожилого эмигранта из Голландии…

Бонн. Мыслями о находке делится земляк Фульротта, анатом Август, Франц Мейер:

— …Мне кажется, разгадка тайны грота Фельдгофер до смешного проста. Для меня очевидно, что никакого особого неандертальского человека нет, поскольку я могу точно сказать, когда умер тот, кого нашли в гроте, — ровно полвека назад, в 1814 году. Сейчас разъясню, господа, немного терпения! Все дело в том, что в особенностях строения черепной крышки отчетливо проглядываются монголоидные черты. Если к этому добавить необычайно изогнутое бедро, то все сразу станет на место: это погребение монголоидного казака! Как он мог оказаться на берегах реки Дюссель, спросите вы? Те, кто внимательно слушал меня, надеюсь, догадались: 1814 год — именно тогда по долине Рейна проходила армия русского генерала Чернышева. Старики помнят, какие ожесточенные сражения развернулись тогда с авангардом войск Наполеона Бонапарта — они привели к большим потерям с обеих сторон. Я как бы воочию вижу трагедию: тяжело раненный казак в поисках пристанища заползает в Фельд-гоферский грот. Он смертельно ранен и вскоре умирает в страшных мучениях. Пять десятилетий вполне достаточно, чтобы труп занесло глиной. Вот почему черепная крышка обладает монголоидными особенностями. Что касается бедра, то его необычная изогнутость объясняется просто: вы видите бедро воина, редко слезающего с лошади! Остается последний вопрос — каков возраст первобытного человека? По-моему, несерьезно говорить о допотопной эпохе. 8000 лет — таков крайний, с разного рода возможными допусками предел времени его существования. На эту тему я написал статью, которую в скором времени опубликую…