Генетический дефект - Алекс Рудер

— Доброе утро, — секретарша сделала Матью приглашающий жест.

Матью вошел и остановился на пороге. Обычный кабинет средней руки клерка, подумал он, директор BGTI мог бы иметь и что-то более приличное. Директор сидел, откинувшись в кресле и заложив руки за голову.

— Садитесь, Матью, — он снял руки с затылка и положил локти на стол. — Я бы должен был поздравить вас с рождением сына, но… — директор набрал в грудь воздух, — …лучше, Матью, взгляните сами… — Директор толкнул толстый отчет генетического теста по столу в направлении Матью.

— Говард Фрэнки, — прочитал Матью на титульном листе. “С” — 82 с чем-то, “NC” — 12.62 процента Матью уперся в эту последнюю цифру. Он почти потерял сознание на мгновение: результат был плохой, то есть не то слово, плохой, он был ужасный. Матью не представлял такого даже в самых черных своих мыслях. Граница “С-NC” находилась на рубеже 87–13 процентов. При “NC” результате, перевалившем за 13 процентов, эксперты были уже не нужны. “NC”счет Говарда остановился в 0.38 от красной черты, и это было ужасно, но не фатально. Фатальным же было то, что процент “С” едва переполз за 82. Компьютер никогда не определял оценки так, что их сумма составляла 100 процентов — был повод для сомнения и неопределенности, поэтому окончательное решение всегда за экспертами. Шкала построена очень просто: 99 процентов и выше — группа “П0”. Граница каждой следующей на 2 процента ниже, 87 — граница между “GF” и “NC”, что практически всегда лишало новорожденного права на существование.

При попадании “С-NC” оценки в границы одной и той же группы сомнений не возникало, если же одна цифра принадлежала одной группе, а другая — соседней, или что еще сложнее, попадала в группу через одну, то включались в работу эксперты. По статистике, неопределенность делилась почти всегда пополам, а это означало, что итоговая оценка Говарда ожидалась в пределах 84–85 процентов, но было несколько случаев, когда вся неопределенность сдвигалась только в одну сторону, вверх или вниз.

— Очень призрачный шанс, — подумал Матью.

Он перевернул страницу. Причина исследования: “Отрицательный результат экспресс-анализа плаценты”. Графа “Approvals” была девственно чиста. Матью сообразил, что кроме него никто отчета не видел, не считая директора, конечно.

Матью поднял голову, и его взгляд встретился со взглядом директора.

— Я знаю, о чем вы думаете, Матью, — директор начал мягко, — о тридцати восьми сотых. Вы лучший эксперт BGTI, Матью, и не мне вам объяснять, что это не шанс, а так, пустая надежда. Ваше право, конечно, настаивать на продолжении экспертизы и даже апеллировать, но… — директор сделал небольшую паузу, — не советую. Отчет напечатан три часа назад, и за три часа я просмотрел его весь. Четырнадцать процентов “NOT” практически бесспорных при расшифровке неопределенностей компьютера. Что означает “практически”, вы тоже понимаете, Матью. Я знаю, что произойдет дальше, если вы будете разбирать отчет лично, — вы получите тот же результат, а после этого, начнете искать слабые пункты у компьютера и найдете их. Истина будет за вами, так как вы найдете и укажете все проблематичные места нашей методики. После этого Матью Фрэнки потребует экспертизы без компьютера и нарушит неписанные правила BGTI. После этого он вступит на тропу войны с двенадцатью ведущими экспертами, что равнозначно самой BGTI. Затем история просочится в прессу, и в результате пострадают все, как BGTI, так и Матью Фрэнки.

— Мне трудно предсказать финал, Матью, но такое развитие событий чревато неконтролируемыми последствиями, и BGTI будет всеми силами препятствовать этому. — Директор продолжал.

— У вас группа R0, Матью, и, думаю, вы примете мой компромисс. Ваша жена обязана пройти тест, это само собой разумеется — подождем его результата, а пока я предлагаю вам подписать этот тест, он ляжет в архив только с вашей и моей подписями, без обычных двенадцати виз. Ни один человек в фирме не будет посвящен в это дело. Подождем результата вашей жены. Я могу обещать, что ее отчет появится сперва на моем столе. Возьмите отпуск за счет фирмы на неделю, вам лучше немного отдохнуть, Матью.

Директор предлагал сделку. Матью сразу понял, куда он клонит: во-первых, избежать скандала, а во-вторых, в обмен на это, Матью ставили в конец очереди — сначала Кэрол.

Матью медленно достал из внутреннего кармана ручку, отвинтил колпачок и подписал отчет Говарда. Так же медленно он убрал ее и встал, не произнося ни слова.

— Спасибо, Матью, я не сомневаюсь, что все будет в порядке, — голос директора был все так же мягок, как и в начале разговора.

Шофер не торопясь вез Матью по городу. Он не выбирал маршрута, просто поворачивал где придется. Машина плавно двигалась в неплотном потоке дневного трафика. Матью начал быстро листать пухлый том отчета Кэрол.

— Идиот, — обругал он себя, — последняя дубина.

Теперь Матью пожалел, что пойдя на поводу у директора, даже не посмотрел, не пролистал результатов Говарда. Директор имел диплом эксперта — он получил его одним из первых, в свое время, но уже довольно давно Матью не встречал его подписи на подобных документах. Матью положился на его слово, поддался на компромисс, в котором звучала как лесть, так и скрытая угроза. Маловероятно, что компьютер сделал фатальную ошибку, хотя возможны весьма спорные оценки, — директор все рассчитал правильно. Матью ругал себя за то, что отступил, при просмотре он бы машинально отметил все важнейшие пункты, вносящие наибольший вес в общий отрицательный результат. Это очень пригодилось бы ему сейчас для определения возможного влияния Кэрол на Говарда.

— Поздно, — сказал он себе вслух, однако продолжал листать отчет.

Он надеялся найти что-нибудь существенное, “Major”, могушее повлиять на гены Говарда и вызвать “усиление”, то есть “NC”оценку гораздо более весомую, чем в генах матери. Для этого было бы полезно хотя бы бегло пройтись по основным результатам отчета сына. Получить отчет из архива, даже на несколько минут, Матью не надеялся. Он вернулся мысленно на неделю назад.

Когда он вышел из директорского кабинета, он плохо представлял, что происходит.

Матью автоматически дошел до стоянки, сел в машину и, так же как и сейчас, начал бесцельно кружить по городу, не выбирая маршрута. Он был настолько погружен в себя, что не видел ни машин, ни светофоров, ни улиц, по которым ехал — казалось, что за рулем сомнамбула. Из этого состояния вывела Матью сирена скорой помощи.

Он развернулся и поехал в сторону госпиталя.

Войдя в вестибюль, Матью направился прямо к окошку регистратора. Медсестра набрала его фамилию на клавиатуре, бросила на него быстрый взгляд и протянула руку к телефону, стоящему отдельно от других.